Натали Питерс - Маскарад

– Благодаря тебе, – язвительно сказала Розальба. – Не обольщайся, Алессандро. Ты ее муж, значительно старше ее. К тебе она чувствует совсем не то, что испытывает по отношению к любовнику, который ближе ей по возрасту. Говорю тебе об этом только для того, чтобы ты не был застигнут врасплох, когда поползут слухи. А это обязательно случится. Мужья выглядят очень глупо, узнавая об измене последними. Но так неизбежно случается. Сам по себе факт, что Фоска обнаруживает определенный разум и действует осмотрительно, уже хороший признак. Она взрослеет. Советую тебе бдительно наблюдать за ней. Не говори ничего, пока она ведет себя пристойно. Даже будет лучше, если ты позволишь любовной интрижке развиваться спокойно. Фоска скоро устанет от любовника, и вся эта история ей наскучит. Пройдет немного времени, и она осознает, что люди излишне преувеличивают радости любви, как и все остальные удовольствия.

Алессандро почувствовал, что у него перехватило дыхание, внутри все сжалось от гнева, как всегда, когда он вспоминал о Фоске. Однако внешне он сохранил хладнокровие.

– Твой совет, мама, как всегда, хорош, – сказал Алессандро. – Но, надеюсь, он преждевремен.

– Любовная интрига была неизбежна, – серьезно заметила его мать. – Это ее всегдашняя манера поведения – дикие выходки, пылкие всплески. Я чувствовала, что развязка приближается. Возможно, речь идет не больше чем о ее чичизбео Валире. Он довольно красив и обожает ее. Это долго не продлится. Прояви терпение, сын. Если не хочешь развестись с ней…

– Ни за что, – сказал он решительно. – Я никогда не оставлю ее.

– Какой ты упрямый, – вздохнула она. – Тогда ты должен сохранять сдержанность. Возможно, со временем она высоко оценит твои необычные качества.

Алессандро пристально взглянул на мать, будто хотел выяснить, не насмехается ли она. Но та выглядела вполне спокойной и искренней. Он простился с ней. Когда он вышел, Розальба подозвала свою собачонку.

– Бедный Сандро! Сколько же ему придется еще мучиться из-за нее? Это добром не закончится. Запомни мои слова, Веспа. Но я должна была поговорить с ним. Лучше, чтобы он услышал это от меня.

Алессандро остановился в коридоре у комнаты Розальбы. «Итак, – думал он, – то, чего я боялся больше всего, наконец совершилось. Фоска завела любовника».

Веселый смех достиг его слуха. Он вскинул голову. Оказывается, Фоска была дома, собрав своих поклонников у себя в будуаре. Он решил посмотреть сам, как она выглядит, как держит себя. Может быть, мать все-таки ошиблась.

В будуаре расположились оба чичизбео и карлик Флабонико. Когда Алессандро вошел в комнату и склонился к руке Фоски, они вежливо привстали.

– Я совсем забыл вас, синьора, – сказал он. – Простите меня.

Он выпрямился и внимательно посмотрел на нее. Щеки Фоски пылали, когда она увидела его. Но смех в ее глазах не потух. Они искрились. Алессандро подумал, что более красивой он ее никогда не видел, и тут же решил, что его мать не ошиблась. Фоска влюблена.

– Прощаю вас, синьор. Я знаю, как вы заняты и как правительственные обязанности отягощают ваш ум и занимают ваше время. Мы – пустые, глупые тунеядцы, которые только и знают что смеяться и петь день напролет, подобно стрекозе из басни Эзопа. А вы трудолюбивый муравей – прилежный и серьезный. Мы должны учиться у вас. Не так ли, господа?

Гости с готовностью согласились. Правда, Флабонико запротестовал, заявив, что в любви и развлечениях он прилежен и серьезен. Фоска мило рассмеялась. Алессандро почувствовал, что его отпустило. Она предложила ему чашку горячего шоколада. Обычно Алессандро отказывался от подобных предложений, но сегодня принял его и сел в маленькое кресло рядом с ее шезлонгом.

Джакомо внезапно вспомнил, что у него назначена встреча, и, извинившись, собрался уходить. Флабонико спросил Джакомо, не будет ли тот настолько любезен, чтобы подбросить его до Моло. Они вышли. Однако Антонио остался, поскольку Фоска недвусмысленно взглядом дала ему понять, чтобы он не оставлял ее наедине с мужем.

Они натянуто обсудили погоду и карнавал, который приближался к своему завершению в конце февраля. Алессандро внимательнейшим образом следил за обоими. Антонио был как всегда вежлив. Фоска принимала его похвалы снисходительно, но не теплее, чем обычно. Ее глаза были устремлены на висевшую над каминной доской картину Тициана, которую Антонию Валир, конечно же, не был в состоянии подарить ей.

Наконец Алессандро сказал, что вынужден покинуть ее.

– Я в восторге, что вы так прекрасно выглядите, моя дорогая, – сказал он, беря ее за руку.

– А вы, синьор, выглядите уставшим. Я полагаю, слишком много работаете, – заметила она. – Ведь пошла последняя неделя карнавала. Бросьте работу и получите удовольствие!

Он испытал некоторое замешательство. Она никогда не проявляла заботы о его здоровье и какого-либо интереса к его работе. Что-то определенно происходит.

Он направился в свою контору во Дворце дожей. Там его приветствовал Пьетро Сальвино, помог снять плащ и шляпу и подал чашку кофе.

– Я разочарован, Пьетро, – сказал Алессандро. – Вы до сих пор не выяснили, где Валир достал эту картину…

– Я пытался, но никаких следов, ваше превосходительство! – оправдывался Пьетро. – Невозможно выяснить!

– Тогда я дам вам новое поручение и верю, Пьетро, что на этот раз вы не подведете меня. Моя жена, – он сделал паузу и вздохнул, – моя жена имеет любовника. Я хочу знать, кто он. Следите за ней. У нее есть «казино», понимаете…

– Да, ваше превосходительство, я слышал. Донна Фоска уже приобрела репутацию очаровательнейшей хозяйки.

– Кто он? – сурово повторил Алессандро. – Это все, что я хочу знать. Кто?

Старый дож Пабло Реньер скончался еще до окончания карнавала. Высшие должностные лица правительства решили сохранить его смерть в тайне, дабы не испортить народу – да и самим себе – веселый праздник.

В ночь на масленицу, самую последнюю и безудержную ночь карнавала, толпа масок-Пульчинелл, одетых в белые одежды, похитили готовую на все Коломбину у ее друзей, наблюдавших на площади Сан-Марко за представлением акробатов, выступающих при свете факелов.

Один из друзей запротестовал, и люди, стоявшие рядом, слышали голос Коломбины.

– О Боже мой! – воскликнула она. – Да успокойтесь же, Антонио!

Толпа направилась к Моло и наняла гондолы, которые должны были перевезти их через лагуну. Лодки отплыли, а вслед за ними, слегка отстав, следовала еще одна гондола. В тени лоджии под Дворцом дожей Коломбина засмеялась.

– Какой вы смешной! – Фоска поцеловала длинный нос маски Рафа. – Вы слышали, какую суматоху поднял Антонио? Я чуть не побила его.

– Блестящий маневр, – одобрительно сказал Раф. – Давайте поедем дальше. На площади слишком шумно и невозможно уединиться.