Натали Питерс - Маскарад

– Нам нужно бежать? – спросила она со страхом.

– Не знаю.

– Я всюду последую за вами.

– Не думайте сейчас об этом, я что-нибудь придумаю. Сегодня оставайтесь здесь, не впускайте в квартиру никого, за исключением меня или Томассо. Если мне надо будет что-нибудь сообщить, то я передам письмо именно с ним. Сейчас слишком рискованно приходить сюда самому.

– Вы еще не уходите?

– Пока нет. Идите и прилягте. Вы вся издергались.

Они лежали, обняв друг друга, и постепенно успокаивались. Каждый думал о том, не встречаются ли они в последний раз.

Через некоторое время они занялись любовью, и Фоска уснула. Раф быстро оделся и выскользнул из квартиры.

Покинув «казино» Фоски, Алессандро отправился к себе в контору. Теперь, когда правительство официально сообщило о введении в Республике траура по случаю смерти скончавшегося неделю назад дожа, у Лоредана появилась куча забот. Ожидались похороны, а вслед за ними начинались выборы.

Алессандро, как лидеру консервативного крыла, предстояло приступить к созданию предвыборного блока, подсчитать голоса, обеспечить участие выборщиков в работе избирательных конклавов и лишить либералов контроля над властью. Обычно подобного рода заботы радовали и возбуждали его. Но сейчас он ощущал лишь пустоту и апатию. Пусть бы даже на место скончавшегося дожа избрали самого Томассо Долфина.

Он знал, как поступить с Фоской. Нужно сообщить инквизиторам о еврее и поручить им расследовать дело. Но тогда он признает свою слепоту и станет поводом для насмешек. Вот ирония судьбы! Лоредана сделал рогоносцем человек, который отказался принять из его рук офицерский чин и вместо этого увел его жену.

В конторе его ждал Сальвино. Алессандро не обратил внимания на накопившуюся на его столе гору писем, документов и важных сообщений. Он тяжело опустился в кресло и обратился к секретарю.

– Это правда, что вы предложили умолчать о ставшем известным вам факте в обмен на благосклонность моей жены?

Секретарь побледнел и задрожал.

– Это была лишь хитрость, ловушка, ваше превосходительство. Средство для подтверждения правильности моей информации! Если бы она приняла мое предложение, я убедился бы, что она повинна в сговоре с евреем!

– Если бы она его приняла, то я считал бы ее еще безумней, – устало сказал Алессандро. – Убирайтесь, Пьетро. И не возвращайтесь в Венецию, или я вас арестую и брошу в темницу.

– Но, ваше превосходительство…

– Убирайтесь отсюда, урод! – закричал Алессандро. – Пока я не искалечил вам вторую ногу и не превратил вас в сплошной горб! Вон!

Сальвино как ветром сдуло из комнаты. Оставшись наедине с собой, Алессандро Лоредан тихо застонал и уронил голову на стол.

Горбун писал каракулями записку. Согласно закону, инквизиторы рассматривали обвинения в неблагонадежности только в том случае, если те не являлись анонимками. Однако все знали, что, несмотря на это правило, инквизиторы тщательно расследуют все поступающие на их имя доносы.

Пьетро ковылял по лоджии широкого, украшенного колоннами портика, тянущегося вдоль внутренней стены Дворца дожей. Он остановился около «Пасти льва», отвратительной скульптуры львиной головы, в открытый рот которой можно было опустить послание для инквизиторов. Под львиной пастью была укреплена дощечка с надписью: «Для обвинений против предателей Светлейшей Республики».

Сальвино украдкой осмотрелся. Рядом группками стояли сенаторы и члены Совета, оживленно обсуждавшие предстоящие выборы. Ни один из них не обращал на него внимания.

Он сунул донос в «Пасть льва», которая жадно поглотила его. Казалось, каменные глаза животного сияли от удовольствия. Пусть теперь, думал Пьетро, инквизиторы займутся шлюхой, евреем и дворянином. Он свой долг исполнил.

Раф вернулся в гетто. Но сначала пошел не к себе домой, а в контору своего друга Малачи.

Маленький человечек пребывал в смятении и забыл о запрете разговаривать с отлученным от общины евреем.

– Рафаэлло, они были здесь. Агенты инквизиторов! Обыскали все дома и особенно долго пробыли в вашем. Говорили, что ищут подтверждающие предательство материалы. Они унесли некоторые вещи из вашего кабинета, книги и документы.

Раф кивнул. Выходит, Лоредан уже информировал инквизиторов. Раф удивился – не ожидал столь поспешных действий.

– Значит, они могут арестовать меня в любой момент. Послушайте, Малачи, сколько денег вы можете собрать к ночи? Мне нужно возможно больше в обмен за содержимое дома, моих складов, а также «Маги». Столько, сколько я смогу получить прежде, чем они все конфискуют. Не думаю, что это очень много, но…

– Вы знаете, что я сделаю все, что в моих силах, Рафаэлло. В гетто есть люди, которые думают о правительстве и Лоредане то же, что и вы. Однако, подобно мне, они слишком напуганы, чтобы признаться в этом. Я уверен, они помогут вам спастись. А как поступить с вашей тетей и вашей двоюродной сестрой?

– Вы присмотрите за ними? Я перепишу права на мой дом на ваше имя, Малачи. Инквизиторы, по-видимому, на какое-то время опечатают его. Но в конце концов позволят вам занять его.

– Но куда вы поедете? Надолго? Почему они так внезапно обрушились на вас, Рафаэлло? Что вы наделали? Ах, такой молодой, такой вспыльчивый…

Раф устало улыбнулся и положил свою огромную ладонь на худое плечо Малачи.

– Малачи, еще рано читать по мне заупокойную молитву. Я собираюсь прожить хорошую, долгую жизнь. Но вам я скажу. Они меня ловят, потому что я влюбился в христианку, дворянку.

Малачи пришел в ужас:

– Да вы ненормальный! В христианку?! Разве у меня нет трех дочерей, красивых девушек, а вы бегаете за христианками. Это уже переполняет чашу терпения! Я умываю руки!

Раф рассмеялся и обнял своего друга.

– Не списывайте меня со счетов, пока я не уеду. Хорошо, Малачи? Подождите до завтра.

Тетя Ребекка была расстроена и напугана.

– Никак не пойму, Рафаэлло, что они здесь делали? Кое-что взяли с собой. Не знаю почему. Из-за той женщины? Она во всем виновата!

– Виноват мир, который не хочет допустить, чтобы мы были счастливы. Не беспокойся, тетя Ребекка. Я все уладил. Вы будете жить в семье Малачи.

– Что?.. Но ведь его жена идиотка. У нее куриные мозги. Мы никогда не сможем жить под одной крышей!

Раф вздохнул.

– Тогда придется доказать, каким хорошим дипломатом ты можешь быть. Я отдаю дом Малачи. Вы можете оставаться здесь. Ты и Лиа. Сможешь присмотреть за ней?

– Конечно. Она для меня как родная. Но куда ты поедешь? Сможешь мне писать? Зачем ты заварил всю эту кашу?

Раф положил руку ей на плечо.

– Начнем с того, что ты должна сохранить спокойствие и делать то, что я говорю, тетя Ребекка, – сказал он твердо. – Я все продаю Малачи и еще нескольким людям. Мне нужны деньги. Начинай собирать вещи, которые ты хочешь оставить себе. Где Лиа?