Анастасия Эльберг - Слишком хорошо, чтобы быть правдой (2)

– А ты деловой человек. И какой же должна быть тайна?

– Любой. Выбирать тебе.

– Когда мне было пятнадцать, я украла у отца золотые часы и продала их. А на эти деньги купила целую кучу нижнего белья.

– Здорово, – резюмировал Брайан. – Ну всё. К себе домой я тебя не поведу – два года назад коллеги подарили мне на день рождения золотой "Ролекс".

Я рассмеялась.

– А почему ты его не носишь?

Брайан сердито махнул рукой.

– Лет через сорок. Когда совсем постарею и буду нуждаться в чём-то, что будет придавать моему облику шик и благородство. А пока он отлично смотрится в красивой коробочке.

Я оглядела принесённые рюмки с водкой.

– Это не для того, чтобы пить, – сказал Брайан. – Сейчас я всё объясню.

Он достал из кармана горстку мелочи и, положив деньги на стол, разделил их на две аккуратные кучки.

– Эта игра впервые появилась в Месопотамии. Наверное, тогда они использовали не водку, а что-то другое. Не суть важно. Ты бросаешь монетку в мою рюмку – и я рассказываю тебе тайну. Или что-то личное. Потом мы меняемся местами. И так – до бесконечности. После игры монетки мы должны сохранить.

– Зачем?

– Монетки – это тайны. Если ты забираешь мои тайны, то ты становишься моим другом. Жители Месопотамии верили, что деньги не выдают тайн.

– То есть, если верить жителям Месопотамии, то даже самый жалкий цент – это чья-то тайна?

Брайан склонил голову на бок.

– Интересная мысль! Значит, все люди – потенциальные друзья. Но почему же тогда Ближний Восток – самое неспокойное место во всём мире? Ладно. Бросай. Я буду первым.

Я бросила монетку в его рюмку.

– Когда я учился в университете, у меня были длинные волосы, – заявил мой собеседник и жестом продемонстрировал их длину – чуть выше плеч. – Но мне они быстро надоели. Кроме того, не хотелось иметь ничего общего с хиппи.

– Почему? Ты их не любишь?

Брайан пожал плечами.

– Если честно, то мне всё равно. Против них я ничего не имею. Но война – это один из двигателей прогресса и других не менее важных процессов в мире. Пока есть война, есть военные, которые совершенствуют своё мастерство. Есть учёные, которые разрабатывают новые виды оружия. Есть правые и левые. Есть журналисты, которые пишут о войне… и так далее, это влечёт за собой движение в других, менее агрессивных областях. Война – это постоянные колебания. А что такое мир?

Мир – это статичность и скука. Рано или поздно люди сойдут с ума от скуки и начнут убивать просто так. Я уже не говорю о том, что сама идея мира утопична. В мире никогда не будет равенства, которое является необходимым условием для достижения всеобщего перемирия. Всегда будут деньги – нефть, алмазы, золото.

Будут люди бедные и богатые, смелые и трусливые, коварные и честные… будет всё.

Кроме мира во всём мире. Да и вообще. Я не хочу относиться к какой-то группе людей. Я всегда сам по себе. Мне так легче жить.

– У тебя много таких теорий? – с улыбкой спросила я.

Брайан убеждённо кивнул.

– Миллион. Буду делиться с тобой по мере возможности.

– Ты никогда не пробовал писать книги?

Он брезгливо поморщился.

– Пока что мне хватает стихов. Хотя… может, когда-нибудь и решусь. – Монетка из ещё не тронутой кучки нырнула в мою рюмку. – А теперь послушаем вас, мисс.

– Я служила в армии. Целый год. Связисткой.

– Врёшь! – удивлённо ахнул Брайан.

Я обиженно выпятила нижнюю губу.

– Не вру. Честное слово!

– Никогда не думал, что буду стыдиться того, что не служил.

– Думаю, ты немного потерял, – сказала я и бросила очередную монетку в его рюмку.

Брайан задумался.

– Даже не знаю что тебе рассказать. Ах да. Когда-то я почти три месяца встречался со своим сокурсником.

– Что? – расхохоталась я.

– Не волнуйся, я пошутил, – улыбнулся он. – Хм. У меня был роман с мусульманкой из Ирана.

– Так уж роман!

– И ещё какой. Правда, всего лишь неделю – иногда командировки кажутся очень короткими… Но, надо сказать, я очень расширил свой кругозор. Даже выучил несколько фраз на фарси.

– Вроде "а какого цвета у тебя сегодня бельё, дорогая"?

Брайан хлопнул в ладоши и залился смехом.

– Точно. Откуда ты знаешь? Эта фраза была одной из первых.

У моей монетки появилась соседка по рюмке.

– Я потеряла девственность в тринадцать лет. Самое страшное – я ничего не помню.

Мы хорошенько выпили и покурили… надеюсь, всё прошло хорошо.

– Я уверен, что ты держала марку, – с невероятно серьёзным лицом сказал Брайан, и я не удержалась от улыбки.

Когда очередная монетка перекочевала в рюмку моего собеседника, он принял задумчивый вид.

– Наверное, на этот раз я поделюсь с тобой личной вещью. Задай мне любой вопрос.

Нет. Два вопроса. А я отвечу.

– У тебя в бумажнике есть фото светловолосой женщины. Кто это?

Брайан достал бумажник и показал мне фотографию.

– Ты имела в виду эту женщину? – уточнил он.

– Да, именно её.

– Это моя жена.

Он изучающе посмотрел на меня.

– Твоя… жена? – переспросила я.

– Да, моя жена. А я не выгляжу женатым человеком?

– Я не могу на вид отличить женатого мужчину от неженатого.

– Это хорошо. Тогда придётся сказать тебе правду. Это моя мать. За два года до смерти. Её звали Ева. Красивое имя, правда?

– Очень красивое.

За призрачным полиэтиленом разместились три фотографии. Помимо вышеупомянутой, там ещё было фото совсем маленького Брайана. Он смотрел в камеру с очень серьёзным видом, почти нахмурившись. На третьей фотографии я узнала Брайана без труда. Он счастливо улыбался и одной рукой прижимал к груди диплом, а второй придерживал профессорскую шапочку, на которой можно было разглядеть стилизованную букву "H" – Гарвардский университет.

– А почему тут нет фотографии твоего отца?

– Не нашёл маленькой. В альбоме есть большие… при случае я тебе их покажу.

Кстати, с тебя второй вопрос.

– Он будет немного личным.

– Придётся ответить – я ведь обещал.

– Что ты сейчас чувствуешь?

Брайан поболтал в руках рюмку – монетки перекатились по дну, сделав круг.

– Не знаю, что я чувствую. Но я думаю о том, что есть что-то странное во всём этом. У нас с тобой нет и не может быть ничего общего – мы живём в разных мирах, у нас разные проблемы, разные взгляды на жизнь. До этого я практически не общался с таким женщинами, как ты – но те, с кем меня сводила судьба, произвели на меня немного тягостное впечатление.

– Чем именно?

– Много чем. Озабоченностью теми вещами, которые мне незнакомы по определению, интеллектуальной ограниченностью, которую они объясняют отсутствием денег…

– При чём тут деньги? – нахмурилась я.

Брайан снова передёрнул плечами – "не спрашивай, я сам не знаю".

– Вероятно, в наши дни и мозги можно купить за определённое количество зелёных бумажек.