Дон Мактавиш - Скандальная дуэль

На нем был прекрасно скроенный коричневый костюм с кремовым жилетом. Сдержанные манеры, без сомнения, следствие военно-морской дисциплины.

– Миледи, выразить не могу, как я сожалею, что вчера вечером напугал вас, – произнес граф. – Я должен был сказать это вам лично.

– Не вы напугали меня, милорд, а ваш костюм. Теперь вы, очевидно, знаете причину, и я сожалею, что поставила вас в неловкое положение.

– Меня нелегко смутить, миледи, – сказал он с улыбкой, от которой у нее растаяло сердце. – Хотя есть и такие, кто находит удовольствие, пытаясь этого добиться. Но уверяю вас, я толстокожий человек.

Горячая кровь застучала у нее в висках, щеки залил румянец. Смотреть в эти глаза вблизи все равно что тонуть в сапфировом море.

– Простите, но вы плакали, – сказал он. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет, милорд, – пробормотала Дженна. Ее лицо пылало. Как она могла забыть попудриться? Теперь лицо наверняка покрылось пятнами. Она опустила глаза и взяла первую попавшуюся книгу, радуясь возможности отвлечься. – Я расстроилась, что испортила маскарад, – сказала она. – Леди Марнер вложила в него столько сил.

– Никаких неприятностей, кроме вашей, не было. – Он улыбнулся, и это тронуло ее душу. – Пожалуйста, не упрекайте себя. Маскарад был чудесный.

Дженна задумалась на мгновение, прежде чем задать вертевшийся на языке вопрос, но любопытство все-таки одолело здравый смысл.

– Почему вы выбрали такой костюм, милорд? – спросила она. – Вы, конечно, знаете, что грабежи на дорогах в наши дни – это настоящий бич?

Граф задумался, ребячливо сведя брови, и это выбило ее из колеи. Сейчас он больше походил на нашкодившего школьника, чем на военного героя.

– Из-за протеста против аристократии, миледи. Мой костюм – своего рода политическое заявление.

Дженна положила на откидной столик книгу, которую просматривала, чтобы спрятать глаза, и невозмутимо взглянула на Кевернвуда.

– Но вы, милорд, сами аристократ, – напомнила она.

Граф откровенно рассмеялся. У него были прекрасные белые зубы, в уголках рта появились соблазнительные ямочки.

– Только по рождению, миледи, уверяю вас, – сказал он. – У меня весьма провинциальная душа. Маскарадный костюм, признаю, был низкой выходкой, которая, как и полагается, повлекла за собой неприятные для меня последствия. К несчастью, вы попали под перекрестный огонь, о чем я чрезвычайно сожалею. Клянусь, я бы все что угодно отдал, чтобы этого не случилось.

– Не думайте больше об этом. Ваше извинение с благодарностью принято, милорд, – уверила его Дженна со всем достоинством, какое могла собрать в непосредственной близости от него.

– Когда свадьба? – поинтересовался граф. – Сомневаюсь, что после случившегося меня пригласят, и хотел бы должным образом поздравить вас, когда придет время.

Дженна, помрачнев, замялась. Она совсем забыла о Руперте. На лице Кевернвуда снова появилось странное непроницаемое выражение. Она видела его, когда впервые взглянула на графа и когда пришла в себя после обморока. Он изучал ее, и этот загадочный взгляд вблизи обезоруживал сильнее, чем все случившееся.

– Мы планируем пожениться зимой, милорд, – сказала она. Несмотря на охвативший душу хаос, ее голос звучал твердо. – Точная дата не установлена. Сначала я должна съездить в Париж, пополнить приданое.

В ответ тишина. Граф все еще разглядывал ее.

– В-во всяком случае, до Нового года, – запнулась Дженна, заполнив неловкую паузу.

Он подошел опасно близко, так близко, что жар тел был ощутим. Опьяняющий аромат табака поплыл в воздухе, кружа голову и провоцируя. Как граф возвышается над нею! Они почти касались друг друга, и Дженне пришлось откинуть голову назад, чтобы встретить его взгляд, изучавший изгиб ее стройной шеи и декольте. Черт возьми! Почему она не надела сорочку, отделанную брюссельским кружевом?

Внезапно он взял ее руку и поднес к теплым губам. Шокирующие волны жара разбежались по ее дрожащему телу, захватывая потаенные уголки. От прикосновения его влажного дыхания она вся затрепетала.

– Мне крайне неприятно прерывать эту восхитительную встречу, – сказал, выпрямляясь, Кевернвуд. – Но, учитывая ситуацию, думаю, что нам неразумно дольше задерживаться здесь. Я доставил вам много неприятностей своим визитом. Усугублять их было бы непростительно. Позвольте мне уйти раньше вас. Думаю, что так будет лучше.

– Конечно, милорд, – пробормотала Дженна, удрученная тем, что встреча так скоро закончилась. Ошеломленная, она покачнулась, когда он отпустил ее руку. – Значит, вы здесь останетесь?

Она тут же пожалела о вырвавшихся словах. Дурочка! Почему бы ему не остаться? Надо же было сказать такую глупость!

– Да, миледи. – Он одарил ее просто дьявольской улыбкой, приподняв левую бровь. – Ни за что на свете такого события не пропустил бы. – Граф поклонился, но, дойдя до двери, обернулся. – Кстати, о свадьбе, миледи, – сказал он, взявшись за ручку. – Из дружеских побуждений прошу вас прислушаться к мысли человека, который старше… и опытнее вас.

– Да, милорд?

– Подумайте хорошенько, миледи, – мягко сказал он, шагнув через порог; – Вы его не любите.

Ее щеки вспыхнули, глаза прищурились, но дверь уже закрылась за ним. Сердце ее неистово стучало, лиф розового платья поднимался с каждым вдохом. Как он смеет давать указания! Хоть его предположение и верно, кто он такой, чтобы делать подобные заявления при столь кратком знакомстве? Ее кровь закипела. Нет, это определенно не свидание. Почему его глаза говорят одно, а губы другое? Он смеется над ней?

Слезы снова брызнули у нее из глаз, но дверь библиотеки внезапно открылась, и Дженна заморгала, прогоняя их. В комнату в облаке светлого муслина, гармонировавшего с цветом волос, вплыла леди Эвелин. В этот момент Дженна меньше всего хотела ее видеть, но оказалась в ловушке. Сбежать невозможно, это было бы невежливо. Схватив с полки книгу, Дженна снова притворилась, что читает.

– Доброе утро, леди Дженна, – прощебетала девушка. – Надеюсь, вам лучше?

– Значительно, – кратко ответила Дженна.

– Мы не видели вас за завтраком.

– Мне принесли поднос в комнату.

– А-а-а!! Это хорошо, вы значительно лучше выглядите. Вчера вечером у вас вид был ужасный. Вы нас перепугали. Саймон страшно расстроился. Я видела, как он выходил из библиотеки. Уверена, он объяснил вам, что все было совершенно невинно.

– Вы давно знаете лорда Кевернвуда? – не удержалась от вопроса Дженна.

– Давно ли я знаю Саймона? – повторила девушка. – Целую вечность. Мы много видимся с Саймоном в городе. И часто гостим там у него. Когда вы приедете в Лондон, вам нужно пойти с нами в «Олмак». Вы там бывали?

– Нет.

В жизни Дженны не было вихря развлечений, праздников, приемов и поездок на знаменитые балы в «Олмаке». Но она промолчала. Она не собиралась поверять этой пустой бабочке, что пошатнувшееся здоровье отца отложило ее дебют, пока ей не исполнилось двадцать. И конечно, не расскажет этой бессердечной белокурой кукле, что безвременная смерть отца и последовавшая за ней показная меланхолия матери положили конец ее светским сезонам. Она не вынесла бы жалости этой девочки, тем более что жалеть было не о чем. Дженна была совершенно счастлива без шума и суеты лондонских развлечений. В конце концов, она не охотилась за мужем. Едва ли нужно выходить на ярмарку невест, поскольку Руперт Марнер всегда был предопределенным решением.