Стефани Лоуренс - Однажды ночью

Его спутница разглядывала Декстера с видом голодающей, увидевшей сытный обед.

Аманда глухо рассмеялась.

– Откуда вам известно, что я красавица? Мое лицо скрыто от вас.

Леопольд покосился на Декстера.

– Я другого и предположить не мог, ma belle. Возможно, мне удастся убедить вас…

– Леопольд!

Одного слова, в котором звучало предупреждение, хватило. Леопольд удивленно посмотрел на Декстера.

– Но послушай, дружище, здесь для тебя масса развлечений. К примеру, Агнесса. Она придет в восторг, когда увидит тебя.

– Вполне возможно. Однако мадам желает взглянуть на сады. Надеюсь, ты и твоя дама извините нас? – Поклонившись незнакомке и кивнув корсиканцу, Мартин поспешно повел Аманду прочь.

– Кто эта дама? – спросила она, когда они свернули на боковую дорожку.

– Она не из вашего круга. – Мартин забрал у нее чашку и отдал служителю. Несколько секунд он стоял, глядя на убегавшую вдаль темную аллею, а затем повернулся и направился обратно к перекрестку. – Скоро начнется фейерверк.

Они вышли на лужайку, где посетители Воксхолла ожидали начала представления. Мартин внимательно огляделся по сторонам и, взяв Аманду за локоть, сказал:

– Туда.

«Туда» представляло собой небольшой пригорок, с которого открывался великолепный вид. Все места на склоне были заняты, и им пришлось подняться на самый верх.

– Встаньте передо мной.

Он был из тех людей, вокруг которых расступается толпа, поэтому Аманда чувствовала себя в полной безопасности под его защитой.

Вскоре взлетела первая ракета, прозвучал взрыв, и чернильно-черное небо заискрилось множеством звездочек, которые образовывали сложный узор, а потом с шипением опускались вниз. Зрелище действительно было фантастическим, особенно когда в небе зажглась фигура лошади.

Внезапно Аманда услышала позади себя голос:

– Мартин? Так и думал, что это ты!

Люк Эшфорд!

Она сразу ощутила, что Мартина уже нет рядом, и ей стало страшно. Он намеренно отошел в сторону, чтобы наблюдательный и сообразительный Люк не заподозрил, будто они имеют какое-то отношение друг к другу. Ни она, ни Мартин не хотели, чтобы пристальный взгляд Люка обратился в ее сторону.

– А, Люк! Ты здесь сам по себе или на вечеринке?

Люк ответил после некоторого колебания:

– Я с друзьями. Они там. Мне показалось, что ты промелькнул в толпе, и я решил проверить.

– Понятно.

– А ты? Судя по слухам, ты бежишь от больших сборищ как от чумы.

– Нельзя верить слухам. Просто сегодня я не нашел ничего интересного, и мне захотелось подышать воздухом. – Помолчав, Мартин добавил: – Я уже и забыл, каково это.

Снова наступило молчание, а затем Люк мечтательно проговорил:

– Помнишь, как мы пришли сюда в первый раз? Девочка, дешевая кабинка – и мы чувствовали себя королями.

– Это, – тихо, но твердо произнес Мартин, – было много лет назад.

– Верно, – согласился Люк. – Ну что ж, оставляю тебя наслаждаться ночью.

Аманда представила, как мужчины сдержанно поклонились друг другу. Они были очень похожи, причем не только внешне.

Шли минуты. Она не двигалась и ни разу не посмотрела в небо, позабыв о фейерверке. Наконец появился Мартин и взял ее под локоть.

– Пошли со мной, – еле слышным шепотом сказал он.

Аманда без колебаний последовала за ним вниз с пригорка, к пустынным дорожкам.

Небо осветила яркая вспышка. В мертвенном свете фейерверка деревья казались привидениями. Мартин свернул с главной аллеи на боковую. Аманда сразу узнала это место.

Темная тропа.

Та самая тропа, куда был заказан путь приличным девушкам. Аманда не слышала никаких страшных историй, связанных с нарушением этого правила, однако она также не встречала ни одной девушки, гулявшей по этой тропе.

Тем более с мужчиной. И тем более с Мартином Фалбриджем.

Она покосилась на него.

– Полагаю, прогулка по Темной тропе входит в список ваших приключений?

– Да. – Аманда мгновенно распознала шанс, который судьба преподнесла ей на блюдечке. Она взяла Мартина за руку. – А мы можем пройти до конца тропы?

– Таково мое намерение, – не сразу ответил Мартин.

Тропа, окаймленная плотной живой изгородью, была узкой и извилистой. В уютных уголках и нишах стояли скамейки, крохотные замки, гроты. Сейчас, когда все смотрели фейерверк, здесь никого не было.

Кроме них.

Аманда внимательно осматривала каждую нишу, но ничего не подходило для ее цели. Наконец она нашла то, что искала – храм в греческом стиле, спрятанный в нише и со всех сторон окруженный кустами.

– Смотрите! – Она потащила Мартина к храму. – Можно войти?

Мартин ничего не сказал и повел ее к ступенькам.

Внутри храм представлял собой крохотное круглое помещение с пьедесталом в центре. На пьедестале стоял бюст какого-то бога. Больше никакой обстановки не было.

Аманда даже не пыталась разобраться, что за бог изображен в мраморе, потому что ее интересовал ее собственный бог.

Понимая, что уже поздно отступать, Мартин стоял и смотрел на бюст. Аполлон, посланник богов. «Интересно, – думал он, – что за послание несет он мне?» И вдруг догадался. Он опоздал, Аманду не остановить: она уже подошла вплотную к нему, уже положила руку ему на грудь, уже прижалась к нему, уже тянет к нему свое лицо. Он опоздал, его тело уже живет своей жизнью: он уже наклонился к ней, уже прижался губами к ее губам, уже берет то, что она предлагает. Он честно попытался – из последних сил – разрушить ее чары, но не смог. Он хотел ее, и это желание затмевало все логические доводы против.

К тому же это всего лишь поцелуй, говорил он себе, терзая ее губы и прижимая ее к себе.

Один поцелуй. Какой от этого вред? Ведь он полностью владеет ситуацией, контролирует и ее, и свои действия.

А поцелуй затягивался, наполнялся страстью. Аманда обняла Мартина за шею, и он не помешал ей, возбужденный близостью ее стройного тела, которое обещало все радости жизни и дразнило.

Она требовала большего, и он чувствовал это. Он позабыл о времени, об осторожности и помнил только о ее жажде и о своем всесокрушающем желании стать тем, кто утолит эту жажду.

Аманда, несмотря на свою неопытность, мгновенно распознала это желание, она ощутила его в поцелуе, в объятиях. В ней росло и ширилось ответное желание, стремление принадлежать ему, быть связанной с ним цепью, достаточно прочной для того, чтобы противостоять жизненным невзгодам.

Она понимала, что готова отдать все за эту цепь. Что эту цепь нужно ковать медленно, по одному звену, вплетая в нее встречи, расставания, поцелуи.

Горевшее в ней желание действовало как наркотик, оно лишало ее способности думать, дышать, сопротивляться. Она оказалась права: именно этого она и хотела, именно в этом и нуждалась, именно для этого и родилась на свет.