Стефани Лоуренс - Однажды ночью

– Нам надо поговорить, – тихо, но настойчиво произнес Мартин. – Но не здесь. И не сейчас.

– Разумеется, не здесь и не сейчас. – От пугающих мыслей Аманду бросило в жар.

Мартин внимательно наблюдал за ней и наконец сказал:

– Встретимся завтра утром в пять на том же месте.

– А если я не приду?

– Если не придешь, я пойду к твоему дому и буду стучать в дверь, пока не откроешь.

Они услышали приближающиеся голоса. Аманда подскочила и выглянула из-за зонтика: к ним шли Амелия и Реджи. Они о чем-то оживленно спорили. Она повернулась к Мартину, но того уже и след простыл.

Размышляя, кому на этот раз досталась победа, ей или Мартину, Аманда пошла навстречу сестре и Реджи.

Никому, решила она, выскальзывая из дома в пять утра на следующий день. Да, он пришел в высший свет, чтобы найти ее. Это, конечно, обнадеживает. Однако он опять тянет ее в полумрак. Следовательно, с ним нужно встретиться на полдороге.

Мартин ждал Аманду на углу. Услышав ее шаги, он повернулся.

– Доброе утро, – улыбнулась она.

Прежде чем подсадить ее в седло, он на мгновение сжал ее руку, потом запрыгнул на жеребца и спокойно ждал, пока она усядется.

В парке они пустили лошадей в легкий галоп. Видя, какое удовольствие доставляет Аманде скачка, Мартин не стал заводить разговор на волнующую его тему, хотя слова так и рвались с языка. Как обычно, они доскакали до конца аллеи, потом, как обычно, замедлили шаг и съехали на траву. Аманда направила кобылу к уединенной тропинке, вившейся между деревьями. Мартин принял это как знак примирения, а не как признак того, что она готова выслушать его доводы. Он пустил жеребца вслед за кобылой и еще раз мысленно перечислил свои аргументы.

Когда они углубились в чащу, Аманда натянула повод и вопросительно посмотрела на подъехавшего к ней Мартина.

– Нам нужно пожениться, – без обиняков заявил он.

Аманда изящно выгнула бровь.

– Почему?

Мартин сдержал себя, хотя ему хотелось рвать и метать.

– Потому, что мы были близки. Потому, что ты благородного происхождения, из благородной семьи, которая не будет попустительствовать в подобных вопросах. Потому, что я из благородной семьи и думаю так же. Потому, что этого требует общество. Тебе нужны еще доводы?

– Да.

Ее «да» было окончательным и бесповоротным. Взгляд васильковых глаз выражал решимость, голова была гордо поднята. Мартин распознал все эти признаки, однако не мог понять, в чем причина ее непреклонности.

Он уже собрался что-то сказать, но Аманда взмахом руки остановила его:

– Только мы с тобой знаем, что были близки, так что не надо думать, будто ты погубил меня. – Она твердо выдержала его взгляд. – Кстати, я виновата в этом не меньше, чем ты… если ты помнишь.

К своему сожалению, Мартин не мог вспомнить многого, и это злило его.

– Но в нашем кругу…

Аманда перебила его, рассмеявшись:

– Ты отказался от «нашего круга», поэтому не можешь утверждать, будто на тебя распространяются его моральные устои. – Она пустила лошадь шагом.

Мартин заскрежетал зубами и поехал за ней.

– Пусть я и отказался, – процедил он, – но ты-то нет. Его устои касаются тебя. Твоя жизнь очень сильно повязана светскими условностями. – Аманда оглянулась на него. Она улыбалась, однако взгляд был серьезным. – Отказался или нет, только я не желаю, чтобы меня еще раз подвергали остракизму как человека, не нашедшего правильный выход из ситуации.

– А-а, – протянула Аманда, – ты о том давнем скандале. Я о нем забыла.

– Трудно не увидеть определенную параллель.

– За исключением одного: в тот раз ты не был виноват, а в этот, уверяю тебя, у меня нет намерения покончить с собой. – Аманда хотела добавить, что она к тому же и не беременна, хотя не знала этого наверняка. Она вообще не считала возможным использовать в споре довод о том, что она носит под сердцем его ребенка, его наследника. – Вместо того чтобы тратить время на бесполезную болтовню, позволь мне открыть свои карты. – Мартин кивнул, и она продолжила: – Моя позиция проста: я не выйду замуж – ни за тебя, ни за кого-то другого – под давлением общественных норм. Я не считаю требования света веским основанием для замужества. Особенно для моего. Это ясно?

«Интересно, – подумал Мартин, – что она недоговаривает? Все, что она сказала, верно, и я с этим согласен, только сказала она не все». Нетрудно увидеть, что к двадцати трем годам у нее при ее характере – необузданности, склонности к развлечениям и приключениям – выработалась стойкая антипатия к социальным условностям, которые ограничивают ее жизнь. И совершенно естественно, что она наотрез отказывается выходить замуж под давлением обстоятельств.

– Абсолютно, – ответил Мартин.

Аманда удивленно заморгала и после небольшой паузы спросила:

– Значит, ты согласен с тем, что нам не надо жениться ради соблюдения приличий? – Мартин заставил себя кивнуть. – Отлично.

Мартин ехал вслед за ней и любовался стройной шейкой, блеском золотистых волос, изяществом посадки в седле. Любовался и замышлял новую атаку.

Когда тропинка вывела их на лужайку, расположенную недалеко от ворот, он сказал:

– Сегодня вечером леди Чалком устраивает небольшую вечеринку. – Аманда оглянулась, и он добавил: – Это в Челси, у реки. Может, встретимся там?

Аманда отвернулась и решительно покачала головой:

– Нет. – В ее голосе сквозило сожаление. – Сезон в полном разгаре, сегодня бал у графини Ричмонд. Все мои вечера расписаны до предела. Я же говорила, что открытие сезона положит конец всем неформальным развлечениям.

Что она под этим подразумевает? Нахмурившись, Мартин смотрел на ее профиль. Внезапно на ее лице отразился испуг:

– О Боже, там люди! Нам пора расстаться. Это твой грум? – Аманда указала на человека у ворот.

– Да.

– Я верну кобылу ему. – Она с улыбкой посмотрела на него. – До свидания. – Пришпорив лошадь, она поскакала вперед.

Мартин ошалело смотрел ей вслед. Улыбка, бодрое «до свидания» – и это все?

– Спасибо, мистер Литтон-Смит. А теперь прошу простить меня, мне нужно поприветствовать своих знакомых.

– Моя дорогая мисс Кинстер, – вцепился в ее руку Персиваль, – конечно, не спорю и буду счастлив сопровождать вас.

– Нет! – Аманда лихорадочно искала выход из положения, а потом воспользовалась обычным предлогом: – Мне нужно в дамскую комнату.

– А-а… – Сникнув, Персиваль выпустил ее руку, но в следующую секунду просиял: – Мы не можем допустить, чтобы вы бродили по гостиным ее светлости в одиночестве. Я буду ждать вашего возвращения.

– Как пожелаете, – холодно проговорила Аманда.

Наверное, Персиваль решит, что она тяжело больна, думала Аманда, идя прочь. Ведь каждый раз она сбегает от него в дамскую комнату. И опять у него не хватило мозгов сложить два и два, он упорно считает своей обязанностью ограждать ее от всего, что, по его мнению, является легкомысленным, и возвращать на путь добродетели и не желает принимать ее отказа.