Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 4

Марианна устало кивнула.

– Через полчаса в трапезной накроют к завтраку, – начала говорить она, но сэр Ричард прервал ее:

– Нет-нет! Путь до Ноттингема неблизкий, и я, с вашего позволения, хочу проститься с вами сейчас и покинуть Веардрун. С вашей стороны было бы очень любезно снабдить нас припасами в дорогу и передать графу Роберту мои извинения за отъезд без надлежащих слов прощания.

– Как вам будет угодно, милорд, – ответила Марианна, не настаивая на приглашении к завтраку в Веардруне.

– Миледи, – нерешительно начал сэр Ричард и, когда она вопросительно подняла на него глаза, сказал: – Вы уверяете меня в том, что я должен верить графу, что он руководствовался только тем, что ему диктовало чувство справедливости. Но могу ли я верить вам? Мне не так-то просто положиться на ваше слово после того, как вы отговорились незнанием, где всю неделю пробыл ваш муж. Из его же собственных слов я понял, что вы все-таки знали о месте его пребывания, по крайней мере, в течение нескольких дней!

– Это так важно для вас? – вздохнув, спросила Марианна, не оправдав опасений сэра Ричарда, который ожидал, что она рассердится на то, что он уличил ее в обмане.

– Да, – ответил он со всей решимостью. – Я возвращаюсь в Ноттингем, где именно мне, а не графу Роберту придется оповещать Гисборна о результатах рассмотрения его жалобы. Я хочу быть уверен, что граф если и нарушил закон, то все же не поступился честью.

– Справедливо! – усмехнулась Марианна. – Раз уж я ручаюсь за графа Роберта, то мое ручательство не может не смущать вас, коль скоро вы уличили меня если не в прямой лжи, то в умолчании.

Она посмотрела сэру Ричарду прямо в глаза и призналась со всей откровенностью:

– Граф Роберт провел четыре дня в охотничьем доме. Первые три дня не в моем обществе, а когда я приехала туда, он не был обрадован моему приезду. Это все, что я могу сказать вам, сэр Ричард. Об остальном я узнала одновременно с вами.

– О! – только и нашел что промолвить сэр Ричард, пораженный ее признанием.

Его внезапно осенила догадка: не ее общество – значит, общество другой женщины. Сэр Ричард, не сводя глаз с Марианны, покачал головой.

– Понимаю, – пробормотал он. – Понимаю теперь и то, что меня повергло в изумление, едва я увидел вас!

Он с нежностью дотронулся до подбородка Марианны. Она тут же перехватила его руку и решительно отвела от своего лица. В ее глазах замерцала сталь.

– Милорд, вы забылись! Я супруга графа Хантингтона и таковой останусь до конца своих дней! – отчеканила она, с холодным гневом глядя на сэра Ричарда.

– Да, миледи, – вздохнул сэр Ричард, прекрасно разгадав ее намек, и печально склонил голову. – Мне очень жаль, леди Марианна!

– И напрасно! – к его удивлению ответила Марианна. – То, о чем вы подумали, дело вовсе не рук графа Роберта!

Сэр Ричард усомнился в правдивости ее слов. Он слишком ясно представил, как Марианна застала супруга в объятиях любовницы. Конечно, граф не был доволен внезапным появлением жены и повел себя так, как любой другой на его месте, даже сам сэр Ричард. Вот только он, в отличие от графа Хантингтона, и в мыслях не изменял бы жене, будь ею Марианна!

У сэра Ричарда невольно сжалось сердце. Он так живо вспомнил вечер, который ему довелось провести в Шервуде, да еще попав гостем на праздник! Граф и его жена в тот день не сводили друг с друга влюбленных глаз. Марианна была так обворожительна, с таким жаром говорила лорду Шервуда, как она счастлива быть его женой. Да, она по-прежнему лояльна к супругу. Разве может вести себя иначе добродетельная жена? Но историей любви лорда Шервуда и прекрасной Саксонки грезили все Средние земли! И что стало с этой волшебной сказкой? Значит, даже самые сильные чувства угасают со временем, пусть Марианна и утверждала обратное, произнося здравицу в честь лорда Шервуда.

Так и не найдя уместных слов для сочувствия и утешения, сэр Ричард молча склонился над ее рукой.

– Леди Марианна, как бы ни сложилась жизнь, помните: в моих глазах вы всегда остаетесь самой достойной из женщин! – тихо сказал он и, еще раз поклонившись Марианне, вышел из залы.

Едва двери за ним закрылись, Марианна вихрем помчалась в покои Робина, успев по дороге отдать слугам приказ снабдить отряд сэра Ричарда съестными припасами.

– Что с ним?! – спросила она прямо с порога, впившись взглядом в бесстрастное лицо Вилла, потом перевела взгляд на бледное лицо Робина, который лежал, закрыв глаза.

– Ранен и потерял немало крови, – буркнул Вилл и, когда Марианна села на кушетку рядом с Робином, предупредил: – Возле левой ключицы.

Марианна быстро разрезала куртку и рубашку Робина, осторожно отлепила от тела пропитавшуюся кровью повязку, осмотрела рану, нанесенную клинком, и невольно поморщилась. Рана, несмотря на видимую легкость, оказалась очень скверной, и заживление не обещало быть легким и скорым.

– Объясните наконец, что произошло! – потребовала Марианна, промывая рану и накладывая на нее пропитанный лечебным бальзамом компресс.

Вилл, насвистывая сквозь зубы, развел огонь в камине.

– Вечером того дня, когда ты сбежала в охотничий дом, пользуясь моей отлучкой, до Веардруна добралась жена Дикона, которая рассказала Джону, что ее мужа схватили ратники Гая, выполняя приказ своего господина, и везут его в замок Гисборна.

– Что сделал Дикон?

– Дал приют одному из вилланов Гисборна, сбежавшему от гнева сэра Гая, – ответил появившийся в дверях Джон. – Псы Гисборна – я говорю о ратниках – шли по следу беглеца и так добрались до дома Дикона. Того парня они просто убили, а Дика забрали с собой, чтобы сэр Гай сам определил тяжесть его проступка. Ты ведь понимаешь, что в отношении приговора Гисборна бывшему стрелку вольного Шервуда сомневаться не стоит? Пришлось выручать беднягу.

– Это и есть то самое дело, которое нашлось для Робина? – поняла Марианна. – И как вы его разрешили?

Вилл передернул плечами и нехотя ответил:

– Подстерегли их в засаде и отбили Дика. Позже укрыли его в надежном месте и вернулись в Веардрун.

– Ты самый замечательный рассказчик из тех, кого мне доводилось слушать! – рассерженно ответила Марианна, больше не дождавшись от Вилла ни слова.

По ресницам Робина пробежала дрожь, он слабо вздохнул и открыл глаза.

– Сэр Ричард уехал? – спросил он, невольно поморщившись от прикосновения к ране нового компресса, и, когда Джон кивнул, усмехнулся: – И мое предложение так и не принял! Теперь он достоин сочувствия. Я был бы рад избавить его от объяснений, правда, без всякого удовольствия от встречи с Гаем.

– У каждого свой удел, – философским тоном заметил Вилл, не испытывая к сэру Ричарду ни малейшего сочувствия. – Он знал, на что шел, когда отвечал королю согласием стать шерифом Ноттингемшира.