Татьяна Хрисанфова - Зелёные яблочки

– Дашка, Глашка, вы чего, словно на насесте cидите? – он подскочил к шепчущимся подружкам.

Глашка вскочила и замахнулась, пытаясь достать Никиту, – ишь ты, черт шебутной, никому покоя не дает.

– А то, – улыбался Никита, – Дашуха, а тебе братья не разрешают? – подколол он сидящую девушку.

Напоминание о братьях возымело свое действие. Даша молча встала и направилась к сундуку. Она считала, что братья чересчур опекают ее своими бесконечными заботами. Ей вот‒ вот исполнится семнадцать, а они, как привязанные, ходят за ней. Вышедшие раньше ребята уже тащили деревянные санки из ближних подворий. Такие имелись в каждом дворе. На них возили в дом солому, кизяк для печки, корм скотине. Девчата рассаживались на предлагаемые парнями сани, а парни, вприпрыжку, уже тащили их за веревки к крутой горке, с которой с давних пор каталась молодежь. Даша не успела опомниться, как чьи-то руки уже усаживали ее на деревянные сани. Улыбающийся Егор подмигнул ей: ну что, Дарья Михайловна, прокатимся? Даша, не веря своим глазам, молча кивнула, не в силах произнести хоть слово от неожиданности. Егор мгновенно домчал легкие санки до вершины горы. Напрасно Парашка отвергла предлагаемые Никитой добытые у соседей легкие саночки. Напрасно взгляд ее искал в темноте знакомый силуэт.

– Эх, с ветерком! – Егор направил сани вниз с горы. Ногами он придерживал их ускоряющийся бег, стремясь отгородиться от соседних, мчащихся рядом. Девчата на других санях визжали от восторга. Даша сидела молча, уцепившись обеими руками в тулуп Егора. Он направлял сани в сторону от накатанной колеи, туда, где было совсем безлюдно. Санки неожиданно вильнули, наскочили на небольшой бугорок и опрокинулись, вытряхнув седоков. Даша отскочила от Егора и теперь барахталась в сугробе. Девушку обуял неудержимый смех, и она никак не могла подняться. Егор вскочил и сразу кинулся Даше на помощь. Он ухватил дашину руку и потянул ее на себя. Девушка поднялась на ноги, лицо ее оказалось совсем близко от лица Егора. Она успела увидеть голубые, сияющие глаза и тут же почувствовала прикосновение его губ. Было это так неожиданно, и так нежны были его, чуть обветренные, губы, что Даша вздрогнула. Егор тут же отстранил свое лицо. – Ты чего? – тревожно спросил он.

Лицо девушки запылало от его прикосновения. Егор увидел этот румянец и все понял.

– Ты до этого ни с кем не целовалась? – улыбнулся он понимающе.

– Да нет, да… Нет, не целовалась, – призналась вконец растерянная Даша.

Волна нежности захлестнула Егора: – Ты такая, такая…, – он не мог найти слов для сравнения.

– Какая? – прошептала она.

– Необыкновенная!

Он притянул Дашу к себе и, заглянув в ее глаза, прочитал, что она тоже ждет поцелуя. Его губы прижимались к ее еще не привыкшим к поцелуям, но не сопротивляющимся нежным губам. И пахло опять степным чабрецом. И загадочно смотрели на них древние, как мир, звезды, столько повидавшие на своем бесконечном веку. Сколько целующихся пар наблюдали они под своим мерцающим светом. И каждой влюбленной паре казалось, что они – единственные под этими звездами. Единственными во всей вселенной чувствовали себя сейчас Егор и Даша. Забыв обо всех, они целовались и не могли отпустить друг друга. Сколько длился этот первый поцелуй, ни один из них не мог бы сказать. Наконец Егор оторвался от ласковых губ. Даша с удивлением смотрела на него. Неужели это происходило с ней?

– Сестра! Сестра! – услышали они голос Луки. В поисках сестры, Лука и Иван спускались с горки.

– Да здесь я, – недовольно отозвалась Даша. Братья остановились посреди горки:

– Поднимайся, домой пойдем.

Даша медленно брела наверх. Терпеливо ожидающие братья, встали по обе стороны от нее. И Даша, словно под конвоем, пошла между ними. Оглянуться на Егора девушка не решилась. И лишь когда они выходили из деревни, Даша, чуть не плача, выговаривала братьям. – Что вы, в самом деле, как привязанные за мной ходите? Шагу без вас ступить нельзя. Взрослая я давно, взрослая! Обойдусь без вас. В голосе ее слышались слезы. Озадаченные братья шагали рядом, не понимая, чем так не угодили любимой сестре. Ведь сама просила не отходить от нее, говорила, что Алешка проходу не дает. А теперь чуть не плачет. Даже Валяй с Окаянным присмирели: поведение молодых хозяев было необычным. Не визжала молодая хозяйка, не кидали снег братья. Понуро они брели по степи.

– Даш, ты скажи, что мы не так сделали? – допытывался Иван. Даша молчала. Но братья чувствовали: изменилась сестра, появилась у нее какая-то тайна. И не хочет она никому об этом рассказывать. Лука почувствовал ее состояние: – Даш, ты случаем не влюбилась? – предположил он.

– Вот дурак, – Даша ускорила шаг.

Братья понимающе переглянулись. Оставалось только узнать, кто же тот счастливчик, которого выбрала их единственная сестра?

Егор растерянно смотрел вслед удаляющейся Даше. Он надеялся, что она оглянется. Но она шагала в окружении братьев, опустив голову. Егора обидело ее невнимание. Словно не ее сейчас он целовал вот здесь. Может, он ошибся в ее чувствах? Егор медленно поднимался на горку, когда вездесущий друг окликнул его: забрала тебя холера, – посмеивался Никита, хитро поглядывая на друга.

– О чем ты? – Егор не хотел показывать, что сразу понял о ком речь.

– Да вон – Дашка Данилова, – усмехнулся Никита.

– Скажешь тоже, – не сдавался Егор, – чего в ней особенного?

– Есть значит чего, раз пол-деревни по ней сохнет, – не унимался Никита.

– И ты тоже?

– Мне там ловить нечего. Парень я практичный, За Парашкой ухаживать буду, за ней мельницу отдадут. А эту видал, как сторожат, – кобели одни чего стоят, – ухмыльнулся Никита. От слов друга на душе у Егора стало спокойнее, значит Даша просто стеснялась своих братьев. Будет опять вечер и опять он улучит момент, чтобы оказаться рядом с ней.

– 5 -

– Всю ночь гуляют, потом спят до обеда, – Катерина, стоя у печи, ворчала на детей, поздно пришедших ночью из деревни. – Вон кизяк некому принести, – возмущалась она.

– Давай лоханку, пусть дети поспят, – перебил ее дед Василий. Он набросил на плечи старый кожушок и вышел в сени. Но успокоить Катерину было не так-то просто. И хоть утро было ранее: можно детям и поспать, она продолжала сердито ворчать, пока Даша не выглянула из боковушки. – Мамань, давай помогу у печи, – предложила она.

Но та, видимо, спустила утром на пол другую ногу, нежели обычно и, по этому поводу, была настроена воинственно. Делая вид, что не слышит Дашу, она продолжала: ты посмотри: не метено в хате до сих пор, вдруг кого лихоманка занесет – позору не оберешься. И хоть в хате на полу не было и соринки, Даша взяла в руки веник и принялась мести пол. Но настроение матери было испорчено окончательно, когда она обнаружила, что спичек, постоянно лежавших наверху в одной из не слишком прогреваемых гарнушек, не оказалось на месте. Она поводила рукой поглубже, но, так и не нащупав спичек, взбеленилась: – Все на цигарки извел, ведь сколько раз было говорено, чтобы не трогал!…