Хизер Грэм - Беглянка

На территории не прекращались волнения. Причины многих нынешних трудностей следовало искать в отдаленном прошлом, но многие не желали помнить о нем.

Когда в 1812 году еще не вполне оперившейся молодой Америке пришлось снова вступить в противоборство с англичанами, обе стороны прибегли к помощи индейцев, привлекая их в качестве союзников. В последующие два года индейцы, оказавшиеся по разные стороны баррикад, начали воевать друг с другом. Многие из уцелевших двинулись на юг; их стали называть семинолами, то есть беженцами. Сторонники англичан уходили потому, что их земли были опустошены; у сторонников американцев, несмотря на военный союз с ними, земли отбирали белые поселенцы. Напряженность вызывало и то, что Флорида в те годы все еще принадлежала Испании. Америка обвинила тогда испанцев в том, что они не держат под контролем индейцев, совершающих грабительские налеты, а также не препятствуют деятельности британских шпионов. Генерал Эндрю Джэксон, захватив Пенсаколу и одержав победу над французами под Новым Орлеаном, пришел со своей армией на юг Флориды, где развязал Первую войну с семинолами. Тогда индейцы, еще недавно воевавшие в противоборствующих войсках, объединились против общего врага. Вскоре на севере полуострова семинолы потерпели поражение, и опять многие устремились на юг. В 1819 году Испания уступила Америке Флориду в обмен на концессии, и генерал Джэксон стал военным губернатором территории. С индейцами было заключено наконец мирное соглашение, по которому им дали право владения определенными участками земли на девять лет.

Индейцы и белые поселились в ту пору на территориях, в основном заболоченных; местами там встречались и непроходимые чащи, но хорошей земли с прекрасными пастбищами для скота вполне хватало. Сахарный тростник и хлопок произрастали здесь отлично. Сюда-то и ринулись новые колонисты, надеясь, что с небольшими деньгами, но с крепкими спиной и руками быстро обретут богатство. Конечно, белым стало казаться, что их обошли, и они обратили взоры на индейские земли. Индейцы же не желали их отдавать и возненавидели своих приграничных соседей. Начались взаимное недовольство и стычки. Индейцы обвиняли белых в захвате принадлежащих им земельных участков, а те считали, что индейцы крадут у них скот или пускают его пастись на их плантациях.

Однако между белыми и семинолами сохранялись и добрые отношения. Они обменивались товарами: индейцы продавали меха и кожи, белые щедро снабжали спиртными напитками, безделушками, тканями.

Но с недавних пор – Джаррет Маккензи хорошо помнил это – индейцы почти перестали покупать спиртное, предпочитая ему ружья, пули и порох.

Джаррет был знаком со многими индейскими вождями, знал жизнь и обычаи семинолов, пожалуй, не хуже – если не лучше, – чем быт и нравы своих соплеменников. Индейцы, обосновавшиеся во Флориде, говорили на разных наречиях, и внутри каждого клана имелось много различных групп. Во главе десятков кланов стояли верховные вожди, как и в группах. Субординация носила, однако, условный характер, и если один из вождей призывал взяться за оружие, другие могли решать по своему усмотрению, подчиняться или нет. Все окончательно определялось на так называемом «сборе красных палочек» – эти палочки приносили на общее собрание воины, желавшие участвовать в предстоящей битве.

Джаррета совсем не успокоила встреча с Оцеолой, состоявшаяся незадолго до поездки на Рождество в Новый Орлеан. Упрямому Уайли Томпсону, агенту по связям с индейцами, следовало бы знать, что семинолы не считают возможным заковать человека в цепи – ни за какой проступок. Все преступления, совершенные соплеменниками, они обсуждали раз в год на празднике «Танец зеленой кукурузы». Провинившихся подвергали разным наказаниям в зависимости от тяжести содеянного. Изредка выносился даже смертный приговор; за прелюбодеяние отрезали кусок уха или носа. Но никогда никого не заковывали ни в цепи, ни в кандалы.

Уайли Томпсон сделал это, обвинив Оцеолу в том, что тот вломился к нему в контору и нанес оскорбление словом. Вождя арестовали, надели на него кандалы и поместили в каторжную тюрьму. Томпсон считал, что поступил правильно, однако Джаррет, узнав об этом, сразу отправился к нему в форт, в глубь территории, желая объяснить, какой серьезной угрозе он подвергает хрупкий мир.

Томпсон, не согласившись с его доводами, настаивал на том, что наглость и непослушание требуют именно такого наказания. Джаррет уехал, сказав, что считал нужным предупредить о возможных последствиях. После чего сам, на свой страх и риск, решил встретиться с выпущенным из тюрьмы Оцеолой, выказать тому свою дружбу и выразить сожаление по поводу случившегося. Как и некоторые другие белые, Джаррет был убежден, что с индейцами следует дружить, ибо они достойны этого и только дружба обеспечит спокойствие на их общей земле. Но кое-кто придерживался иного мнения. И таких было значительно больше.

Теперь Джаррет возвращался, и не один, а с женой. Как бы он ни хотел оградить себя и свою новую жизнь от досужих толков, ему это не удастся. И Таре тоже придется столкнуться с этим. И со многим еще, доселе неведомым…

– У нас есть все для плавания? – спросил он у Лео.

– Так точно, сэр. Если будет попутный ветер, я приведу «Магду» в залив Тампа послезавтра утром.

– Отлично.

Джаррет с наслаждением пил горячий кофе, и мысли его прояснялись. Свежий соленый ветер овевал его.

– Я встану за штурвал, – сказал Джаррет Роберту, отдав Лео пустую кружку. – Пускай Нейтан приготовит поесть, а ты помоги ему, Лео.

– Хорошо, сэр…

Роберт выжидательно посмотрел на Джаррета.

– Ну что еще? – нахмурился тот. – Говори.

– Удивляюсь твоему хладнокровию, Джаррет Маккензи. Если бы я взял в жены такую леди…

– С твоей внешностью ты вполне мог бы опередить меня, но почему-то не сделал этого.

– Спасибо. Может, внешне я и привлекательнее, но ты зато намного богаче и сильнее меня. А многие женщины в этом очень нуждаются. Особенно эта. Да и она, похоже, тебе подошла, верно?

– Поживем – увидим. Время покажет. Пока ее больше всего страшит встреча со змеями и аллигаторами. Кто знает, что скажет Тара, когда столкнется с моими трудностями. С голой правдой о моей жизни…

– Хочешь, чтобы я подготовил ее?

– Я перережу тебе глотку, если заикнешься!

– Молчу как рыба. Но что, если она…

– Что?

– Если Тара не сможет вынести этой правды? Что ты сделаешь? Отправишь ее на север?

Джаррет устремил глаза в бескрайний морской простор, прислушался к плеску волн и задумчиво покачал годовой:

– Я о многом ее предупредил. Она сама выбрала путь. И надеюсь, пойдет по нему.