Мэй Макголдрик - Бунтарка

Но в нем не было и нет сочувствия к ирландцам. Он никогда не испытает стыда за свою жестокость. Эган сомневалась, что он сдержит обещание и отпустит родных Лайама и Патрика в обмен на лидеров движения. И это сомнение она высказала вчера. Но трое мужчин были склонны довериться слову чести магистрата.

Ее угнетало неприятное чувство, что сегодня пострадают все.

Увидев пустое стойло Мэб, Эган нахмурилась. В растерянности она поискала седло, но и его не нашла. В надежде, что Пола предупредили о времени, к которому ей потребуется оседланная кобыла, она отправилась на выгул, рассчитывая найти там конюха и лошадь.

Но и там было тихо. Ни лошади, ни Пола, ни души.

Ощутив беспокойство, ибо время поджимало, Джейн пошла к другому стойлу и оседлала одну из лошадей отца. За все эти годы ничего подобного не случалось. Пол знал, что Мэб нельзя трогать или отдавать кому-либо другому. Это было известно всем.

Несколько минут спустя Джейн уже мчалась в ночи, оставив позади Вудфилд-Хаус. Но чем больше она раздумывала над произошедшим, тем спокойнее становилось у нее на душе. По крайней мере, Мэб не попадет в лапы Масгрейву.

Резкий стук в дверь разбудил магистрата. Нетерпеливый крик солдата заставил его сбросить одеяло и распахнуть дверь. Фигура его несчастного слуги со свечой в руке маячила за спиной молодого драгуна.

– Что? – закричал он.

– Капитан Уоллис, сэр. – Солдат сделал шаг назад. – Он… уехал из казармы. Я прямиком поскакал сюда, чтобы поставить вас в известность.

– Куда уехал? – прорычал магистрат.

– В Кьючелейн-Сит.

На лице Масгрейва отразилось недоумение, смешанное с удивлением, и молодой драгун поспешил пояснить:

– Капитан и два десятка солдат из его личной охраны забрали всех арестованных, предназначенных для обмена с мятежниками. Капитан сказал капралу Эвансу, что время и место обмена изменилось и что вы в курсе.

– Что?!

Рык Масгрейва заставил солдата и слугу попятиться.

– Мы… мы… ничего не знали, сэр, пока сержант Пауэрс не заступил на дежурство. Он сказал, что раз вы с ним не поехали, выходит, ничего не знаете. Прошу проще…

– Когда они уехали?! – проревел Масгрейв, поспешив в комнату, чтобы одеться.

– Уже больше часа назад, сэр.

– Поднимай по тревоге всех, кто остался в казармах! – Солдат повернулся, чтобы идти выполнять приказ, когда у магистрата промелькнула страшная мысль. – Стой!

Подумав немного, он проинструктировал драгуна, кого тот должен прихватить, включая сержанта Пауэрса.

Капитан Уоллис пользовался гораздо большим влиянием среди солдат, чем Масгрейв. И если вероломный офицер замыслил заработать лавры славы сам, то вряд ли Масгрейву удастся заставить людей Уоллиса сражаться против него.

Но в конечном счете всегда найдутся избранные, верные делу.

Этих избранных ему хватит, чтобы пресечь столь несвоевременную демонстрацию независимости.

Огни факелов на разрушенных стенах замка были заметны издалека. Когда Масгрейв со своими солдатами приблизился к развалинам, навстречу ему выехали драгуны. Магистрат не отдал приказа своему отряду остановиться, пока не произошла встреча со всадниками Уоллиса.

– Где капитан Уоллис? Что все это значит?

– Он ждет вас в Кьючелейн-Сит, сэр. Обмен совершился.

Масгрейв окаменел от ярости.

– Бунтовщики у него?

– Да, сэр, – ответил другой солдат.

С громкими проклятиями магистрат пришпорил коня и устремился вперед, оторвавшись от своего отряда. На половине пути к вершине холма он увидел с полдюжины драгун, которые стерегли лошадей. Заметив среди животных резвую кобылу Джейн, он на миг приостановился.

– Чья это лошадь? – спросил он резко.

– Бунтарки Эган. Вместе с другими тремя она сидит там, закованная в кандалы.

Переборов приступ гнева, Масгрейв приказал своим людям вместе с остальными драгунами занять позицию вдоль дороги, ведущей на холм. Теперь, когда мятежники у него, никто их не заберет.

Капитан Уоллис щеголевато приветствовал Масгрейва, но избегал смотреть ему в глаза. Магистрат продолжал сидеть в седле.

– Нельзя было ждать, сэр Роберт. Мерзавцы прислали записку, они не верят, что мы отпустим их детей и жен в Баттеванте. Они захотели произвести обмен здесь. Что мы с легкостью и провернули. Пока их лидеры поднимались вверх по холму, мы выпускали по одному их детей и женщин. – Увидев, что магистрат спешился, Уоллис подал знак солдату, чтобы тот взял его лошадь под уздцы. – Когда-то вы сами предлагали такое решение, сэр. Я знаю, как важен для вас арест этих людей. Я не хотел упустить…

– Отведи меня к ним! – гаркнул Масгрейв.

Конечно, ирландские ублюдки угадали. Он не собирался отпускать их родню. Насколько драматичнее выглядела бы казнь в присутствии рыдающих жен и детей! Каким бы свирепым он прослыл, если бы сразу после казни препроводил семьи в порт и погрузил на судно, отправляющееся в Австралию!

Масгрейв последовал за Уоллисом. Правда, одна из обесчещенных семей осталась бы. Какой шум подняли бы они в кабинете генерал-губернатора! Но ничего не смогли бы сделать с ним, героем, отловившим дочь великого сэра Томаса Пьюрфоя.

– Вот они, сэр.

Капитан жестом указал на помещение, служившее когда-то большим залом в замке. Судя по зияющей дыре, пол зала лишь слегка возвышался над уровнем внутреннего двора крепости.

За руинами каменной стены он увидел четверых мужчин. С заломленными за спину руками, связанные вместе, они сидели на корточках спиной друг к другу. Оттолкнув Уоллиса в сторону, Масгрейв поднялся на шесть ступеней, ведущих ко входу.

Все арестанты были в черном. Никаких белых рубах на этот раз. На головах – шерстяные колпаки. Масгрейв сдернул колпак с первого. Тот вскинул голову, и сэр Роберт вгляделся в спокойное выражение его лица. Несмотря на предстоящую казнь, признаков страха он не проявлял.

– Этот назвался Патриком, – быстро доложил Уоллис с порога.

Второго арестанта Масгрейв пнул ногой, прежде чем сорвать с него колпак. Лицо мятежника светилось ненавистью. Он прорычал что-то по-гэльски.

– Лайам, – представил его капитан.

Масгрейв с силой лягнул пленника и перешел к третьему. Готовый сорвать следующий колпак, он замер, осененный неожиданной мыслью. Одним из двоих оставшихся должна быть Эган. За все эти годы Уоллис неоднократно встречался с Джейн Пьюрфой. Тогда почему, спрашивается, капитан не упомянул, что арестовал дочь бывшего магистрата?

По длинным ногам и размеру сапог Масгрейв догадался, что и этот бунтовщик – мужчина. Оставив его в покое, он остановился возле последней фигуры в колпаке.

Из-под бесформенного шерстяного колпака выбивались пряди черных волос.