Виктория Холт - Власть без славы

Но все прошло как нельзя лучше. Я свободно разговаривала с гостями по-французски, они расточали мне комплименты, а отец благодушно улыбался. Свой первый экзамен я, кажется, сдала успешно.

Затем начался торжественный обед. Отец с матерью сидели во главе длинного стола, расположенного таким образом, что сидящие за ним могли любоваться всем великолепием зала. Я с французскими посланниками и самыми знатными придворными дамами – за другим столом. Пиршество, казалось, длилось бесконечно. От меня требовалось все это время развлекать гостей беседой на французском языке, что я и делала ко всеобщему удовольствию. Всевозможные яства, мясо, рыба, пироги и торты – чего только не было! – подавались на золотых и серебряных блюдах. И все это сопровождалось тихой музыкой, исполнявшейся небольшим оркестром.

После обеда гостей развлекали сначала дети. Они читали стихи и пели песни. В шутливом бою дети побеждали зло и праздновали победу добра.

Как и было задумано, я незаметно удалилась, и, пока шло детское представление, мы с семью дамами успели переодеться. Наши костюмы были сшиты из золотой ткани, усыпанной пурпурными блестками, а на головах у нас были пурпурного цвета шляпы, украшенные жемчугом и драгоценными камнями. Когда раздвинулся занавес, отделявший банкетный зал от театральной гостиной, зрителям открылся вид на две пещеры – из одной вышла я с моими дамами, из другой – семь кавалеров. Мы станцевали наш балет под нескончаемые аплодисменты, гораздо лучше, чем на репетициях. Особенно приветствовали меня, как солистку.

Отец был очень доволен – день прошел именно так, как ему хотелось. А я заснула счастливая от сознания собственного триумфа.

На другой день опять были пиршества и развлечения. И снова французы осыпали меня комплиментами, пораженные, как они говорили, моей красотой и образованностью.

Но посол, месье Тюрен, заметил в разговоре со мной, что, несмотря на то, что я красива, умна и образованна, я еще недостаточно сформировалась как женщина, поэтому раньше, чем через три года, а то и больше, о свадьбе думать нечего.

Когда я передала наш разговор графине, она произнесла пространный монолог, который сводился примерно к следующему: «Говорила же я, что принцессе надо больше отдыхать и гулять на свежем воздухе, а не слушать этого занудного Виваса с его латынью».

Скорей всего, она, как всегда, была права, но мне тем не менее было лестно, что я произвела на чужестранцев такое сильное впечатление своей эрудицией.

На одном из балов мы с отцом танцевали величественную павану. Он был таким прекрасным партнером, что все смотрели на нас, затаив дыхание, а отец всем своим видом показывал, с какой любовью он относится к дочери. Его отличала удивительная особенность – он мог одной улыбкой стереть, уничтожить любую нанесенную им прежде обиду и заставить человека вновь его обожать. Но с годами, когда все так круто повернулось к худшему, это качество завело его слишком далеко – он решил, что ему с его обезоруживающим обаянием ничего не стоит совершать любые, и даже самые неприглядные, поступки.

На том же балу случилось нечто совершенно неожиданное. Музыканты заиграли новый танец, и кавалеры должны были пригласить понравившуюся им даму. Сначала – король, а за ним уже все остальные. Я была уверена, что отец выберет мою мать. Но он встал, прошел через весь зал и остановился перед девушкой, которую я уже не раз видела на всяких пирушках, устраивавшихся во дворце. Ее нельзя было назвать красавицей, но в ней было нечто такое, что приковывало взгляд. Она резко выделялась на фоне придворных дам, среди которых подчас было трудно отличить одну от другой. Ее же ни с кем спутать было просто невозможно: длинные черные волосы свободно падали до самой талии, огромные, блестящие, будто излучающие свет глаза… Платье – не самое модное, но выделявшееся утонченным, изысканным вкусом, с длинными, свободными рукавами. На шее – бархотка с драгоценным камнем. Но больше всего поражала ее необычайно грациозная походка.

Глаза всех присутствующих были устремлены на нее. Я хотела у кого-нибудь спросить, кто эта девушка, но почему-то не спросила.

Мне показалось, что ей не хотелось танцевать, но отказать королю было нельзя.

Музыканты заиграли веселее, меня пригласил французский посол, и мы пошли второй парой за королем с его загадочной дамой.

Мы были одни с моей матерью. Я очень ценила эти редкие встречи наедине. Она сказала, что гордится мною, что отец доволен и что послы уехали с хорошими впечатлениями, о которых сообщат своему королю.

– Император стал отцом, – вдруг, без всякого перехода, сообщила она.

Я смотрела на нее, онемев от неожиданности.

– У него родился мальчик, – продолжала мать ровным голосом, – сын… Его назовут Филипом в честь деда. Наверное, он такой же красивый.

Я сидела как каменная.

Она взяла мою руку и крепко сжала. По ее щекам текли слезы.

– Мамочка, родная! – воскликнула я, презрев формальности. Потом встала и заключила ее в свои объятия. Она зарыдала.

– Он только что женился, и вот… у него сын, а я… Господи, за что? За что ты наказываешь меня?

– У тебя есть я…

Она плакала. Впервые я видела ее такой.

– Ты мне дороже любого сына, доченька, но… но твой отец… Он хочет иметь сыновей. Ты все равно узнаешь. Сколько же можно скрывать это от тебя?

– Что, мама, скажи мне! – умоляла я.

– Но ты еще маленькая…

– Послы нашли, что я очень даже умная.

Она погладила меня по голове.

– Моя самая умная дочь на свете! Знай, что я тебя очень люблю и что мне очень тяжко бывает, когда нам приходится расставаться. К сожалению, слишком часто.

– Я же понимаю, – сказала я, целуя ее руку. – Но, пожалуйста, расскажи мне все. Может быть, я смогу хоть немного тебя утешить.

– Твой отец хочет бросить меня.

– Нет!.. Но как?..

– Он ищет способ. Он говорит, что я не могу родить ему сыновей потому, что наш брак, как ему кажется, ненастоящий.

– Как? Ты же – королева!

– Да. Но ты же знаешь, что я была замужем.

– Конечно, – за принцем Артуром. Это все знают.

– В Библии сказано, что, если мужчина женится на вдове своего брата, их брак будет бездетным.

– Но почему?

– Он считается нечистым. Я говорила ему, что никогда не была женой Артура, настоящей женой, мы только так назывались.

– И ты не бездетна. Ты родила меня и… были же другие дети.

– Да, но в живых осталась только ты, родная.

– Понимаю. Он думает, что Бог наказывает его за нарушение высших законов.

– Я никогда не нарушала законов Всевышнего. Я не была женой Артура. Твой отец – единственный мужчина, которого я знала как мужа.

– Ты же говорила ему…

– Тысячу раз.