Гэлен Фоули - Его дерзкий поцелуй

Она не могла вымолвить ни слова в ответ. Когда мать лежала на смертном одре, Иден обещала ей заботиться об отце, но что делать, если этот человек не желает думать о своей безопасности?

– Отец, – скрестив на груди руки, обратилась она к доктору, – тебе пятьдесят пять лет. Твой идол Гумбольдт был в самом расцвете сил, когда совершил это путешествие, и едва не погиб при этом.

В ответ раздалось раздраженное рычание. Иден тотчас поняла, что аргументы, ранящие гордость отца, ей не помогут, и сменила тему:

– Кстати, об этих джунглях, ты не забыл, что Венесуэла сейчас воюет?

– Разумеется, не забыл. Я еще не выжил из ума. Но что с того?

– Чтобы добраться до Амазонки, надо пересечь равнину, а лланос сейчас – основное поле битвы между испанской короной и восставшими колонистами.

– Ну и что? Мы успеем. Сейчас как раз временное затишье. Внутренние районы надежно контролируются мятежниками. Испанцы держатся поближе к берегу и своим кораблям. Никаких трудностей.

– Никаких трудностей? – Иден чуть не расхохоталась ему в лицо. – Начнем с того, что каждая из сторон будет считать тебя шпионом. Испанцы заподозрят в тебе союзника повстанцев, а колонисты решат, что ты работаешь на испанцев.

– Будь это правда, меня давно бы выслали из страны. Черт возьми, Иди, я уже говорил этим проклятым бюрократам в Каракасе: наука вне политики. Здесь я работаю на все человечество.

– О Господи! – Иден спрятала лицо в ладонях. – Ты здесь прячешься от мира, вот и все.

– Что ты сказала? – потрясенно спросил отец.

Иден вздохнула и взяла себя в руки.

– Ничего, отец.

– Вот что я тебе скажу, моя девочка, следи за своими словами, – с достоинством произнес доктор, снова опустился на простой деревянный табурет и оправил куртку. – Конечно, я позволяю тебе много вольностей, но все же я – твой отец.

– Да, сэр. – Иден опустила голову. – Но…

– Что «но», дитя мое?

Иден с надеждой вглядывалась в его лицо.

– В прошлом году ты обещал мне, что мы вернемся в Англию.

Похоже, доктору было неприятно это слышать. Он нахмурился, отвел взгляд и демонстративно занялся своими ботаническими находками.

– Англия, Англия… Что ты забыла в нашей убогой стране? Неужели думаешь, что жизнь там будет сказкой? Я старался уберечь тебя от ее соблазнов. Ты мечтаешь о балах и роскошных экипажах, но в тамошней жизни есть и темная сторона. – Он бросил на нее взгляд из-под очков. – Болезни, преступления, подлость, бедность… Здесь ничего этого нет.

– Но нет и ни одного собеседника! – со слезами вскричала Иден.

Отец смотрел на нее с сочувствием.

– Глупости, здесь есть я. И Коннор. Разумеется, он не очень разговорчив, но если разговорится, его стоит послушать. Ну-ну, будет, будет, дитя мое. – И он ласково похлопал дочь по руке. – Уверяю тебя, мы гораздо более умные собеседники, чем те, которых можно встретить в лондонских гостиных.

– Хочу хоть раз услышать, как разговаривают нормальные люди, – чуть слышно пробормотала Иден.

– Нормальные? – фыркнул доктор. – Это просто синоним посредственности. Иди, поверь, эти лондонские вертушки, которыми ты так восхищаешься, самые пустые, примитивные и никчемные люди на всей земле. Ленты, шляпки, туфельки – и больше ни единой мысли! Неужели ты хочешь стать такой же?

Иден подавила вздох – начинается лекция.

– Только подумай, сколько у тебя здесь преимуществ. Одеваешься как хочешь, говоришь что хочешь, поступаешь как хочешь. Ты же понятия не имеешь, как третируют этих светских красоток их дуэньи, чья единственная задача в жизни – следить за каждым шагом своих подопечных. Да ты через день сойдешь с ума! Подумай, сколько свободы ты имеешь здесь – свободы и образования.

«Свободы? – задумалась Иден. – Почему же я чувствую себя как в тюрьме?»

– Я воспитывал тебя скорее как сына, чем как дочь, – продолжал ученый, ступая на знакомую тропу. Иден знала эту речь почти наизусть. – Подумай, неужели твои утонченные леди способны без ошибок назвать все изученные виды семейства Агасасеае? Или приготовить лечебный чай от желтой лихорадки? Зафиксировать сломанную ногу? Думаю, нет, – с гордостью закончил он. – Ты, моя дорогая, просто уникальна.

– Отец, я не желаю быть уникальной, – устало возразила Иден. – Я просто хочу вернуться к людям. Хочу быть чьей-то, а не сама по себе.

– Ты – моя, разве этого мало?

Чувствуя, что попала в ловушку, Иден отвела взгляд. Все он понимает, только притворяется.

– Разве я не была послушной дочерью? Не поддерживала тебя во всем, не ухаживала за тобой, не помогала в работе, не исполняла все просьбы?

– Ты права, – с неохотой признал отец.

– Папа, говорят, в Англии женщину называют старой девой, если она не выйдет замуж к двадцати пяти годам. Я понимаю, тебе не до подобных мелочей, но вспомни – в прошлом месяце мне исполнилось двадцать три. – Доктор было фыркнул, но Иден опустила голову и продолжила: – Пожалуйста, хоть раз выслушай меня без насмешек. Меня влекут не только балы и экипажи. Я признаю, мне нравятся такие вещи, а какой девушке не нравятся? Но дело не только в этом. Ты бы должен уже достаточно меня изучить, чтобы не думать подобным образом.

– Иди, дорогая, так в чем же дело? – более мягким тоном спросил доктор. – Что так тебя тревожит?

Иден смущенно взглянула на отца:

– Неужели ты не понимаешь? Я… я хочу найти… кого-нибудь.

– Кого?! – в нетерпении вскрикнул он.

– Я сама еще не знаю. Того, кого я смогу любить.

– Так вот, значит, ты о чем, – удивленно пробормотал доктор.

Иден еще ниже склонила голову, пряча вспыхнувшие румянцем щеки и мечтая провалиться сквозь землю от стыда, однако отец с энтузиазмом захлопал себя по бокам и воскликнул:

– Чудесно! Ведь решение этой проблемы все время было у нас под носом!

Иден с надеждой подняла на отца взгляд. Доктор мотнул подбородком в сторону, куда удалился Коннор. Лицо Иден вспыхнуло.

– Папа, прошу тебя, не начинай все сначала! – прошептала она.

– Ну почему же нет? Если все эти разговоры лишь оттого, что тебе нужно найти мужа, не надо далеко ходить. Если тебе нужен мужчина, возьми Коннора.

– Папа! – в отчаянии вскрикнула Иден.

– Он боготворит тебя. Да ты и сама знаешь. – На губах доктора появилась улыбка, в голосе звучали гордость и легкая насмешка, словно бы Иден была четырехлетним ребенком, без запинки прочитавшим греческий алфавит. – Он действует с моего благословения. Мы по-прежнему будем вместе и продолжим работу. Очень удобно. Чем он плох?

Отец явно забыл случай в лесу, когда Иден было шестнадцать лет.

Иден опять склонила голову, не желая напоминать ему, ей так не хотелось говорить об этом.

– Ты нравишься Коннору, Иден. Тут все ясно. Он тысячу раз это показывал. И он подходящая для тебя пара, разве нет? Бесстрашный, деятельный – настоящий мужчина. Сильный, здоровый, с хорошими инстинктами. И ум у него острый. – Отец продолжал перечислять многочисленные достоинства своего протеже, а Иден подняла голову, скрестила на груди руки и смотрела на отца, словно бы умоляя того замолчать. – Конечно, здесь нет священника. Но что значит какая-то формальность в подобном месте? Вас может поженить местный шаман. Или вы можете обручиться на шотландский манер – по договору. Не беспокойся, девочка, в этом нет ничего постыдного. Природа берет свое. Все существа, достигая репродуктивного возраста, находят себе пару.