Кимберли Кейтс - Прекрасная лилия

Всю жизнь она слушала рассказы старой аббатисы об удивительном мире, который лежит за стенами монастыря, но даже представить не могла, каково это – чувствовать на разгоряченном лице свежий ветер, любоваться красотой долин и холмов, упиваясь ароматами цветов. Краски казались настолько яркими, что у нее зарябило в глазах.

Неясное чувство вины вдруг навалилось на нее. «Боже, какая же я бессердечная!» – с раскаянием думала она. Ощущать себя почти счастливой, когда на глазах матери-настоятельницы наверняка еще не высохли слезы! Бедная, чуть не плакала Кэтлин, запертая в темной, тесной келье, как птица в клетке! Вот и весь ее мир! Однако как она сказала, когда Нилл, взяв Кэтлин за руку, уже повернулся спиной к воротам аббатства? «В этом мире много всего – и слез, и красоты. Кто знает, чем окончится для тебя это путешествие? Может, счастьем? Встречай его с распростертыми объятиями, детка. Встречай все, что только есть прекрасного в этой жизни, с радостью в сердце. И будь счастлива!» Вот во что верила матушка. Она знала стойкость Кэтлин и знала, что именно эта стойкость не позволит ей пасть духом.

Кэтлин прикрыла глаза, заинтригованная каким-то необычным звуком. Он слышался издалека – странный, напоминающий глухой навязчивый ритм. Девушке казалось, что он вторит ее собственным мыслям.

Она повернула голову в ту сторону, откуда доносился звук, сообразив наконец, что это не плод ее воображения. Ритмичный напев усиливался, становился все громче. И тут Кэтлин не выдержала. Еще полчаса назад она пребывала в таком настроении, что скорее откусила бы себе язык, чем обратилась бы к этому чудовищу, и вдруг с изумлением услышала собственный голос.

– Что это? – крикнула она сквозь шум ветра.

– Что именно? – вздрогнул Нилл, явно не поверив собственным ушам, будто с ним заговорила не Кэтлин, а кусок свежевыпеченного хлеба, который сунула ему на дорогу аббатиса.

– Этот звук, он похож на неясный гром, но…

– Это море. Оно как раз вон за тем холмом.

– Море, – эхом повторила она, вспомнив, сколько раз ее пальцы касались прихотливо изрезанных краев раковины, за серебристыми и розовыми складками которой крылись все тайны моря. – А я и не знала, что оно поет.

Угрюмые темные брови незнакомца сдвинулись.

– Если бы начался шторм, держу пари, тебе бы и в голову не пришло назвать это песней. – В его голосе звучала нескрываемая насмешка.

Подбородок девушки упрямо вздернулся кверху.

– Мне нравится шторм. Еще ребенком во время грозы я выбегала во двор, смотрела, как небо раскалывают молнии, и наслаждалась, слушая раскаты грома. Это было так величественно.

– Ты сумасшедшая.

Уголки губ Кэтлин изогнулись в лукавой улыбке.

– Нет. Просто любопытная. Мне хотелось самой стать частью стихии.

– Должно быть, вашей аббатисе хлопот с тобой было по горло. Интересно, как она наказывала тебя за грехи? Заставляла проводить на коленях долгие часы в молитвах?

От нахлынувших воспоминаний у девушки сладко и мучительно заныло в груди.

– Думаю, больше всего ей было жаль, что она не может позволить себе сделать то же самое, – вздохнула она.

Возможно ли, чтобы это грубое чудовище в образе мужчины вдруг догадалось о том, что происходит в ее душе?

– На небе сегодня ни облачка, Кэтлин-Лилия. Увы, организовать для тебя шторм я вряд ли смогу.

Кэтлин решила перевести разговор на другую тему:

– Скажи, а замок верховного тана находится неподалеку от моря?

– Нет, он стоит в долине. Тан слишком умен, чтобы возвести замок на берегу, где достаточно одного набега с моря, чтобы захватить его владения. Врагу необходимо пересечь долину, чтобы подойти к замку, и у тана хватит времени, чтобы собрать войско для защиты.

От разочарования Кэтлин прикусила губу.

– Жаль. Значит, я вообще никогда не увижу моря. Расскажи, какое оно.

Он раздраженно передернул плечами.

– Мокрое.

Дурочка, ругала себя Кэтлин, для чего было спрашивать его? Разве он хоть сколько-нибудь похож на аббатису, расцвечивавшую яркими красками любой рассказ?

Замолчав, Кэтлин стала вспоминать истории, которые слышала, – об Ионе, попавшем в чрево кита, и еще более загадочные и таинственные – сказания о гневном боге Кельтского моря, объезжавшем необозримые морские владения верхом на коне, у которого вместо ног были волны.

Кэтлин настолько погрузилась в мечты, что очнулась, только когда лошадь галопом въехала в лес и мимо замелькали стволы деревьев. Испуганный крик вырвался из ее груди, когда дробный стук тяжелых подков внезапно оборвался. Нилл вовремя натянул узду. Еще мгновение – и они бы сорвались с обрыва в пропасть.

Ахнув от страха, Кэтлин вцепилась в его руку.

– Ты сумасшедший! – взвизгнула она. – Тут же нет дороги!

– Какому идиоту, по-твоему, придет в голову ехать через море?

– Море?! – Широко раскрытые от изумления глаза девушки остановились на его суровом лице. С трудом отведя взгляд, Кэтлин обернулась, и у нее захватило дух. Никогда, даже в мечтах, она не видела зрелища настолько загадочного и полного столь величавой красоты!

Чудовищной величины черные валуны спускались вниз, образуя нечто вроде ступеней гигантской лестницы, более чем вдвое превышавшей высоту стен аббатства. Внизу, у подножия скалы, танцевали волны, и солнечные лучи ослепительно сверкали в зеленовато-синей воде, точно бриллианты в волосах русалки. Белоснежные клочья пены были похожи на облака, которые море смахнуло с небес, чтобы украсить ими свои пышные локоны. Оно простиралось всюду, насколько хватало глаз: сине-зеленое, в белых барашках волн – настоящее живое чудо.

Слабый возглас удивления сорвался с губ Кэтлин.

– У моего коня в подкове застрял камешек, – словно оправдываясь, пробурчал Нилл. – Так что можешь спуститься и побродить тут немного, пока я вытащу его.

Он еще не успел договорить, как Кэтлин уже соскользнула на землю. От долгой езды верхом все тело ее затекло. Шум прибоя, доносившийся снизу, казался ей волшебной музыкой.

Кэтлин слышала, как Нилл сердито кричал ей вслед, наверное, предупреждая о чем-то, но она не обращала внимания. Птицей летела Кэтлин к краю обрыва, где у зеленой кромки брала начало гигантская каменная лестница.

Высоко подобрав юбку, она сползла вниз, не обращая внимания на то, что шероховатая поверхность камня больно царапает нежную кожу. Рокот прибоя, казалось, околдовал ее. Словно ночная бабочка, которая летит на огонь, не думая ни о чем, Кэтлин спускалась туда, где волны с грохотом бились о скалы, разлетаясь мириадами сверкающих брызг.

Ей хотелось почувствовать мощь этой стихии, раствориться в ней точно так же, как в детстве, когда она выбегала во двор, где бушевала гроза. Всей грудью вдыхая соленый морской воздух, она спускалась все ниже, завороженно наблюдая, как в небе парят чайки, как они вдруг, словно повинуясь команде, камнем падают вниз или взмывают в небо.