Сандра Дюбэй - Неукротимый

– Но ты не веришь этому, – вставила она.

– Не важно, верю я тебе или нет. Я отвезу тебя в Фокс-Медоу. Дам тебе шанс доказать, что ты невиновна. Но будь уверена, если тебе не удастся это сделать, ты пожалеешь о том, что совершила.

Шайна молча кивнула и вернулась в свою спальню. И там, лежа в полутьме, освещаемой лишь слабым пламенем огня в камине, она подумала, что в окружавшем ее непроницаемом мраке наконец-то забрезжил свет. Хотя Габриель и не поверил пока в ее невиновность, что-то все же переменилось в нем. Ей остается надеяться, что где-то в глубине его души еще остается вера в то, что она, Шайна, не солгала и не предала. Этой верой теперь будет жить и она. Шаг за шагом, она сумеет выбраться из этой бездонной пропасти отчаяния.

И только теперь, оставшись одна, Шайна до конца осознала – как близко к краю она стояла сегодня. Ведь достаточно было Габриелю нажать курок, и…

Да, можно считать, что сегодня она второй раз родилась на свет. Так пусть же этот свет не гаснет, пусть ведет ее сквозь мрак и отчаяние.

А по другую сторону большого пустынного холла, в кресле, сгорбившись, сидел Габриель. Свечи в его комнате давно догорели, и тьма беспросветной ночи обступила со всех сторон. Ладонь Габриеля гладила полированное дерево рукоятки пистолета, лежавшего рядом с ним на столе.

Готовность Шайны принять смерть от его руки потрясла Габриеля. Полмира проехал, проплыл, проскакал он, чтобы отомстить этой женщине, – и не смог. Он поймал себя на том, что в глубине души ему хочется поверить в невиновность Шайны. А он-то надеялся, что его сердце навсегда закрылось для любви, что ему уже никогда не грозит этот сладкий плен. Но огонь любви, как оказалось, никогда не угасал в его сердце, продолжал жить словно маленький светлячок.

Габриель прикрыл глаза, пытаясь вызвать в себе прежнюю ненависть к Шайне – холодную и непреклонную. Раньше она приходила в его сердце легко и быстро, и никакие сомнения не терзали его душу.

Теперь что-то изменилось. Желание мстить отошло на задний план, больше всего ему захотелось убедиться в невиновности Шайны.

Да, убедиться в том, что она не совершала предательства, что сама стала, как и он, жертвой чьего-то злого умысла. И тогда он снова обретет ее, и любовь еще вернется к ним.

Габриель очень хотел этого, но отгонял от себя подобные мысли.

На следующее утро Габриель и Шайна в платье, взятом у горничной и наспех подшитом по фигуре, покинули загородный дом и отправились в Лондон, в дом Уэзерфордов.

– Уэзерфорд? – переспросила Шайна, когда Габриель сообщил ей о цели их путешествия. – В дом маркиза Уэзерфорда на Гревилль-стрит?

– Нет, к старой маркизе – его матери – на Гросвенор-сквер. Ты знаешь ее?

Шайна пожала плечами.

– Слышала о ней. Мои родители не входили в круг ее друзей. А каким образом ты связан с нею?

Габриель, не отрываясь, смотрел на мирный сельский пейзаж, проплывающий за окном кареты.

– Это моя бабушка.

– Не может быть! – воскликнула Шайна.

До самого Лондона Габриель рассказывал Шайне историю своей жизни – историю, которой за всю жизнь поделился лишь с немногими знавшими его людьми. Рассказал обо всем – и о роковой, страстной любви отца, и о том, что родился незаконным сыном любовницы маркиза, и о смерти матери.

Когда он закончил свой рассказ, Шайна взглянула на него влажными глазами, тепло и сочувственно.

– Должно быть, тебе было тяжело видеть, как титул отца и его богатство уплывают в чужие руки.

Габриель усмехнулся.

– Я никогда не страдал от того, что меня не называют милордом и не кланяются мне до земли. Я сам всего добился в этой жизни. Сам взял от нее все, чего хотел.

– А как обстоят дела с Фокс-Медоу? – спросила Шайна, опасаясь, что место, куда везет ее Габриель, может оказаться небезопасным: ведь Габриель так и остается в глазах закона пиратом, приговоренным к смерти.

– Чарльз Иден, губернатор Северной Каролины, – мой друг, и он гарантирует мне безопасность. Так что пока о моем возвращении никто не будет знать. Нам ничего не грозит. Дом почти достроен, там вполне можно жить.

Затем они погрузились в молчание – Габриель замкнулся в себе, на него снова нахлынули воспоминания о суде и казни, и подозрительность снова овладела им. Никто из них не произнес ни слова, пока карета не остановилась возле особняка маркизы Уэзерфорд.

Габриель зашел внутрь, а Шайна, по его просьбе, осталась ожидать его в карете. Вскоре он вернулся, и они отправились на Сент-Мартин-стрит – туда, куда собиралась направиться Шайна в тот злополучный вечер, когда Демьен де Фонвилль обманом увез ее в свой мрачный замок.

Леди Саттон отвела Шайну в сторонку, желая поговорить с ней без свидетелей, в то время как вещи Шайны грузили в карету, где уже стояли сундуки Габриеля.

– Что все это значит? – удивленно спросила она. – Меня неожиданно приглашают в дом маркизы Уэзерфорд, и старая леди начинает расспрашивать меня о тебе, о Демьене и Йене. А теперь ты появляешься с Габриелем Сент-Джоном! Как я понимаю, вы собираетесь вернуться вместе в Америку? Ничего не понимаю…

– У меня нет времени, чтобы все объяснить, нам надо ехать, – ответила Шайна. – Скажу только: Габриель – тот самый человек, которого я любила, когда жила в Виргинии. И он был отцом ребенка, которого я потеряла.

– Но вышла-то ты за Йена, – напомнила Сара Саттон.

Шайна улыбнулась, видя замешательство подруги.

– Говорю же, что не все могу объяснить. Это слишком длинная история.

– Что ж, когда-нибудь ты мне все расскажешь. – Сара потянулась, чтобы поправить ленты на шелковом вишневом платье, в которое Шайна переоделась сразу же после приезда в дом леди Саттон. – В конце концов, не в этом дело. Вы вместе, и это главное. Я знаю, как ты любишь его, надеюсь, что и он отвечает тебе тем же. Да и как он может не любить тебя, если проделал такой путь, лишь бы найти!

– Он искал меня, чтобы… – Шайна запнулась, не желая говорить лишнего. – Сказать по правде, Сара, я сама не знаю, как он на самом деле ко мне относится. Надеюсь, что любит, но между нами стоит столько обид, столько недоверия. Не хочу даже загадывать, чем все у нас закончится!

– Не переживай! – успокоила ее Сара. – Время рассудит. Я желаю тебе счастья, желаю от всей души…

– Спасибо, – шепнула Шайна, обнимая подругу.

– Шайна? – окликнул ее Габриель. – Нам пора.

– Иду, – кротко ответила она, заговорщицки улыбнувшись на прощание леди Саттон. – Я напишу тебе, как только мы доберемся до Америки.

Шайна повернулась и молча пошла к выходу. Габриель ждал ее возле кареты и помог забраться внутрь. Лошади тронулись.

Окидывая прощальным взглядом Сент-Мартин-стрит, Шайна невольно подумала – увидит ли она еще когда-нибудь свою рыжеволосую красавицу-подругу. Может быть, и увидит, если только с ней ничего не случится.