Каролина Дэвидсон - Невеста по заказу

– Наверное, пора укладывать детей, – проговорила она.

Томас нахмурился, но Лотти покачала головой.

– Твой дядя должен поговорить с вашим дедушкой, Томас. Так что бери Сисси, идите, умывайтесь и надевайте пижамы.

Мальчик стоял, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

– Может, я чем-нибудь помогу? – спросил он.

– Мне осталось только подоить корову и задать корм лошадям, – сказал Джон, отрицательно покачав головой. – Может, перед тем как лечь спать, Томас покажет бабушке то, чему он научился за эту неделю, – предложил он, обращаясь к Лотти.

Затем он кивнул Томасу и был награжден благодарной улыбкой мальчугана.

– А мистер Шерман, если ему будет угодно, может пойти со мной в сарай и взглянуть на лошадей, пока я буду доить корову, – продолжал Джон, заранее уверенный в ответе.

– Да, конечно, – согласился Джентри Шерман, без колебаний направляясь к двери. – Я не умею доить, но с лошадьми, конечно, помогу.

– У них есть подпись судьи, – сказал Джон, и его слова громом прогремели у нее в ушах.

Лотти уткнулась головой в грудь мужа и, обхватив руками его шею, крепко прижалась к нему, пытаясь согреться.

– Этого я и боялась, – прошептала она.

Светила полная луна. Джон оставил открытым окошко на сеновале, чтобы через него в их убежище проникал лунный свет. К ночи похолодало. На горизонте стали собираться тяжелые тучи.

– Видимо, пойдет снег, – сказал Джон, накрываясь еще одним одеялом. – Я, пожалуй, закрою окошко.

– А зачем ты его вообще открывал?

Он отыскал губами ее уста и откинул с ее лба волосы.

– Мне хотелось лучше тебя видеть, дорогая.

Их губы вновь встретились.

– Увидеть меня? – спросила Лотти.

Он поцеловал ее крепко и настойчиво. Его язык проник в ее рот, и тотчас же тепло разлилось по всему ее телу. Лотти почувствовала желание, на которое он все время намекал и которому не давал в полной мере высвободиться в предыдущие ночи. Джон заключил ее в объятия, а Лотти на сей раз, без стеснения крепко прижалась к нему.

Он поднял голову, глубоко вздохнул и коснулся рукой ее щеки в том месте, где спутался локон золотых волос.

– Мне захотелось получше рассмотреть женщину, с которой я занимался любовью последние четыре ночи, – сказал он. – Но здесь чертовски холодно. Так что придется поиграть в жмурки под одеялом.

– Джон! – Лотти резко приподнялась. – Ты говоришь ужасные вещи!

Его улыбка сверкнула в лунном свете, уничтожив печаль, которая заставляла его брови хмуриться и затуманивала голубизну его глаз в течение трех последних дней. Он снова заключил ее в объятия и осторожно, но настойчиво стал притягивать к себе.

– Дорогая, этой ночью тебе придется услышать от меня и кое-что похуже, – пробормотал он ей на ухо. – Я даже могу тебе рассказать, как прекрасны эти…

Он зарылся лицом в ее пышную грудь, и Лотти задрожала от возбуждения, почувствовав сквозь ткань его горячее дыхание. Она извивалась под ним, подставляя для поцелуев свои самые интимные места, и он постанывал от наслаждения, выполняя ее безмолвные требования. Его пальцы ловкими и безошибочными движениями расстегивали гладкие белые пуговицы. Джон распахнул ее рубашку и припал дерзкими губами к ее телу.

– А ты уверен, что все супружеские пары делают так? – спросила Лотти слабым, прерывающимся голосом; она была не в силах скрыть наслаждение, которое он доставлял ей своими ласками.

Джон засмеялся низким, хриплым смехом, заставившим ее вновь покрыться гусиной кожей.

– Все, кроме полных дураков, милая, – прошептал он. – Правда, не все женщины так же восхитительны и прекрасны, как ты. В этом, конечно, есть разница.

Подняв голову, Джон смотрел на нее глазами, еще недавно потускневшими от печали, но теперь глаза его сияли, он наслаждался видом ее юного тела.

– Ты ведь не оттолкнешь меня, правда? – спрашивал он, в то время как его пальцы исследовали округлости ее груди и ласкали нежную плоть, твердевшую от этих прикосновений.

Лотти медленно кивнула, не в состоянии произнести ни слова. Ее тело вновь объяла дрожь сладострастия, и он, увидев ее реакцию, повторил ласку.

– Я так хочу тебя сегодня.

Даже когда Джон произносил эти слова, его руки ласкали тело Лотти, заставляя ее извиваться под его ласками, он высвобождал ее страсть, пробуждая в ней чувственность. Он вдыхал ее запах и поражался свежести, дразнящему аромату, который так манил его. Он добивался ее осторожно, искусно руководя ею. Поцелуями, возносившими ее к вершинам блаженства, и ласками, приводящими ко все новым и новым ступеням наслаждения, он заставил ее тело искать его прикосновений. У Джона перехватило, дыхание, когда он услышал стоны Лотти. Он ощутил всплеск чувств, названия которым не знал. «Мне никогда еще не было так хорошо, я никогда не испытывал ничего подобного», – подумал он с изумлением. Его руки стали еще более нежными, губы ласкали ее тело, находя самые интимные уголки. Ее глубокий гортанный стон заставил его возликовать. Но напряженная пульсирующая плоть не позволяла больше ждать и требовала немедленного удовлетворения.

– Прими меня, Лотти, – с мольбой прошептал он ей в ухо.

Зачарованная новизной открытий, Лотти робко прикоснулась к его мужской плоти и попыталась подчиниться его желанию.

Джон навис над ней, накрывая своим телом, и Лотти приняла его с радостью, предлагая ему то, чего он так долго ждал. Она обвилась вокруг него, и они вдруг превратились в единое целое, двигающееся в неистовом ритме. Внешний мир перестал существовать для них.

Потом они лежали на своей импровизированной постели – в мягком сене, глубоко вобравшем в себя, их тела. Они вновь стали обыкновенными людьми, мужчиной и женщиной, мужем и женой, и Джон не мог поверить в то, что от этого можно быть таким счастливым.

Какое-то время они лежали молча и ждали, когда успокоятся их, бешено бьющиеся сердца и восстановится дыхание. Со стоном удовлетворения Джон оторвался от ее тела. Он закутал ее в одеяло и поднялся. Затем подошел к окну, которое все еще было открыто, и в которое врывался холодный ночной воздух, и легким движением руки захлопнул его.

В наступившей темноте он проделал обратный путь к Лотти. Она приподняла одеяло, приглашая его лечь рядом. Джон нежно прижался к ней и принялся гладить ее грудь.

– На западе собираются тучи, – пробормотал он ей на ухо, – к утру пойдет снег.

Немного поколебавшись, Лотти задала вопрос, уже давно не дававший ей покоя:

– А это может задержать Шерманов?

Он покачал головой:

– Нет, бури не будет. В это время года бурь не бывает. – И вздохнул. – Они уедут в полдень, Лотти. Я долго думал об этом, но, по-моему, сейчас ничего нельзя сделать. Когда Харлей Гаррисон вернется, я встречусь с ним и поговорю обо всем.