Гейл Линк - Песнь надежды

Джилли пришла в восторг от такого сюрприза. Они женаты три недели, и каждый день она получала от Рейфа подарки. Однажды он преподнес золотые, с гранатовыми глазками, сережки, в другой раз – набор разноцветных лент. Каждое утро Джилли ожидало что-то новое и неожиданное.

Можно было сожалеть об однообразии ночей – они расходились каждый по своим спальням, словно брат и сестра, а не муж и жена, и поэтому Джилли особенно остро воспринимала те мгновения, когда их руки случайно ли, намеренно ли соприкасались. Испытав всю сладость супружеского ложа, она гораздо труднее переносила одиночество ночей. Много раз Джилли лежала без сна, страстно желая видеть мужа, перекинуться с ним хотя бы словом, но приходилось ждать утра.

Она не знала тайных способов, которые помогли бы ей завлечь мужа в одинокую постель, да если бы и знала, то не воспользовалась бы ими. Ей постоянно вспоминались слова Тори, что Рейфу необходимо дать время. Это и удерживало ее от желания броситься к мужу и окружить его любовью. Джилли терпеливо ждала и молила Бога, чтобы тот послал им ребенка.

– Где же ты взял эту красавицу? Рейф только улыбнулся.

– На ранчо Дона Себастьяна, он уже несколько лет разводит эту породу лошадей. – Рейф тихонько свистнул, и его жеребец послушно подбежал к нему. Он угостил коня морковкой и прошептал что-то ласковое.

– Как хорошо он тебя слушается, – заметила Джилли.

– Паладин знает, что я никогда не обижу его и не сделаю больно. Обращаясь с ним дурно, ничего не добьешься. – Он посмотрел на жену. – Доверие. Любовь. Только этим можно чего-то добиться. И еще добротой, – прибавил Рейф. – Я понял, что только тогда достигнешь желаемого. С животным нужно обходиться ласково, чтобы оно постепенно привыкало к твоим прикосновениям и голосу. А в результате станет послушным тебе. – Рейф тихонько прошептал Паладину какую-то команду, и жеребец, легко согнув одну ногу, поклонился. Восхищенная мастерством лошади, Джилли захлопала в ладоши.

– Иногда ему нравится показывать, на что он способен, – сказал Рейф, услышав, как Паладин негромко заржал. Кобыла Джилли ответила более тихим ржанием и легонько натянула кожаные поводья, которые девушка все еще сжимала в руках. – Особенно любит он выступать перед дамами.

– А ты поможешь научить всему этому мою лошадь? – спросила Джилли дрогнувшим от волнения голосом. Для нее эта область была совершенно неизвестной, поскольку она никогда не задумывалась, как конюхи на ранчо ее брата объезжают лошадей. Джилли знала лишь одно: с ними там обращались заботливо. Все лошади брата отличались сходством – всегда резвые, живые, одним словом, прекрасные скакуны. А ее опыт ограничивался веселой возней с щенками шотландской овчарки в их поместье, в Дорсете, для которых всегда находилось время. За более крупными животными ухаживали люди, знающие в этом толк.

Но то было в Англии, а здесь Техас, и она замужем за техасцем. Время – ее союзник, она не сомневалась. Проделав длинный путь и положив на карту слишком многое, она не имела права признать себя пораженной.

Кобыла Джилли немедленно отреагировала на знак хозяйки, коснувшейся ее ногой в стремени, сорвалась с места и помчалась так же быстро, как жеребец. Рейфу потребовалось несколько дней, чтобы завоевать любовь и доверие животного. Джилли бесконечно радовалась этому и замечала, что и во взгляде мужа, обращенном на нее, светилась гордость. В кармане серой шерстяной амазонки всегда лежало несколько морковок и кусочков сахара для любимицы.

Идея пикника возникла у Джилли, решившей, что они отлично проведут время вдвоем. Со дня свадьбы Рейф дважды возил ее на балы в ближайший городок Дерран, где представил местному обществу. Пару раз они побывали на нескольких обедах у соседей, включая ранчо Монтенегро. Дон Себастьян и его семья оказали им самый радушный прием.

Джилли до сих пор не забыла своего удивления, когда их с Рейфом проводили в отведенную им спальню, где стояла лишь одна большая кровать. Эта была единственная ночь за время их совместной жизни, которую они провели в одной постели, но и тогда Рейф поступил, как истинный джентльмен, уступив кровать жене, сам же улегся на полу. Конечно, ни одному из них в ту ночь заснуть не удалось: слишком остро ощущали они присутствие друг друга.

Сегодня у супругов маленькая годовщина: со дня свадьбы прошел ровно месяц, месячных у Джилли так и не было. Разве можно было придумать лучший подарок, чем сообщить мужу, что ребенок зачат в день рождения отца. Но Джилли не спешила говорить ему о приятной новости, она должна сначала убедиться в этом сама.

Рейф обрадовался, когда жена предложила прогулку. Он хорошо помнил, какой сегодня день. Ему все труднее и труднее не обращать внимания на то, как вскипала в его жилах кровь в те минуты, когда они с Джилли оставались наедине. Он все лучше узнавал женщину, которую любил, с каждым днем его чувство к ней крепло. К своему удивлению, ему нравилось часами сидеть и наблюдать за женой, когда та читала, не произнося при этом ни слова. Рейф отмечал едва заметные, но приятные изменения в доме, происходившие благодаря стараниям Джилли; он видел, как Фортрис превращается в настоящий дом.

Рейф сознавал, что жена стала частью его самого, занимая самое большое место в сердце.

Джилли умела находить к нему такой подход, как он – к диким необъезженным лошадям. Ее любовь, терпение и уважение заставили его, наконец, освободиться от кошмаров прошлого, так долго преследовавшего его.

Рейф выбрал превосходное место для пикника: примерно в миле от его бани вверх по течению ручья. Огромный крепкий дуб, росший на берегу ручья, раскинулся зеленым импровизированным шатром, под которым можно было укрыться от палящих лучей солнца. День выдался прохладнее обычного, и Рейф решил постелить на траву одеяло, всегда привязанное к седлу.

– Не представляю, как тебе удалось не вывернуть содержимое корзины, – удивилась Джилли, спешившись и привязав лошадь к дереву, росшему неподалеку. Опустившись на пестрое одеяло, она принялась вынимать еду.

– Не двигайся! – крикнул вдруг Рейф. Джилли вздрогнула и замерла на месте. Позади она услышала какой-то странный шум. Девушка видела, как муж потянулся за кольтом, мгновенно выхватил его и выстрелил.

– Можешь перевести дыхание, – сказал Рейф жене, пряча револьвер в кобуру. Он нагнулся, поднял с травы обезглавленную змею и отбросил в сторону.

– Что это было? – спросила Джилли, широко раскрыв глаза.

– Гремучая змея.

– О, – только сумела произнести девушка в ответ и, сделав глубокий вздох, снова принялась за свое занятие. Она помнила, что укус этой змеи – смертелен. Однажды, когда она гостила в Энкантадоре, на одного из работников набросилась змея, и вскоре он скончался.