Нора Хесс - Сила любви

С минуту Корд в раздумье смотрел на Джонти, потом, решив, что маленький ублюдок не убежит, пока не похоронят Мэгги, безразлично пожал плечами. Мустангер пошел к двери, ругаясь и не обращая внимания на Джонти:

— Ты, тощая кляча, можешь подыхать с голоду, меня это не волнует.

— Идиот! — крикнула Джонти ему вдогонку и уставилась на дверь, которая все еще раскачивалась после того, как Корд с силой ею хлопнул.

Но выпаленные залпом слова обидели Джонти, и она за это рассердилась на себя. Какое ей дело до того, что думает этот похотливый кот о ее взглядах? Да он ничего из себя не представляет — мерзкий блудник, удовлетворяющий свою похоть с этой развратной Люси. Да пусть он только попробует ее ударить, она прострелит его гнилое сердце!

Но Джонти знала, что это были лишь пустые угрозы, она поднялась и вернулась к окну. Она никогда никого не сможет убить. В комнате наступила полная тишина, Джонти стояла, уставившись в темноту. Ей казалось, что рядом присутствуют духи и вот-вот дотронутся до нее холодными руками. Ощущение было таким сильным, что, когда в кухонную дверь постучали, она судорожно дернулась и вскрикнула. Даже если бы это был Корд, вернувшийся для того, чтобы изводить ее снова, то она была бы рада и ему, только бы не оставаться одной в этой мрачной тишине.

Джонти толкнула дверь и облегченно вздохнула.

— Привет, дорогая моя, — сказал Ла Тор своим мягким голосом, так не соответствующим его грубому морщинистому лицу.

— О дядя Джим! — Джонти бросилась к нему в объятья.

Потом, истерически рыдая, она воскликнула. — Бабушка умерла!

— Я знаю, Джонти, — Ла Тор прижал ее к себе, разглаживая взъерошенные кудри. — Один из моих людей сообщил мне об этом, — он отстранил ее от себя и внимательно посмотрел на маленькое бледное личико. — С тобой все в порядке? Как так случилось, что ты одна? Разве Нелли и ее девицы не приходили узнать, как у тебя дела?

Джонти вытерла мокрые от слез глаза:

— Они все приходили и были очень добры ко мне. Нелли подготовила бабушку к выносу. Сейчас они ушли ужинать.

Через открытую дверь Ла Тор заметил сосновый гроб, стоявший на двух стульях:

— А кто принес гроб?

На лице Джонти появилось угрюмое выражение.

— Корд Мак Байн, — она отстранилась от Ла Тора и села к столу.

— Этот самонадеянный ублюдок будет воспитывать меня, — Джонти посмотрела на высокого, симпатичного человека, стоявшего перед ней и в отчаянии закричала. — Бабушка передала ему меня, чтобы он обо мне заботился. Дядя Джим, мне противна даже мысль об этом.

Ла Тор устало присел и достал из нагрудного кармана табачный кисет и бумагу.

— Ну, дорогая, — начал он, насыпая табак на квадратик тонкой бумаги. — Насколько я знаю, это приличный человек, даже если он и груб с тобой, — Ла Тор подбадривающе улыбнулся Джонти. — Он проследит, чтобы ты не голодала.

Джонти подозрительно посмотрела на загорелое лицо, озаряемое отблесками пламени, от которого он прикурил сигарету. Такой ответ не успокоил ее, так как не похоже было, что дядя Джим хочет забрать ее с собой.

— Я бы лучше ходила голодной, — взмолилась она. — Мне не нравится этот человек.

— Это неубедительная причина, — Ла Тор улыбнулся, глядя в упрямое лицо. — Мне не нравится никто из моих людей, но мне приходится считаться с ними, потому что они мне необходимы.

Он втянул в легкие ароматный дым сигареты, затем спокойно посмотрел на Джонти:

— Не всегда можно получить то, что тебе хочется.

— Но я постоянно нервничаю с ним. Он выставляет меня глупой, почти все время глумится и насмехается, — Джонти помолчала, потом смущенно добавила. — Он заставляет меня как-то странно себя чувствовать: у меня внутри все волнуется и трепещет.

Удивление, быстро сменившееся веселым понятливым взглядом, промелькнуло в глазах Ла Тора. Его юная дочь, сама не зная того, чувствовала первую привязанность к мужчине.

Он нежно взъерошил мальчишеские кудряшки Джонти:

— Если мне не изменяет память, было время, когда ты считала, что солнце встает лишь для того, чтобы светить этому мустангеру. Я, бывало, завидовал ему.

— О дядя Джим, — Джонти бросила суровый взгляд на улыбающегося Ла Тора. — Нет никого, кто хоть когда-нибудь смог бы занять твое место. Что касается обожествления мною этого человека, то это было, когда я была еще несмышленым ребенком. Все это изменилось, когда я…

Фраза повисла в воздухе, и Ла Тор подхватил ее:

— Это было, когда он свалился с пьедестала, на который ты его поставила. Когда ты открыла для себя, что он такой же мужчина, как и все, время от времени нуждающийся в женщине.

— Но не в грязной развратнице Люси, — с отвращением сказала Джонти. — Она отвратительна. Бабушка как-то говорила, что у этой женщины нет никаких принципов.

Ла Тор едва удержался от смеха:

— Джонти, Люси — это тот тип женщин, которых хотят мужчины, чтобы расслабиться, удовлетворить свои низменные потребности. Но к ним они не чувствуют ни привязанности, ни уважения.

Ла Тор откинулся на спинку стула, его взгляд смягчился, когда он вспомнил свое прошлое:

— Все лучшее проявляется в мужчине, когда он влюбляется в какую-нибудь особенную девушку.

— Ха! — фыркнула Джонти и уверенно заявила. — В жизни этого дьявола никогда не будет особой женщины. К тому же, ни одна порядочная девушка не станет иметь с ним дело.

Ла Тор понимающе улыбнулся.

— Ты не права, моя милая. Когда-нибудь, Мак Байн встретит эту самую женщину и станет безумно любить ее. Так всегда случается с дьяволами, — он легким щелчком отправил окурок сигареты за окно. — Довольно о Корде Мак Байне. Давай посмотрим на бабушку, а потом ты покормишь меня своим рагу, оно так вкусно пахнет. Я целый день ничего не ел.

Избегая взгляда Ла Тора, Джонти сказала:

— Ты иди смотри, дядя Джим. А я накрою стол для ужина.

Ла Тор помедлил, затем встал и испытывающе посмотрел на напряженное лицо Джонти. Взяв ее за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза.

— Ты ведь еще не видела ее, да, милая?

Джонти проглотила ком, застрявший в горле, и молча покачала головой.

— Ты должна, Джонти, — Ла Тор заставил ее встать. — Ты будешь лучше себя чувствовать.

Когда Джонти робко покачала головой и не двинулась с места, он мягко сказал:

— Джонти, если ты не попрощаешься, твоей печали не будет конца.

Лицо девушки помрачнело:

— Я знаю.

Действительно, посмотрев на худое, любимое лицо, навсегда успокоившееся, Джонти стало гораздо легче. Этот ненавистный Мак Байн был прав. Бабушка больше не страдала, и, когда он обвинил ее в том, что она плакала из жалости к себе, он тоже был прав.

Но, когда Ла Тор снова привел ее на кухню, у Джонти опять накатились слезы, и ему пришлось обнять ее, чтобы успокоить.