Джанет Дейли - Гордые и свободные

Прежде чем Уилл мог ответить, вмешалась Виктория:

– Давайте говорить по-английски, иначе мисс Холл ничего не поймет. Ведь она не знает нашего языка.

– Ты права. Извините нас, – обратился Уилл к учительнице, переходя на английский. – Совет решил, что встреча с президентом Джексоном ничего не даст. Ведь президент приглашает нас только для того, чтобы обсудить новый договор, согласно которому мы должны обменять наши земли на территории, находящиеся к западу от реки Миссисипи. Этот договор нас не интересует. Мы хотим, чтобы федеральное правительство соблюдало условия ныне действующего договора, а президент отказывается обсуждать эту тему.

Шавано кивнул, согласный с решением Совета. Потом посмотрел своими ясными глазами на Элайзу, которая почувствовала себя смущенной столь пристальным вниманием к своей особе.

– Эти земли принадлежали народу чероки с незапамятных времен, – объяснил ей старый Стюарт. – Мы были здесь еще до того, как в Вашингтоне появилось американское правительство. Мы были здесь еще до того, как высадились англичане в своих красных мундирах. Мы были здесь до того, как приплыли испанцы в стальных рубахах. Чероки жили здесь всегда.

– Если у вас есть договор, никто не может вас заставить уехать отсюда, – заявила Элайза.

Она имела весьма смутное представление о политике и о правительстве, однако считала, что высказала весьма здравую и логичную мысль.

– Если Джексон сумеет настоять на своем, мы пропали, – сказал Уилл Гордон, отрезая от окорока увесистый ломоть ветчины и кладя его на тарелку гостя.

– Сколько раз я думал о том, что мне ничего не стоило прикончить Джексона в те времена, когда мы сражались с ним бок о бок в битве при Подкове, – воскликнул Шавано.

– Как, вы воевали вместе с Эндрю Джексоном? – поразилась Элайза, до глубины души потрясенная угрозой в адрес президента.

– Да, это было в 1812 году, во время вашей войны с англичанами. Индейцы племени крик восстали в Алабаме против американских поселенцев, – стал рассказывать Уилл. – Джексон тогда был молодым генералом, он командовал ополчением штата Теннесси. Многие индейцы чероки воевали вместе с ним. Мы с Шавано участвовали в битве при Подкове – так называлась излучина реки Таллапуза.

– Должен вам сказать, мисс Холл, – добавил Клинок, – что победу в этом сражении американцам принесли именно воины чероки. Индейцы крик – их было до тысячи человек – выстроили бруствер из бревен, перегородив излучину реки. Индейцы чероки расположились на противоположном берегу, чтобы не дать врагу отступить, а генерал Джексон с двумя тысячами солдат пытался атаковать бруствер в лоб. Его пушки два часа обстреливали укрепление, но разрушить его так и не сумели. Тогда мой отец и другие воины чероки решили отбить у врага лодки. Воин по имени Скала и еще двое переплыли реку и сумели угнать две пироги. Туда сели другие воины, вновь пересекли реку, отбили еще несколько лодок, и в конце концов нашим людям удалось переправиться на тот берег и ударить врагу в тыл. Вынужденные драться на два фронта, индейцы крик не смогли устоять, и Джексон победил.

– В этом бою Шавано Стюарт был ранен в ногу и охромел, – пояснила Темпл.

– Понятно, – прошептала Элайза.

– А когда я вернулся домой, – продолжил рассказ Шавано, – я увидел, что мой скот угнан, мои свиньи перебиты, мои поля сожжены. И сделали это солдаты той самой американской армии, за которую я сражался. И все же многие тогда еще верили, что генерал Эндрю Джексон – друг чероки. – Стюарт грустно улыбнулся. – Первое, что он сделал, когда его выбрали президентом, – заявил в своей речи перед Конгрессом, что добьется принятия закона, согласно которому все индейские племена будут переселены на запад – «ради их же блага». Вот почему мы считаем этого человека, который когда-то называл себя нашим другом, коварным предателем. Разве мы не правы, мисс Элайза Холл?

– Правы.

Теперь Элайза понимала, почему присутствующие говорят об американском президенте с такой неприязнью.

– Билль о переселении дает президенту право заключать новые договоры с индейцами, однако не дает ему права отменять прежние соглашения, – сказал Уилл Гордон. – По существующим договоренностям ваша страна гарантирует нам территориальную целостность и независимость. Правительство в Вашингтоне обязано защищать нас от произвола властей штата Джорджия. Но Джексон отказывается это делать. Джеремия Эвартс из Американского совета иностранных миссий в Бостоне посоветовал нашему вождю Джону Россу обратиться в Верховный суд США. Наш Совет уполномочил Джона Росса нанять адвокатов, однако совершенно непонятно, как мы будем оплачивать их услуги. Дело в том, что военный министр отказывается вносить плату, причитающуюся нам по договору, в казну племени. Он говорит, что эти деньги должны быть поровну разделены между всеми индейцами без посредничества нашего казначейства.

– А что в этом плохого? – удивилась Элайза, которой такое решение показалось вполне логичным и справедливым.

– Вы поехали бы за две сотни миль, чтобы получить пятьдесят центов? – спросил Уилл. – Именно такая сумма причитается каждому индейцу чероки, если разделить ее подушно. Джексон явно передергивает, чтобы оставить наш Совет без денег. Тогда мы не сможем оплатить судебные издержки. Единственный выход – собрать деньги самим, а также обратиться за помощью к нашим друзьям.

Элайза обвела взглядом фарфоровую посуду, серебряные ножи и вилки, изысканные яства, нарядно одетых людей, сидевших за столом. Девушка не знала, что и думать. С тех пор, как она приехала в Гордон-Глен, на нее обрушилось столько невероятных, фантастических сведений – о преступлениях доблестных джорджийских гвардейцев, о захвате индейских золотых приисков, о дискриминации, которой подвергают индейцев в джорджийских судах, а теперь еще и о коварстве вашингтонского правительства. Неужели все это правда?

– Ничего не понимаю, – нахмурилась она. – Почему вас пытаются прогнать с родной земли?

– Все очень просто, мисс Холл, – ответил Клинок. – Джорджийцы видят, как богата наша земля. Здесь есть и золото, и хлопок, и зерно, плодородные пастбища и зажиточные фермы. Соседи зарятся на наше добро.

Он произнес эти слова с обезоруживающей улыбкой, а Элайза отлично поняла ее смысл: к чему каким-то там индейцам владеть такими богатствами? Элайза испытала острое чувство вины. Ведь еще совсем недавно она тоже считала всех индейцев дикарями. Так ли уж отличалась она от джорджийцев?

– Невежество – страшный грех, – сказала она вслух, имея в виду и саму себя.

– Теперь, надеюсь, вы понимаете наше возмущение, мисс Элайза Холл, – сказал Шавано. – Много лет назад белые люди сказали индейцам чероки: «Уберите свои луки и стрелы, возьмите плуг и мотыгу». И мы научились жить так, как живут белые, ибо мы хотели мира. Теперь же белые люди хотят, чтобы мы переселились в Арканзас, на земли западных чероки, и снова охотились на оленей.