Джанет Дейли - Гордые и свободные

Уилл был уже на подходе к хижине и слышал каждое слово. Никогда еще Элайза ни с кем не говорила в таком тоне, и каждое ее слово ударяло его словно ударом кнута. Он не хотел ее обидеть, а все-таки обидел. Она ждет ребенка, его ребенка. Но он похоронил уже столько своих детей…

Уилл медленно поднялся на крыльцо, остановился в дверях. Черная Кэсси ползала на четвереньках, собирая осколки. Уилл знаком велел ей удалиться. Кэсси опрометью кинулась за дверь, а Элайза, опустив голову, села на пол и затихла. Уилл смотрел на ее склоненную шею. Что он сделал с этой бедной женщиной?

Услышав его шаги, Элайза встрепенулась и снова стала собирать осколки.

– Уронила миску, – виновато сказала она. – Самую лучшую. Я сама ее вылепила. Ничего, Шадрач нароет еще глины, и я сделаю другую.

После короткого колебания Уилл сказал:

– Не стоит. На обратном пути с заседания я заеду в лавку, куплю посуду и все, что нам нужно.

Элайза кинула на него быстрый взгляд, но по поводу заседания ничего не сказала.

– Но ведь у нас нет денег.

– Ничего, откроют кредит. Составь список вещей, которые нам нужны.

– Хорошо.

Тут он заметил книгу в кожаном переплете.

– Что это?

– Подарок от Нэйтана.

– Очень мило с его стороны.

– Да, – коротко ответила она.

– Надо тебе было выходить за него замуж, Элайза. Ты избавилась бы от стольких бед и лишений.

– Разве я когда-нибудь жаловалась, Уилл Гордон?

– Нет, но…

– И не намерена жаловаться. Я не жалею о том, что было. И не жалею, что отказала Нэйтану. Ведь я не люблю его. – Она взволнованно комкала подол фартука. – Когда ты едешь на заседание?

– После обеда.

– Начну составлять список. Скажи Кэсси, чтобы закончила мыть посуду.

На заседании Совета в Такатоке собралось почти шесть тысяч человек. Это было первая официальная встреча западных чероки с вновь прибывшими. В первые несколько дней все просто знакомились, искали родственников и старых друзей. Для Уилла это стало мучительным испытанием – ведь он не хотел вспоминать о прошлом. Поэтому он обрадовался, когда Джон Браун, вождь западных чероки, объявил о начале заседания. Сначала вождь произнес приветственную речь:

– Добро пожаловать на нашу землю. Вы можете селиться где пожелаете. Единственное ограничение – не нарушайте прав тех людей, кто осел здесь раньше. Все вы – полноправные избиратели. Можете участвовать в выборах местных органов самоуправления, можете и сами быть туда избранными. Согласно нашему закону, в октябре следующего года истекает срок полномочий наших вождей, и тогда любой из вас может занять освободившиеся места. В июле следующего года будут выборы в обе палаты нашего парламента, а также выборы судей и шерифов. Вы опять-таки можете не только участвовать в выборах, но и быть избранными. На нашей земле уже давно существует свод законов и свое правительство, все это создано для того, чтобы мы жили в мире и процветании. Поэтому я надеюсь, что вы будете соблюдать наши законы и повиноваться нашему правительству – до тех пор, пока законодательство не будет изменено в конституционном порядке. Уверен, что вы проявите себя добрыми и законопослушными гражданами.

Однако Джон Росс в ответной речи заявил, что законодательство западных чероки недостаточно разработано, а потому необходимо поскорее принять новый свод законов и создать новую конституцию. Начались споры, дебаты и дискуссии. В это время приехали сторонники партии переселения – Шавано и Клинок Стюарты, оба Риджа, Элиас Будино и прочие. Их появление вызвало всеобщий ропот.

– Что здесь делают эти изменники? – громко крикнул Кипп. – Пусть Джон Росс скажет, чтобы они убирались.

– Джон Росс хочет, чтобы народ чероки жил в мире и согласии, – ответил ему Уилл. – Он был всегда сторонником терпимости.

Джон Росс и в самом деле ни разу не поступился своими принципами, хотя ему пришлось перенести немало горя.

– А как же наши законы? – вспылил Кипп и скрылся в толпе.

Глядя вслед сыну, Уилл думал, что злоба и ненависть превратились для мальчика в единственный смысл существования. Он всегда был вспыльчив и агрессивен, но в последнее время ненависть стала для него навязчивой идеей. К сожалению, многие из индейцев были одержимы той же жаждой мести, что и Кипп.

Плантация Гранд-Вью, индейская территория

21 июня 1839 г.

Тяжело переваливаясь, беременная Фиби подошла к креслу и с трудом опустилась в него. Теперь она сидела рядом со своей госпожой, наслаждаясь легким прохладным ветерком. Увидев, что служанка прижимает руку к своему разбухшему животу, Темпл встревоженно спросила:

– С тобой все в порядке?

Ее руки тем временем продолжали шелушить бобы. Она знала, что Фиби должна родить через два месяца, но роды ведь бывают и преждевременными.

– Все хорошо, – ответила Фиби, тоже принимаясь за работу. – Наверно, это мальчик – уж больно брыкается. Маленький Лиджа тоже был такой?

– Да, он был ужасно активный.

Темпл с улыбкой посмотрела на сына, сосредоточенно раскачивавшегося на деревянной лошадке, которую сделал для него Шавано Стюарт.

С крыльца, где они сидели, было хорошо видно, как идет строительство нового дома. Первый этаж был уже почти закончен. Дом строился на холме, прикрытый с севера небольшой рощицей. Это будет большой дом, еще больше, чем тот, который они оставили в Джорджии.

Через несколько дней после приезда Клинок уже начал рисовать план своего будущего жилища, а еще месяц спустя нанял в Арканзасе архитектора.

В первые месяцы Темпл все поражалась тому, как переменился ее муж. Раньше он совершенно не интересовался хозяйством, всецело полагаясь на отца, теперь же старался во все входить и все делать самостоятельно. Надо признать, что он многого достиг: построил поселок для негров, разбил яблоневые и персиковые сады, посадил хлопок и кукурузу. Раньше Клинок вел себя совершенно иначе. Должно быть, рождение сына заставило его по-новому взглянуть на роль главы семьи.

Темпл снова улыбнулась, глядя на малыша, понукавшего своего деревянного скакуна. У мальчика были такие же черные волосы, как у родителей, а от отца он унаследовал синие глаза и своенравный характер.

Сзади раздался шорох, Темпл обернулась, а Фиби испуганно вскрикнула, уронив миску с бобами.

– Кипп! – с облегчением воскликнула Темпл. – Мы и не слышали, как ты подъехал. Где твоя лошадь?

Почему-то коня поблизости видно не было.

– Оставил там, в деревьях. Ты одна? – Он подозрительно огляделся по сторонам.

Лиджа подбежал к матери и спрятался за ее юбку. Увидев, что ребенок испуган, Темпл раздраженно сказала:

– Нет, я не одна. Со мной Фиби и Лиджа.

– Я имел в виду не их.