Стефани Лоуренс - Роза в цвету

– Ничего страшного, – успокоил Джереми. – Мы со Стратайром съездим за ней сами. А вы можете вернуться в дом.

Кларисса бросила на склон испуганный взгляд:

– Через лес? – Она задрожала. – Я не могу… а вдруг там в тени кто-то прячется? И потом… – подбородок у нее задрожал, – маме не понравится, что я хожу одна.

Джереми хмуро посмотрел на нее. А Дункан решительно сказал:

– Пинквик, если вы проводите мисс Эдмонтон домой, я возьму лодку и поеду за Роуз.

Джереми поднял на него глаза:

– Если вы скажете, где лодочный сарай, я поеду и привезу ее сам – в конце концов, ведь это я уронил канат.

Дункан покачал головой:

– Нет, озеро – не река. Здесь сложные течения. – Он посмотрел на ялик, уменьшающийся вдали. – Я съезжу за Роуз.

– Ладно. – Джереми чуть скривился, но смирился со своей участью. Он предложил Клариссе руку; она оперлась о нее так, будто ей грозила неминуемая опасность упасть в обморок.

Потом Кларисса слабо улыбнулась:

– Сколько переживаний! Боюсь, что мне придется отдохнуть, когда мы вернемся в дом.

Дункан молча кивнул, и Кларисса с Джереми направились обратно через лес. Дункан повернулся и посмотрел на крошечную фигурку Роуз – она все еще смотрела на берег. Скривив губы, Дункан пошел к лодочному сараю.

И услышал донесшийся издали испуганный голос:

– Боже мой!

Он посмотрел на ялик, но Роуз не увидел – она зарылась в подушки. Дункан усмехнулся и зашагал длинными шагами, его охватила необузданная радость.

Через сорок минут нос лодки ткнулся в прибрежный песок островка. Дункан ступил на мелководье, вытащил лодку на усыпанный гравием узкий серповидный пляж, окаймляющий маленькую бухточку. У берега покачивался пустой ялик. Дункан подошел к нему, схватился за нос и подтащил ялик к лодке. Привязав его к корме, он повернулся и окинул взглядом деревья.

И не увидел ничего. Роуз не было.

Дункан поразмыслил, потом поднялся на берег и ступил на тропу, которая вела к замку его предков. Много лет Дункан не бывал на острове. Годы, в общем, не изменили эти места, но деревья, которые он помнил совсем юными, выросли; орешник превратился в густые заросли. Впрочем, тропинка, хотя и усыпанная камнями, оставалась вполне проходимой.

Через десять минут он обогнул угол старой башни и нашел Роуз именно там, где и думал найти. Она сидела на огромном плоском куске выветрившейся серой скалы, в давние времени бывшей частью замковой стены. В детстве именно это место было их любимым. В прошлом Роуз часто карабкалась сюда, подобрав юбки до колен, сидела, скрестив ноги, – обворожительный, но сильно действовавший ему на нервы бесенок – и рассматривала владения. Это была их обычная игра – начинать издали, справа, называть по именам все вершины, замечать все перемены, приносимые временами года, окидывать взглядом горизонт, и так до самого левого конца острова.

Судя по виду, Роуз опять занималась этим, разве только ноги у нее были теперь такими длинными, что она могла вполне удобно сидеть на камне. Руки ее лежали на коленях; хотя Дункан подошел неслышно, она почувствовала его приближение и оглянулась.

– Я только что добралась до Макиллани.

Он всегда хранил в памяти ее голос, мягкий, ритмичный, с очаровательной, присущей жителям Шотландского нагорья округлой грубоватостью. Она улыбнулась – мягко, весело, без всякой насмешки или натянутости, – и время замерло. Добровольный пленник сети, которую она без всяких усилий накинула на него, Дункан ответил улыбкой, а потом сел на камень рядом с Роуз. И посмотрел, прищурившись, на горы вдали – часть его земель.

– Джилли Маколл построил новый коттедж. В другом месте.

Они окинули взглядом склон, о котором шла речь.

– Вон там! – указала Роуз.

Дункан прищурился, потом кивнул. Они начали все сначала, с дальнего правого конца, соотнося то, что видят теперь, с тем, что могли припомнить.

И пока они этим занимались, Дункан постоянно ощущал крепнущую в нем связь со своей землей; ему следовало приезжать сюда в эти годы, и приезжать почаще. Именно этот вид, открывающийся со старого переднего двора жилища его предков, сосредоточивал в себе самую суть его существа, все, чем он был. Он был Стратайром, главой ветви Макинтайров, хранителем этих мест, защитником, покровителем и владельцем этих земель.

Он ощутил такой же непреодолимый трепет, такую же таинственную силу, которые часто посещали его в детстве. Став взрослым, он все же не мог описать это чувство во всей полноте – ощущение своей принадлежности этим местам, глубокой и неизменной любви к этой земле. Именно это чувство заставило его уехать на десять лет в Лондон, чтобы сделать все возможное, лишь бы сохранить Баллинашилз.

Сохранить для следующих поколений.

А рядом с ним сидела та, которая понимала все, хотя они никогда об этом не говорили. Роуз любила эти горные вершины так же, как и он, она чувствовала красоту, трепет, связь с этим местом – чувствовала истинное волшебство Баллинашилза.

Она перегнулась, указывая на какой-то упавший валун на далеком склоне; Дункан мельком посмотрел на этот валун, а потом задержал взгляд на ней. Он подождал, пока они доберутся до конца своего досконального осмотра, пока не воцарится мирное спокойное молчание, а потом спросил мягко, тихо, спокойно:

– Вы примете предложение Пинквика?

Роуз бросила на него быстрый взгляд, а потом, снова устремив его на вздымающиеся в небо горные вершины, вздохнула:

– Нет.

– Даже ради того, чтобы стать герцогиней и носить герцогскую тиару?

Роуз усмехнулась:

– Даже ради тиары. – Она смотрела на горы, улыбка ее медленно исчезала. – Он довольно мил, но Перт здоров и крепок, а отец Джереми – еще здоровее. Если я выйду замуж за Джереми, большую часть жизни мы будем жить в Эдинбурге.

– А вам этого не хотелось бы?

– Я этого не вынесла бы. – Роуз обдумала сказанное и поняла, что это правда. – А вы? Вы собираетесь сделать предложение Клариссе?

Он раздраженно пожал плечами:

– Девушке, которую пугают горы и которая не может без панического страха даже посмотреть на озеро? Нет уж, благодарю вас. Мне требуется жена, гораздо более сильная духом.

Роуз удивилась, потом усмехнулась. Встретившись с ней глазами, Дункан тоже усмехнулся. Они изучали друг друга, глядя в глубину, видя то, что находится за светскими личинами. И вдруг Роуз поняла, что ей трудно дышать. Молчание затянулось, и, прервав бессловесный контакт, она оправила юбку.

– Нам, право, пора возвращаться, иначе Джереми поднимет тревогу.

– Когда вы намерены положить конец страданиям этого бедняги?

Роуз склонила голову набок и посмотрела на Дункана, а тот встал и с силой потянулся.

– Как ни странно, – проговорила она, и в голосе ее появились обычные надменные нотки, – но я не верю, что здесь может идти речь о каких-либо страданиях – не из-за любви он хочет жениться на мне.