Дороти Гарлок - Путь в Эдем

– На небе не было ни облачка, – сказал Макмиллан. – Может, где-то далеко прошла гроза и молния подожгла лес?

– Если это так, мсье, то пожар удивительно быстро потух.

– По мне, так это больше походило на взрыв. Когда Эли услышал «гром», он сразу вспомнил о бочонках с порохом, которые украл Крюгер. Немец был невменяем, к тому же достаточно хорошо разбирался во взрывчатых веществах, чтобы устроить запал.

– Может, это немец веселится?

– Не думаю. Просто так Отто бы ничего не взорвал. Он скорее попытался бы поджечь мистера Мака. Тем более, чтобы получился такой громкий взрыв, одного бочонка мало.

– Немец ведь оставил порох на корабле Беги, правда, Ноа?

Бодкин сидел на корточках у печки, тесаком откалывая щепки от поленьев.

– Когда я уходил с корабля, они стояли около пушки. У капитана было еще три бочонка, но он держал их на замке, – робко проговорил Диксон. Молодой человек даже вспотел, произнеся такую длинную фразу. Он чувствовал себя очень неловко среди всех этих людей.

– А ты что скажешь, Лайт? – спросил Поль.

Метис пожал плечами. Что бы ни произошло, для них с Мэгги и для фермы это не представляло опасности. Его мысли были заняты другим.

Денек для праздника был чудесный: безветренный и такой теплый, какой бывает только осенью. Мужчины вынесли на двор длинный стол. Потом побрились и причесались, а те, у кого были чистые рубахи, переоделись.

Девушки быстро накрыли на стол и пошли переодеваться. Дочери Макмиллана надели те же платья, которые на них были в тот день, когда Лайт и Мэгги пришли к ним обедать, – синие с белыми воротничками. Эй принесла Мэгги платье, из которого выросла одиннадцатилетняя Си: оно было отложено до того времени, когда станет впору Ди. Платье было такое же, как остальные, только цвет чуть потемнее. В этот особый день девочкам разрешили вплести в косы синие ленты.

Мэгги радовалась празднику как дитя. Она смеялась вместе с девчушками над тем, что у Ди спутались волосы и что Си в ее одиннадцать лет выше самой Мэгги. Си еще носила платья до колен, но когда она достигнет возраста Би, это уже станет неприличным.

Эй смотрела на молодую женщину и восхищалась ее красотой. Девушка не могла понять, почему Мэгги совершенно не замечает, какой интерес к ней проявляет швед. Эй расчесала Мэгги волосы так, что они превратились в массу сверкающих локонов, просунула под них ленту и завязала бант надо лбом. Когда Мэгги увидела свое отражение в зеркале, то пришла в восторг… от ленты.

– Расплети свои косы, Эй. Сделай себе такой же бант.

– Ma говорит, что взрослые женщины волос не распускают, – сказала девушка.

Мэгги была потрясена.

– Я распускаю. А я – взрослая женщина…

– Конечно, Мэгги. Но ты – другая.

– Чем я другая? Я не хочу быть другой!

– Ну… я хотела сказать, что ты… такая красивая.

– Ты тоже красивая. Я не хочу быть красивее, чем ты, – чуть слышно прошептала Мэгги.

– Ладно. Би, давай распустим волосы.

– А что скажет ма?

– Думаю, она не рассердится… сегодня.

Девушки вышли из комнаты и выстроились рядком перед миссис Макмиллан. Та внимательно осмотрела каждую, а потом улыбнулась:

– Ах, ах, ах! Не помню, когда я видела девушек красивее. Платье Си сшито как будто на тебя, Мэгги.

– У меня когда-то давно было похожее платье – когда мы жили еще в Кентукки. Одна леди показала мне, как делать вот что. – Красавица сделала реверанс.

– Очень мило.

– Пошли покажемся Лайту, Эли и Полю! Мэгги схватила Эй за руку и потащила к двери. «Когда этот рыжий швед ее увидит, у него глаза на лоб полезут!» – мелькнуло в голове у Эй.

На дворе раздался топот копыт.

Ни Макмиллану, ни его жене так и не удалось убедить своих друзей-осейджей, что лошадей надо оставлять в загоне позади сарая. Индейцам хотелось покрасоваться перед белыми людьми. Пятнистый Койот и его воины оставили лошадей прямо перед домом.

– Мы пришли есть.

– Мы вам всегда рады.

– Мы слышали громкий шум. Зед устроил для сына Мака большое волшебство.

Макмиллан почесал подбородок, чтобы спрятать улыбку.

– Мой сын должен почитать за счастье, что Зед – наш друг.

– Ему надо много волшебства, чтобы вырасти сильным, – сказал Зед, глядя своим немигающим глазом на Пятнистого Койота.

Следопыт переводил взгляд с карлика на фермера. Эти двое прекрасно понимали, что над верой осейджей смеяться не следует. Отец Лайта, Пьер Батист, горячо любил его мать и, как и Макмиллан, снисходительно относился к верованиям ее народа.

Мать рассказывала Лайту, что он родился очень маленьким. Таким маленьким, что все были уверены – малыш умрет. Но крошка выкарабкался. Его бабка спрятала послед в мешочек и подвесила на ветви дуба. Колдовство помогло. Мальчик вырос сильным и крепким. Мать назвала его Батистом Лайтбоди. [9]

Теперь Лайт считал, что это – хорошее имя для мужчины. Будущий следопыт совсем не походил на отца. Слишком много было в мальчике индейской крови. Пьер Батист был высоким, могучим мужчиной с золотой бородой, а его сын – стройным и смуглым.

Пока Лайт вспоминал прошлое, Макмиллан разбирался с индейцами. Поселенец попросил Пятнистого Койота и его воинов привязать лошадей к деревьям на краю леса, потому что миссис Мак вынесет новорожденного на улицу, а вокруг лошадей всегда вьются мухи.

Фермер не приказывал, но говорил так, что возразить ему было невозможно. Лайту нравилось, как фермер обращался с индейцами. Белый мужчина уважал осейджей, а те уважали его.

Если бы не мечта о своей горе, Лайт, вероятно, осел бы рядом с фермой. Но – нет. По реке скоро приплывут люди. Много людей. И здесь станет так же тесно, как в Сент-Чарльзе.

Мэгги и дочери Макмиллана вышли из дома, каждая несла на стол еще одно блюдо. Поставив поднос с пирогами, Мэгги подошла к мужу. Приподняв юбку, молодая женщина сделала реверанс. На ее прекрасном лице сияла счастливая улыбка.

– Ma petite! Ты великолепна!

В глазах Лайта светилась любовь. Он еще никогда не видел Мэгги с лентой в волосах и в платье с белым воротничком. Его возлюбленная была прекрасна. Однако когда она шла рядом с ним по лесу в замшевых брюках, с луком и кнутом, он восхищался ею сильнее всего.

– Посмотри на мою ленту! – Мэгги закружилась. – Взгляни на Эй, Лайт. Правда, она хорошенькая?

Схватив Эй за руку, Мэгги потащила ее к Лайту. Девушка упиралась, щеки ее порозовели. Швед как завороженный смотрел на Мэгги.

– Мадмуазель. – Лайт отвесил Эй изящный поклон.

Мэгги рассмеялась.

– Би, – позвала она, – иди покажись Лайту!

Би сделала вид, что не слышит, и убежала в дом.

Эли в который раз дивился наивности Мэгги. Редко можно было встретить женщину столь прекрасную, но еще реже встречались столь открытые и честные. Женщины, с которыми он был знаком, включая и дочь Слоуна, Ору, тщательно скрывали свои чувства. Для них немыслимо было бы выказывать радость так непосредственно.