Нора Хесс - Шторм

– Они действительно отлично ладят друг с другом, – произнес он медленно, как будто эта мысль только что пришла ему в голову. – Интересно, поженятся они в конце концов или нет, – Кейн снова повернулся к Уэйду, сдвинув вместе брови, притворяясь, будто бы он недовольно хмурится. – Конечно, это означало бы, что Рейф становится полноправным партнером в деле, а не наемным специалистом. Ты же знаешь, что сестре принадлежит половина ранчо.

– Черт бы тебя побрал, ты что, спятил? – вскочил Уэйд на ноги в таком бешенстве, что у него щека задергалась от нервного тика. – Он же в отцы ей годится.

Кейн беспечно пожал плечами.

– Шторм нужен в мужья взрослый мужчина, чтобы приглядывать за ней, осаживать ее, если в этом будет необходимость, держать ее в узде.

Ровесник не сможет справиться с ней. Она будет ноги об него вытирать.

Ярость и боль отразились на лице Уэйда, он сунул руку в нагрудный карман и протянул Кейну помятую белую коробочку.

– Мне надо идти. Передай это Шторм, когда она вернется. Это ей кое-что от меня в подарок за то что она присматривала за папой, пока мы были в отъезде.

Кейн взял коробочку и проводил своего друга до крыльца. Уэйд шел, напряженно держа, как будто окаменевшую, спину.

Когда Уэйд пустил своего жеребца галопом по усыпанной гравием подъездной дорожке так, что только камешки полетели в разные стороны из-под резвых копыт скакуна, лицо Кейна озарилось широкой довольной улыбкой.

– Вот уж великовозрастный дурень, – произнес он и, повернувшись, поспешил в дом, – когда ты, наконец, сдашься и женишься на ней?

Кейн ошибался, говоря, что Шторм и Рейф вернутся вместе на ранчо. Рейф в это время увлеченно играл в покер на одной из холостяцких вечеринок, а Шторм решила по дороге заехать к Бекки. Ведь ее подруге всегда раньше удавалось развеять дурное настроение Шторм, которой – Бог свидетель – сейчас были крайне необходимы утешение и дружеское участие. С такими мыслями она въехала во двор маленькой усадьбы.

Когда Шторм вошла на кухню Бекки, ее встретил аппетитный запах тыквенного пирога.

– У меня было предчувствие, что ты приедешь сегодня, – сказала Бекки с улыбкой, выходя из гостиной навстречу гостье. – Именно поэтому я испекла пирог. Он сейчас остывает на столе.

– Держу пари, – улыбнулась в ответ Шторм, снимая жакет и вешая его на спинку стула, – держу пари, ты надеялась также, что к тебе завернет на огонек и один знакомый объездчик лошадей.

Шторм поняла, что попала в точку, потому что Бекки вспыхнула до корней волос и ничего не ответила.

– Давай, давай, сознавайся, – продолжала она поддразнивать подругу. – Рейф пропадал где-то пару вечеров на этой неделе, а сегодня отправился в Ларами и на обратном пути вполне может заглянуть к тебе.

– Ну хорошо, он действительно заезжал ко мне разок-другой, – вымолвила Бекки и начала резать пирог.

– И что, вы оба до сих пор занимаетесь тем, что целыми вечерами сидите на крыльце? – продолжала Шторм подкалывать подругу. – Но ведь вечерами становится довольно прохладно. Надеюсь, ты приглашаешь его время от времени зайти в дом, выпить чашку горячего кофе?

– Да, приглашаю, – Бекки сердито взглянула на Шторм, – Но это всё, зачем я его приглашаю в дом. Мы – просто друзья. И на этом точка.

– Конечно. У меня и в мыслях не было ничего другого, – произнесла Шторм с невинным видом, пряча усмешку. Когда она удостоверилась, что Рейф представляет собой для Бекки довольно щекотливую тему, она спросила:

– Ты ездила нынче на уик-энд в Шайенн?

– Да, ездила, – коротко ответила Бекки, ставя перед Шторм тарелку с большим куском пирога и усаживаясь за стол напротив нее. Заметив разочарованный взгляд Шторм, она добавила: – Я ездила специально, чтобы уведомить своих друзей о том, что мы больше никогда не увидимся.

– О, Бекки, я так рада! – Шторм потянулась через стол и пожала руку Бекки.

– Я тоже рада, по правде говоря, – произнесла Бекки, беря со стола свою чашку кофе. – С тех пор как я… как я решила посвятить все свое время изучению ветеринарного дела…

Ее голос пресекся.

– И, может быть, проводить больше времени с одним знакомым объездчиком лошадей? – усмехнулась Шторм, подбадривая ее.

– Может быть, – опять вспыхнула Бекки. Она снова поставила чашку на стол и взглянула Шторм прямо в глаза. – Рейф хочет познакомить меня со своей сестрой и ее семьей. Как ты думаешь, согласиться ли мне на это, не явится ли такая встреча для меня огромным разочарованием?

– Бекки, Рейфу тридцать восемь лет. Он уже не в том возрасте, чтобы играть в игрушки и идти такими длинными обходными путями к тому, чтобы затащить тебя в свою постель. Если бы он преследовал только эту цель, он бы давно уже добился своего, соблазнив тебя.

– Ты действительно так считаешь? А знаешь, то же самое я говорю себе.

– И ты права, – сказала Шторм и добавила после небольшой паузы. – Рейф – именно тот парень, которого ты всю жизнь ждала, ведь так?

– Да, это так. Думаю, именно поэтому я и боюсь, что у нас ничего не выйдет.

– Ну, конечно, и ты будешь волноваться и беспокоиться, пока не станешь однажды миссис Рейф Джеффри.

Лицо Бекки просияло от этих слов, и она улыбнулась Шторм. Однако через секунду она снова посерьезнела и сказала:

– В Шайенне я опять видела Уэйда с той женщиной. На этот раз с ними была маленькая девочка, лет двенадцати, не больше.

Когда Шторм бросила на подругу удивленный взгляд, та взяла ее за руку и добавила:

– Девочка была очень похожа на Уэйда, дорогая.

Шторм думала, что достигла глубин отчаянья и страдания, но когда она услышала эту новость, она буквально помертвела. Оказывается, сама не ведая того, в глубине души Шторм всегда лелеяла надежду, что однажды Уэйд устанет от кутежей и разгула и попросит ее руки.

И вот эта надежда рухнула в одночасье. У Уэйда была дочь, и если он и женится на ком-либо, то, конечно, на матери своего ребенка.

Шторм отодвинула стул и встала.

– Я, пожалуй, поеду домой, – сказала она с окаменевшим лицом, надевая жакет. – Мария ждет те продукты, которые я купила в городе по ее просьбе.

Провожая Шторм до крыльца, Бекки хотела обнять на прощанье подругу, чтобы утешить ее. Но почувствовав напряженное окаменевшее тело Шторм, она поняла, что душевная рана ее слишком глубока, слишком болезненна, чтобы ее можно было исцелить простыми знаками участия и сочувствия. Остановившись, Бекки со сжавшимся сердцем следила, как ее подруга садится в седло и, тронувшись в путь, молча покидает усадьбу.

Шторм скакала, все еще пребывая в полном оцепенении, ослепнув от слез, туманивших ее взор, и не разбирая дороги. Бросив поводья, она предоставила Бьюти самой выбирать дорогу.

– Меня больше ничего не заботит и не волнует, – сквозь сотрясавшие ее рыдания проговорила она. – Я смертельно устала от ожиданий и несбыточных желаний. И мне жаль напрасно прожитые годы, годы, которые я провела в мечтах и грезах о нем.