Патриция Хэган - Любовь и грезы

Джейд часто плакала, но прежде чем первые слезинки успевали упасть на подушку, Брайан всегда оказывался рядом. Он брал ее на руки и говорил, чтобы она не пыталась сдерживаться, советовал выплакаться, дать слезам выход – и только тогда начнется выздоровление.

Джейд почти все дни проводила у себя в комнате, лежа в постели и глядя в потолок или стоя у застекленных дверей и печально взирая на сверкающий под лучами солнца океан. За обедом она из вежливости пыталась поддерживать светскую беседу с хозяином дома, но потом снова пряталась в свою комнату, ставшую ее прибежищем, где можно было запереться и попытаться разобраться в водовороте самых противоречивых чувств, которые не давали ей покоя.

Брайан был очень внимателен и постоянно спрашивал, не нуждается ли она в чем-нибудь, но до поры до времени уступал ее желанию быть в одиночестве.

Наконец как-то утром, после двух недель ее добровольного затворничества, к великому изумлению Джейд, она была разбужена не Амелией, а Брайаном, который вошел к ней в спальню с завтраком на подносе.

– Итак, миледи, – торжественно начал он, – сегодня настал день, когда вы начнете знакомиться с островом. Выберите себе платье покрасивее, и через час я вас жду у причала.

Джейд села в постели, сонно протирая глаза. Когда он раздвинул занавеси на окнах, впустив в комнату яркий солнечный свет, она заморгала и неуверенно спросила:

– Куда мы поедем?

Ее вовсе не привлекала перспектива снова оказаться на людях.

– Любоваться окрестностями. Я подумал, что вы получите удовольствие от прогулки до главного острова и, может быть, захотите что-нибудь купить. Так что поторопитесь.

Он повернулся, чтобы выйти, но ее голос остановил его:

– Брайан, спасибо вам, но я еще не готова. Мне надо побыть одной и…

– Нет! – Впервые он говорил с ней суровым тоном, и его голубые глаза потемнели. – Я не дам вам повторить мою ошибку, Джейд. Вы не будете больше предаваться жалости к себе.

Ваш муж умер. Как и моя жена. Нам необходимо жить дальше.

Так что извольте прийти через час к причалу, иначе, Бог свидетель, я вытащу вас на улицу в ночной рубашке и халате!

Он вышел, громко хлопнув дверью. Джейд изумленно смотрела ему вслед. Прежде он был неизменно нежным, добрым и мягким – а теперь вдруг принялся приказывать и повышать голос! Это несправедливо. Она еще не готова вернуться к жизни… Конечно, этот дом принадлежит ему, а она – его гостья.

Несомненно, ее постоянное горестное затворничество выбивает его из колеи – как и само ее присутствие. Сколько времени прошло с того дня, как он потерял Марни? Меньше четырех месяцев? Она покачала головой. С момента ее трагической потери прошло всего две недели – так как же он может ожидать, «то она согласится отправиться на прогулку? Но он сказал, что не допустит, чтобы она повторила его ошибку, погрузившись в отчаяние и жалость к себе. Возможно, она именно это и делает.

Может быть, ей действительно пора попытаться вернуться к жизни?!

Она быстро позавтракала, оделась и меньше чем через час уже шла к причалу.

Брайан с улыбкой помог ей подняться по трапу. Она обменялась вежливыми приветствиями с его матросами, а потом встала рядом с Брайаном на палубе, глядя, как яхта плывет через пролив в рифах, направляясь к столице Бермудских островов – городу Гамильтону.

Бело-голубая яхта решительно разрезала лазоревые волны, а Брайан объяснял Джейд, что благодаря огромным лагунам здешние места стали просто раем для яхтсменов, несмотря на скрытые под водой рифы, о которых он ей уже рассказывал.

– Здесь нет рек и озер, – сказал он, – вот почему для питья мы собираем дождевую воду. А благодаря англичанину по имени Гарри Уотлингтон у нас достаточно воды для хозяйственных нужд. Он был возведен в рыцарское звание за то, что обнаружил скрытые источники воды. Мы так и зовем ее «водой Уотлингтона».

На Джейд эрудиция Брайана произвела большое впечатление, о чем она ему откровенно и сказала. Он скромно ответил, что ему интересно было как можно больше знать об этих местах, так что он много времени проводил над старыми архивами и записями.

– Можете списать это на скуку богатого бездельника, если хотите, – сказал он, рассмеявшись.

Языком островов был английский, превратившийся в особый бермудский диалект, но Брайан сказал, что встречал потомков португальцев, которые по-прежнему пользовались своим родным языком. Большинство из них были фермерами, не вели дел в городах, так что наличие языкового барьера их не тревожило.

Яхта подошла к Гамильтону. В порту кипела жизнь: туда для торговли заходили крупные корабли со всего света. Джейд печально посмотрела на один, напомнивший ей «Париж», и подумала о Колтрейнах. Получили ли они известие о трагедии?

Как перенес удар Тревис? И как себя чувствует бедная Дани?

Да благословит ее Бог! Скоро должен родиться ребенок, и Джейд остается только молить Бога о том, чтобы ему не потребовались новые родители.

Брайан показал ей Дом заседаний с высокой башней и курантами, в котором происходили заседания Верховного суда и Палаты ассамблей. Они остановились, чтобы понаблюдать за строительством гигантского готического кафедрального собора в честь Пресвятой Троицы: его воздвигали из камня, привезенного из пяти стран мира. Освящение должно было состояться через год.

Брайан нанял небольшой экипаж с глубоким кожаным сиденьем и высокими козлами, на которых расположился кучер. Они проехали по узеньким улицам, вымощенным булыжниками, до самого Испанского мыса, где Брайан, озорно блеснув глазами, показал ей деревянный стул, установленный на крыше беседки.

– Вот куда я вас отправлю, прекрасная леди, если когда-нибудь поймаю на сплетнях. Это место называется «стул для окунания». В начале семнадцатого века к нему привязывали слишком рьяных сплетниц и окунали их в море, а все смотрели и смеялись.

Джейд фыркнула с притворным возмущением и язвительно заметила:

– Всем известно, что мужчины гораздо большие сплетники, чем женщины.

И тут она вдруг с радостью осознала, что к ней вернулась способность шутить, а это значит, что она справилась со своим горем. Она мысленно признала, что ей полезно снова увидеть мир, оказаться среди людей, чем-то заняться… Ее родные ужаснулись бы, если бы узнали, что она нарушила положенный приличиями год траура, во время которого требовалось носить только черное и не появляться на людях. Однако Джейд не чувствовала себя виноватой. Она следовала собственным убеждениям, а не общепризнанным положениям.

На Испанской скале Джейд с Брайаном прочли надпись, датированную 1543 годом, которая доказывала, что испанцы действительно высаживались на Бермудах прежде, чем эти острова открыл сэр Джордж Сомерс.