Патриция Хэган - Любовь и грезы

– Ну, Франсез, милочка, – жалобно проговорила она, – ты же помнишь, что наш возлюбленный Христос превратил воду в вино. И в обществе принято и допустимо пить вино за торжественным обедом.

Мисс Уиллард мгновенно парировала:

– Нашему Господу не приходилось иметь дело с язычниками, которые рады любому предлогу, чтобы остаться язычниками.

И несколько глотков спиртного незаменимы в этом случае!

Джейд и Мариетта обменялись улыбками.

– Среди моих гостей язычников нет, Франсез, – возразила Мариетта, сумев придать своему голосу как можно больше серьезности.

– А, чушь! – пренебрежительно сказала мисс Уиллард. – Это мы еще посмотрим. Но я хочу, чтобы от моего прибора рюмку убрали, и не стану терпеть гадкого поведения от окружающих.

– Ну, я уверена, что ничего подобного и не будет. Так… – Мариетта попыталась переменить тему разговора. – А вы нашли место, чтобы поставить «Глэдис»? – Подмигнув Джейд, она с ухмылкой объяснила:

– «Глэдис» – это велосипед мисс Уиллард.

– Велосипед? – переспросила Джейд, загораясь любопытством.

Франсез Уиллард посмотрела на нее, на Мариетту, а потом рявкнула:

– Вы совсем забыли приличия! Вы даже не познакомили меня с этой молодой леди.

Мариетта поспешила это сделать, и, похоже, на мисс Уиллард новое знакомство произвело впечатление: она заметила, что уже слышала о Джейд самые прекрасные отзывы.

– Может, вы захотите вступить в Союз трезвенности?

– Для начала мне бы хотелось посмотреть на ваш велосипед, – уклончиво отозвалась Джейд. – Я подумываю, не купить ли такой себе. Было бы приятнее, если бы я могла ездить на нем из гостиницы в студию, а не искать каждый раз кучера.

Мисс Уиллард заметно удивилась:

– О, правда? Но, говорят, что вы и этот симпатичный вдовец, Брайан Стивенс, вскоре объявите о помолвке. Тогда к чему все эти разговоры о велосипедах и студиях? И что это за студия?

Джейд обреченно вздохнула, решив, что пришло время положить конец слухам.

– Не знаю, откуда у вас эти сведения, мисс Уиллард. Мы с мистером Стивенсом просто друзья.

Худощавая пожилая леди глубокомысленно поджала губы.

Глаза ее весело заискрились, словно она могла заглянуть в самое сердце Джейд.

– Ну, это было бы очень обидно, милочка, потому что вы с ним прекрасная пара, – сказала она наконец.

Джейд услышала пронзительный, дребезжащий звук, раздавшийся в дальней части дома. Мариетта вздрогнула и воскликнула:

– Ох, я никогда не привыкну к этой штуке! Стоит мне только отвернуться, как мистер Уинслоу устанавливает в доме очередное новое изобретение! Я все время со страхом жду, что случится.

В дверях появилась горничная и с вежливым книксеном сообщила, что позвонил мистер Уинслоу.

Раздосадованная Мариетта вышла следом за ней из комнаты, заламывая руки и бормоча, что мистер Уинслоу установил в доме телефон только для того, чтобы можно было позвонить и сообщить, что он опять задерживается на работе. Прежде он не смел опаздывать, потому что у него не было возможности дать ей об этом знать – не гонять же посыльного ради короткой задержки!

Вошел дворецкий с подносом закусок и бокалами охлажденного сверкающего шампанского. Мисс Уиллард высокомерно вышла из комнаты, заявив, что раз будут подавать спиртное, то ей здесь больше делать нечего. Джейд взяла бокал и вышла через распахнутые стеклянные двери на террасу.

Глядя на лениво текущий Гудзон, Джейд подумала, что в сгущающихся сумерках его вода напоминает жидкий шелк. Как хорошо, если бы можно было двигаться по жизни так же спокойно, как течет эта река, не беспокоясь о неожиданных поворотах, твердо зная, что рано или поздно, несмотря на все препятствия, ты в конце концов достигнешь своей пели.

Она посмотрела через лужайку в сторону своего собственного дома. Каким он казался печальным и одиноким: словно невидимое облако отчаяния и безысходности опустилось на него, затмив все признаки жизни! Он понравился ей с первого взгляда, она с таким наслаждением занималась его переустройством и обстановкой, но теперь все это потеряло для нее интерес.

Где-то здесь, в кипящем жизнью Нью-Йорке, жил Колт.

Но теперь другая женщина разделяла его радости и печали, надежды и мечты… и знала блаженство его ласки.

На какое-то время у нее тоже появился мужчина. Который своей любовью заполнил ее душевную пустоту.

Но она его потеряла.

Из-за упрямства? Из-за гордости?

Мисс Уиллард невольно напомнила ей боль утраты, и теперь Джейд поняла, что, наверное, все это время она обманывала себя и что пришло время посмотреть в лицо реальности. Завтра, пообещала она себе, что пойдет к Брайану и поговорю с ним, скажет ему, что наконец перестала жить прошлым и…

– Джейд, милочка…

Она повернулась на голос Мариетты, пораженная тем, с какой печалью он прозвучал. Сердце Джейд сжалось от мрачного предчувствия: она увидела, что Мариетта плачет. Позади нее собрались другие. Женщины прикладывали к глазам платочки, у мужчин вид был суровый и угрюмый. Джейд протянула дрожащую руку, чтобы ухватиться за каменную ограду террасы.

Мариетта шагнула к ней.

– Ох, Джейд, дорогая, мне так жаль! – всхлипнула она.

Джейд почувствовала, что из самой глубины ее души рвется крик отчаяния.

– Скажите мне! Что случилось? Почему вы так странно себя ведете и почему так на меня смотрите? Что происходит?!

Один из мужчин – Джейд узнала в нем недавнего собеседника, которого оскорбила своей осведомленностью, – бросился к ней и обхватил ее руками. Теперь он был очень обходителен и печален. Она не пыталась его оттолкнуть, инстинктивно чувствуя, что ей понадобится его поддержка.

Наконец Мариетта выдавила из себя слова:

– О Боже, как мне трудно говорить вам об этом… Начался пожар. в здании мистера Стивенса, и.

Ее голос прервался рыданием, и она закрыла лицо ладонями, не в силах продолжать.

Не сдержав крика отчаяния, Джейд стала умолять, чтобы кто-нибудь сказал ей, что происходит… и сквозь серый туман, опускавшийся на нее, чтобы унести в забытье, услышала чей-то голос:

– Мистер Уинслоу сказал, что мистер Стивенс остался в горящем здании.

Джейд призвала на помощь все силы, чтобы остановить бешено закружившийся перед ее глазами мир и не потерять сознания. Обведя взглядом море обеспокоенно уставившихся на нее глаз, она взмолилась:

– Не может ли кто-нибудь отвезти меня туда? Пожалуйста!

Молчание взорвалось протестующими возгласами, но она не дала себя отговорить. Когда на ее мольбу никто не откликнулся, она выбежала из дома, готовая идти пешком. На середине лужайки она ощутила у себя на плече чью-то руку и попробовала высвободиться, но услышала мягкий мужской голос: