Патриция Хэган - Звездный свет

Судья Куигби грозно уставился на Кейда. Что о себе возомнил этот человек? Как он смеет критиковать или подвергать сомнению его решения?

Кейд видел, что Куигби раздражается все больше и больше, но продолжал гнуть свое:

– Судья, я рискую жизнью, чтобы ловить нарушителей закона и приводить их в суд, но вы каждый раз отпускаете их на свободу. Я хочу знать, почему. Если преступления совершаются в отношении белых, вы сажаете виновных в тюрьму или приговариваете к виселице. Но когда жертвами преступлений становятся индейцы, вы оставляете это безнаказанным. Явная несправедливость!

– Я не позволю вам выговаривать мне, Рэмзи. Кстати, я припоминаю, что, когда мы познакомились в форте Ливенуорт, вы обозвали меня палачом.

– А вы назвали меня любителем краснокожих и открыто выразили свое презрение, но мне все равно, что вы обо мне думаете. Меня интересует отправление правосудия, которым вы не занимаетесь, хотя вас именно за этим и послали сюда. И еще одно хотелось бы заметить: ваше нежелание исполнять свои прямые обязанности чрезвычайно осложняет мою собственную работу, – холодно добавил Кейд.

Куигби вот-вот готов был взорваться, но изо всех сил старался сдержать гнев. Нет, он не потеряет самообладание в присутствии этого выскочки Рэмзи, не доставит ему такого удовольствия!

– Откровенно говоря, я не испытываю особого уважения к агентам по делам индейцев, – сказал судья. – Большинство из вас либо недотепы, либо обыкновенные проходимцы. Как тот агент по делам шайенов, который за два года работы сколотил двадцать пять тысяч долларов, продавая на сторону товары, которые предназначались его подопечным. А в этом году другой агент исчез, прихватив с собой несколько тысяч, выделенных для оплаты счетов за припасы для резервации. На мой взгляд, вся ваша братия достойна лишь презрения. Ваши показания ничего не стоят, да и вообще я не собираюсь никого судить на основании ваших слов. И хочу напомнить вам, если вы забыли: я могу добиться, чтобы вас сместили с вашей должности, – с самодовольной ухмылкой заключил Куигби.

– Знаете, судья, эта дверь открывается в обе стороны. У меня тоже есть способы выразить свое несогласие с тем, как вы ведете дела.

Куигби надменно выпрямился:

– Вы смеете угрожать мне жалобой?! Думаю, вам лучше немедленно покинуть мой дом.

Кейд не сдвинулся с места.

– Я предпочел бы обойтись без подачи официальных жалоб. Именно поэтому я к вам и пришел. Я хочу, чтобы мы пришли к взаимопониманию и чтобы вы обещали мне впредь карать преступников, невзирая на цвет кожи их жертв.

– Меня бы не назначили на эту должность, если бы не сочли достаточно мудрым и компетентным, чтобы судить людей.

– А меня не назначили бы на мою должность, если бы не рассчитывали, что я буду ловить преступников, чтобы вы их судили.

– Если приговоры, которые я выношу, не находят вашего одобрения, Рэмзи, то это, черт возьми, ваши проблемы, а не мои.

Кейд понял, что зря потерял время. Куигби явно уже все для себя решил, и переубедить его невозможно, сколько ни старайся. Подать на него жалобу? Но это скорее всего не поможет и только еще больше все осложнит. И дело вовсе не в том, что у судьи сложилось предвзятое мнение обо всех агентах по делам индейцев – просто ему не по вкусу именно он, Кейд. Так что впредь надо будет передавать своих арестованных агенту из другого округа, чтобы их судил другой судья. Пусть это будет выглядеть так, будто он не выполняет свою работу, но это все же главное, что преступления, совершенные против индейцев, теперь не останутся безнаказанными. Он встал:

– Вижу, судья, что с вами невозможно вести дела.

– Имейте в виду, Рэмзи: я не забуду этого разговора.

«И я тоже», – вертелось на языке у Кейда, но он промолчал.

Что ж, он попытался образумить этого человека, потерпел неудачу и теперь будет искать правосудие в других местах. Он хотел было спросить, что Куигби собирается делать с Бэллардом, но потом решил, что не стоит. Ему не хотелось больше думать ни о чем, кроме Сэм. Она ждала его, и он поспешил к ней.

Они были вместе почти две недели и за это время сблизились и лучше узнали друг друга. Сэм еще больше полюбила Кейда за его сочувствие к индейцам, особенно к детям и старикам.

Они посетили несколько резерваций.

Особенно Сэм была рада тому, что снова побывала у канза. Сначала те не поняли, почему она приехала с Буйным Духом, но Кейд быстро объяснил им, что Селеста на самом деле не Селеста, а Сэм, и что теперь она все знает и они друзья. Все это было очень запутанно, но белая женщина понравилась канза еще в первый раз, она тогда вела себя смело и мужественно, и они были рады увидеть ее снова.

Увидев Храброго Орла, Сэм добродушно пожурила его за то, как с ней обращались, когда сняли с поезда, а он заметил ей, что ни от кого не слышал такой неописуемой брани.

– Некоторые слова белого человека я предпочитаю не знать, – сказал он, скорчив гримасу.

Они извинились друг перед другом за все прошлые обиды, и к тому времени когда Кейд собрался уезжать, Сэм знала, что Храбрый Орел стал и ее другом.

– Если когда-нибудь я тебе понадоблюсь, достаточно послать мне телеграмму, – сказал он ей.

– Телеграмму? Но куда?

– Мой народ все время слушает провода белого человека. Мы знаем, какие звуки издают слова, когда летят по воздуху, и твое послание дойдет до меня. Спроси Буйного Духа – он подтвердит, что может найти меня в любое время.

Пребывание Кейда и Сэм у канза оказалось недолгим – Кейду потребовалось выехать на индейскую территорию. Пришло известие о том, что припасы, предназначенные для индейцев, живущих в другой резервации, опять украдены бандитами. Кейд сказал себе, что поймает этих ублюдков, но не станет передавать их судье Куигби, а позаботится о том, чтобы их судили в другом округе.

В последний перед отъездом вечер Кейд и Сэм, стараясь не привлекать к себе внимания, въехали в Эбилин и сняли комнату в одной из самых маленьких гостиниц. Сэм поднялась в номер по черной лестнице. В конце концов, ее здесь многие знали, и она не хотела, чтобы о ней пошли сплетни, тем более что она сказала Лайману, что уезжает в Ливенуорт, к старой подруге. Нельзя, чтобы ее видели в гостинице вдвоем с мужчиной.

После ночи, полной страсти, которую, казалось, они никогда не утолят, Сэм и Кейд лежали, тесно прижавшись и наслаждаясь близостью друг друга.

– Если бы ты знала, как мне не хочется уезжать от тебя, Сэм, – сказал он после долгого молчания. – И оставлять тебя здесь, в Эбилине. Это опасное место. Я уже рассказывал тебе о маленьком внуке судьи Куигби, убитом шальной пулей.

Да, Сэм знала об этой трагедии и всем сердцем сочувствовала Мириам Эпплби. Однажды она видела ее на улице, но не подошла поздороваться, боясь, что бедная женщина узнает ее и начнет уговаривать провести спиритический сеанс.