Тереза Скотт - Обрученная с мечтой

Собравшиеся, не веря глазам, в полном молчании глядели ему вслед.

– Он убьет тебя за это, капитан! – умоляюще вскрикнул Олаф. – Не щади его!

Торвальд, по-прежнему лежавший на земле, потряс головой и приподнялся. Арни, подбежав к Бренду, поспешно подхватил его. Тот обернулся, разглядывая настороженное сборище, и отыскал взглядом. Фрейду. Она стояла в стороне, бледная, но с высокомерным видом: губы кривила презрительная гримаса.

Еще раз присмотревшись к молчаливой толпе, Бренд обратился к поверженному врагу:

– Я не привык убивать мужчину, защищающего честь своей женщины.

Только Фрейда поняла истинный смысл его слов и как-то сразу потеряла былую надменность. Поколебавшись, она подбежала к мужу, приподняла его голову и что-то прошептала на ухо.

– Помоги мне, женщина, – прохрипел он, пытаясь встать. Фрейда подхватила его под мышки. Подошли еще несколько поселенцев и соединенными усилиями поставили Торвальда на ноги. Взгляды Фрейды и Бренда встретились. В глазах великанши сверкали гневные искорки… и что-то еще, непонятное. Неужели облегчение?

Бренд сухо, явно издевательски поклонился. Очевидно, рана причиняла ему сильные страдания. Фрейда гордо отвернулась и увела побежденного мужа. Олаф поспешил подойти к капитану.

– Нужно было разделаться с ним, пока была возможность, – упрекнул он.

– Зачем? – пожал плечами Бренд. – Только потому, что его жена – лживая шлюха?

– Ах, значит, вот как? Неплохая сказочка!

– Никаких сказок. Это чистая правда. Несчастный дурачок слепо доверяет жене, – с трудом выдохнул Бренд.

– А я-то думал, – ухмыльнулся Олаф, – то обвинение справедливо, и ты в самом деле переспал с ней.

Гримаса боли исказила лицо Бренда.

– Сейчас помогу, капитан, – вскинулся Олаф и, сочувственно вздыхая, повел раненого к зеленому травянистому холмику у самой ограды.

– Все же, капитан, ты должен был покончить с ним. Торвальд может попытаться убить тебя прежде, чем нам удастся улизнуть…

Но Бренд властно поднял руку.

– Я отказываюсь проливать кровь человека, вставшего за защиту сомнительной чести своей жены.

– Таков обычай викингов, – умоляюще пробормотал Олаф.

– Но не мой.

– Ты викинг и должен подчиняться законам викингов.

– Не совсем, – поправил Бренд. – Моя мать родом из Ирландии.

– Ja, и христианка, – с горечью добавил Олаф. – Думаю, именно от нее ты унаследовал глупую мягкость характера.

– Мягкость? – поднял брови Бренд. – Слишком сильные выражения в устах старого друга, Олаф. Что ты имеешь в виду?

Олаф выпрямился.

– Я хочу сказать, что истинный викинг не задумался бы покончить с врагом.

– Дело не в колебаниях, – устало вздохнул Бренд. – Я поступил так из сострадания. Можешь считать это излишней добротой.

Он неловко заерзал на траве, пытаясь найти более удобное положение.

– Сострадание? Только последний дурак мог пощадить эту деревенщину. Помяни мои слова, он в благодарность ударит тебя ножом в спину. Такие не заслуживают сострадания.

Бренд, снова тяжело вздохнув, с шумом выпустил струю воздуха.

– У него скоро будет ребенок. Нельзя допустить, чтобы дитя росло и воспитывалось под присмотром этой волчицы Фрейды. Малыш нуждается в отцовских наставлениях.

– Вот как! – глубокомысленно кивнул Олаф. – Значит, именно это тебе покоя не дает! Ребенок!

И, не обращая внимания на упорное молчание Бренда, продолжал, приблизив лицо к лицу капитана:

– И не смей отрицать, Бренд Бьорнсон! Мысли о матери терзают тебя, верно?

– Принеси чистых тряпок перевязать рану, Олаф! И не стоит продолжать этот разговор!

– Ну нет, на этот раз ты так легко не отделаешься, Бьорнсон. Дело в твоей матери, не так ли? – раздраженно настаивал Олаф.

– Да, будь ты проклят! Ну а теперь неси повязки. Бок ужасно ноет. – Олаф зашагал прочь.

– Лучше приведи женщину, скрелинга, – окликнул Бренд. – Она знает, как лечить раны.

Он неловко опустился на траву и застонал.

Из окна крохотной лачуги Уинсом наблюдала, как приближается Олаф и, поняв, что тот вот-вот переступит порог, поспешно натянула платье.

– Он идет, – прошипела она. – Тот старик.

– И что? – пожал плечами Зовущий Птиц.

– Сейчас все приготовлю.

– Зачем?

– Пойду помогу Бренду. Он нуждается во мне. Юноша, подняв глаза к небу, отвернулся от крошечного оконца.

– Не подходи близко к этому раненому викингу, сестра моя. От него ничего, кроме бед, не дождешься.

– Вздор, – отмахнулась девушка.

Бренд, полузакрыв глаза, смотрел, как женщина, еле заметно прихрамывая, поднимается вслед за Олафом по маленькому, поросшему травой холмику. Бренд заметил, как она осторожно ступает на больную ногу, и невольно задался вопросом, уж не собственное ли увечье побудило ее ухаживать за ранеными и больными? Странная мысль! Во всем, должно быть, виноват Олаф, твердивший, что Бренд отпустил Торвальда только из-за ребенка, эта мысль, скорее всего, не пришла бы ему в голову. Они в чем-то одинаковы, он и эта женщина, оба изувечены и уже этим не похожи на других, став почти отверженными.

Девушка села чуть в стороне, и Бренд улыбнулся ей. Уинсом застенчиво улыбнулась в ответ и потупилась. Подоспел Арни с тряпками и горшком горячей воды.

– Где ее брат? – лениво осведомился Бренд.

– Остался в хижине, – проворчал Олаф.

Бренд вопросительно поднял брови, но Олаф только пожал плечами. Викинг снова уставился на женщину. Она выглядела такой маленькой, одинокой и несчастной. Тонкие пальцы нервно теребили висевший на груди мешочек с травами. Глаза Бренда с завистью остановились на этом маленьком кусочке кожи, покоившемся в заветном местечке, но тут же снова вернулись к прелестному лицу. Заметив, что девушка украдкой наблюдает за ним, Бренд широко улыбнулся. На щеках Уинсом расцвели красные пятна. Поняв, куда смотрит викинг, она поспешно скрестила руки на груди и отвернулась. С того места, где она сидела, были хорошо видны поля, а за ними – голубое море.

Она так спешила, так стремилась прийти ему на помощь, но, оказавшись рядом, почему-то потеряла уверенность. А взгляд, его взгляд, какой мужчина дарит женщине, наполнил ее страхом. Мать наставляла ее, что, если мужчина желает женщину, он долго ухаживает за ней, и только после свадьбы они становятся близки. Но сейчас она чувствовала, что обескуражена и сбита с толку.

Уинсом снова осмелилась покоситься на Бренда, гадая, каково это – оказаться в постели с таким мужчиной, но, заметив, что он не сводит с нее глаз, снова отвернулась к морю. Жаль, что Зовущий Птиц не пошел с ней. Какое дурацкое упрямство! И почему он вбил себе в голову, что викинг принесет ей несчастье?

Она задумчиво прикусила губу, не подозревая, как прелестно в этот момент ее личико с огромными карими глазами и густыми темными ресницами.