Сюзан Таннер - Пожар над Техасом

Кэтрин опустилась в пыль около него и нежно повернула к себе лицом. Оно было таким спокойным. Раздавленная горем, она отвела тяжелый локон черных волос с его лица, желая, чтобы он открыл глаза. Но он их не открыл, и сердце ее разрывалось от вида этой силы и красоты, уничтоженных смертью.

Она ощутила руки Слейда на своих плечах. Они подняли ее, прижали, как дитя, к груди. И Кэтрин, наконец, заплакала.

Джеб ухмыльнулся. Лежа на постели, он смотрел на Кэтрин:

– Как я понимаю, ты готова выбраться отсюда. Она кивнула и оглядела аккуратную комнату. На стене над головой Джеба висела картина, изображавшая сцену английской охоты. Она выглядела здесь так же странно, как и сам Джеб, раскинувшийся на белых простынях.

– Пожалуй, да, – согласилась она. – У тебя есть все, что тебе нужно?

Джеб чуть не умер от заражения крови после ранения в руку. Врач уже поставил на нем крест, но Кэтрин не сдалась, хотя временами была близка к отчаянию.

– Ну, если мне что-то понадобится, я попрошу, и милая девочка, которая помогает своей маме управляться с этим домом, тут же мне все принесет, – отвечая, Джеб ангельски улыбался. Он чувствовал, что готов нести любую чушь, лишь бы из глаз Кэтрин хоть на секунду ушла печаль.

Кэтрин ему, не удалась обмануть, но она подыграла ему:

– Смотри поосторожнее с «милой девочкой», если не хочешь вдруг оказаться женатым на ней. У ее мамы вид женщины, которая умеет позаботиться о себе.

– Может, это и неплохо, – возразил Джеб с дьявольским огоньком в глазах, – раз уж нет никаких шансов завести дом с тобой. Будь они у меня, я бы на эту девицу второй раз не посмотрел. – В его голосе послышались серьезные нотки.

Кэтрин попыталась улыбнуться ему в ответ, но на душе у нее по-прежнему было тяжело.

– Тебе вовсе не хочется ни с кем заводить дом, Джеб Уэллз, и ты это прекрасно знаешь.

– Наверное, ты права. – Он беспокойно заворочался. – Особенно, если это означает, что я должен буду, как сейчас, неделю сидеть в одной комнате. – Он застревал и в худших местах, чем Остин, но уж никогда не чувствовал себя при этом так плохо.

– Тебе повезло, Джеб, – сказала Кэтрин очень серьезно. – Ты мог потерять руку. Кроме того, ты почти не помнишь эту последнюю неделю.

С этим Джеб спорить не мог, да и не хотелось ему думать о том, каким беспомощным он был столько времени.

– Где Слейд?

– Наверное, играет в карты или заигрывает с женщинами легкого поведения, – небрежно ответила Кэтрин. На самом деле Слейд проводил почти все свое время с квартировавшими в Остине рейнджерами, но жестоко было бы напоминать Джебу о жизни, которая шла за пределами его комнаты. Хотя поправлялся он быстро, но сил у него еще было недостаточно. Должно пройти еще несколько дней, прежде чем он сможет сесть на лошадь. – Кстати, об игре, – Кэтрин вытащила из кармана колоду карт и улыбнулась. – Готов еще разок проиграть с улыбкой?

– Проклятье, и зачем я научил тебя этой игре, – добродушно ворчал Джеб, он сел повыше, и Кэтрин, положив ему на колени поднос, бросила на него карты.

– Игра!

Ко времени возвращения Слейда Кэтрин успела три раза обыграть Джеба в покер. Он страшно гордился, что научил ее этой игре, и она решила не говорить ему, что Форд познакомил ее с покером задолго до этого.

Пока Слейд подшучивал над Джебом насчет его неумения играть, вошла хорошенькая девушка, которая помогала Джебу коротать время, и принесла еду.

Слейд поглядел на Кэтрин.

– Готова идти есть? Я просто заболеваю, когда вижу, как такая милая девушка балует этого Дезертира.

Джеб запротестовал, девушка покраснела. Кэтрин улыбнулась Слейду и кивнула. В глубине души она знала, что, если он скажет ей прыгнуть с крыши, она улыбнется и прыгнет. Это пугало ее, но уже не так, как раньше.

Маленький пансион хорошо управлялся и был заведением весьма почтенным. Его хозяйка считала, что они со Слейдом женаты.

Слейд поддержал ее в этом заблуждении, а Кэтрин на этот счет просто промолчала.

Посреди трапезы, состоявшей из цыпленка, запеченного с овощами, Кэтрин отложила вилку в сторону и, обратившись к Слейду, буквально прошипела:

– Перестань, ради Бога, глазеть на меня!

В темных глазах Слейда сквозило такое дьявольское лукавство, которое Джебу и не снилось. Это само по себе настораживало. Слейд всегда был таким суровым. Но его ответ оказался вообще обескураживающим:

– Я всего лишь воображаю, что буду делать с тобой, когда мы вернемся в свою комнату.

Кэтрин вспыхнула и снова старательно занялась едой.

Слейд озорно фыркнул:

– Очень хорошо. Я и хотел, чтобы ты поторопилась доесть. Я больше не могу ждать.

После этих слов как-то получилось, что Кэтрин поняла, ей уже совсем не хочется есть.

Когда они оказались в своей комнате одни, он тут же начал расстегивать ей пуговицы на спине. Кэтрин глубоко вздохнула и, прислонясь к нему, снова задумалась о том, как могла бы сложиться их жизнь, если бы не было в ней Мэгги или Убивающего Волков.

Не поворачивая ее лицом к себе, Слейд протянул руку и легко спустил лиф ее платья до талии. Затем он подставил ладони под ее груди и нежно обхватил их сквозь тонкую ткань рубашки. Она выгнулась, слыша его прерывистое дыхание у себя на виске. Большими пальцами он легко потер ее соски, и в низу ее живота стало разливаться жгучее тепло.

Она повернулась к нему лицом, а он поднял руки и стал гладить ее щеки, а потом, нежно сжав их, поцеловал ее. Она приоткрыла рот, впуская его язык, и тепло, разливающееся внутри нее, полыхнуло пожаром.

Как сквозь туман ощущала она, что Слейд спустил платье с ее бедер. С такой же сноровкой он снял с нее белье, а затем прижал ладонь ей между ног. Томясь по его прикосновению, Кэтрин раздвинула ноги, но этого показалось ей недостаточно. Слейд рассмеялся, когда она стала извиваться, прижимаясь к нему, и, подхватив на руки, понес ее на постель. Она наблюдала из-под полуопущенных век, как он раздевается, и этот ее взгляд сводил его с ума. Она была непохожа ни на одну женщину из тех, кого он знавал в жизни, и он никак не мог ею насытиться.

Он шагнул в ее раскинутые руки и ноги, застонав, когда его плоть скользнула в нее. Их любовь была неистовой. Каждый раз, когда Слейд начинал тихо и нежно ласкать ее, она кусала его, впивалась ногтями в его спину, царапалась, пока он не терял самообладания.

Слейд понимал, какую душевную боль таит она в себе, и знал, что, когда они любят друг друга, эта боль хоть на время стихает. А ему так хотелось умерить эту боль. Больше всего на свете.

После того как, выжатые и усталые, они, задыхаясь, оторвались друг от друга, Слейд вспомнил выражение ее глаз нынче утром, когда она сказала:

– Мне пора отправляться домой.