Кэрил Уилсон - Сегодня и всегда

Прошла минута – или целая вечность? Минуты мало, чтобы выразить все те чувства, что испытывала тогда Кортни. Не хватит на это и вечности. Ни за краткий миг, ни за целую жизнь не заполнить пустоты, зиявшей в ее душе…

Она пыталась вспоминать только хорошее: детскую улыбку Сары, ее смех, звонкий, как колокольчик. Рояль всегда будет напоминать ей о том, как скользили по клавиатуре тонкие, красивые пальцы Сары. И, может быть, когда-нибудь она сумеет забыть мертвую Сару со скрещенными на груди окровавленными руками и скрюченными пальцами.

Кортни огляделась вокруг. Каменные стены этого вместилища смерти источали сладковатый запах тлена. Пронзительный вопль отчаяния вырвался из ее груди. Кортни забилась в рыданиях, дав волю чувствам. У нее больше не осталось сил, чтобы справиться с испепеляющей душу болью.

Слезы градом катились по ее щекам. В желудке опять начались спазмы. Душевная боль ощущалась почти как физическая. Теперь она понимала поэта, сказавшего что-то о разбитом сердце. Ей казалось, что ее сердце разорвалось пополам.

«Он за все заплатит, – пообещала себе Кортни. – Я разыщу его. Твой совратитель не ускользнет от возмездия. Я отомщу за тебя. Клянусь».

Ей показалось, что воздух стал тяжелым и густым. Кортни закашлялась. В горле у нее пересохло. Она дышала хрипло. Задыхаясь от кашля, она поднялась на ноги.

Неожиданно появилась Мойра.

– Что, что случилось?! – закричала она, когда Кортни с криком упала в ее объятия…

– Боже мой, что с вами, миледи? Ваши глаза того и гляди выскочат из орбит.

На вопли Мойры сбежались остальные. Тут все поплыло вокруг Кортни, и она потеряла сознание.

– Позвольте мне взглянуть на нее, – услышала она голос доктора Картрайта. – Подержите ее голову.

Кортни с трудом понимала, что происходит вокруг нее. Она почувствовала только, что доктор открыл ей рот и влил какую-то жидкость. Через несколько минут хрипы прекратились, дыхание стало почти нормальным, и ее перенесли в дом.

Невзирая на протесты сестры, Марк отнес Кортни на диван в большой комнате.

– У тебя п-пепельно-серый цвет лица, отец, – сказал Марк, – не худо бы выпить. Как насчет глотка бренди, джентльмены?

Лорд Гарретт и доктор Картрайт, поздоровавшись друг с другом, уселись напротив Кортни.

– Станешь тут пепельно-серым, – проворчал лорд Гарретт. – Твоя сестра вгонит меня в могилу своей болтовней о погоне за тем американцем. А тут еще эти ее приступы астмы.

– Она поправится, – заверил доктор Картрайт. – Я дал ей настойку опия. Все, что ей нужно, – это покой. Я уверен, что всему виной сырость в склепе, ну и, конечно, то, что случилось недавно. Она нуждается в покое…

– В покое? – Лорд Гарретт повернулся к Кортни. – Так ты хочешь пуститься в погоню за Блейком? – резко спросил он.

– Какая нелепость, – заметил Марк, – это невозможно…

– Ты знаешь свою сестру, – прервал его лорд Гарретт, – когда ей что-нибудь втемяшится в голову, она не успокоится, пока не доведет дело до конца. И все-таки, американцем должен заняться я. Ты слышишь меня, молодая леди? И не думай даже гоняться за этим человеком. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас впутывался в эту историю. Блейк – мое дело. Понятно? – обратился он к Марку.

– Ну ладно. Т-только я не совсем понимаю тебя, хотя и– уважаю твои желания, – нехотя согласился Марк. – Корт…

Кортни пристально и недовольно посмотрела на них и встала.

– Как вы смеете говорить обо мне так, как будто меня нет в комнате, как будто мое мнение ничего не значит. Что за заговор?

– Я знаю лучше тебя, что тебе следует делать. Ты многого не знаешь, поэтому не вмешивайся и слушай, что я тебе говорю.

– Я слушала тебя, когда ты утверждал, что Сара прекрасно живет в Оуклей Корте. Может быть, ты хоть теперь согласишься, что иногда бываешь неправ?

Лорд Гарретт с укором посмотрел на Кортни и глубоко вздохнул. Кортни сердилась на себя больше, чем на отца. Она поняла, что ее слова больно задели его, и пожалела об этом. Торопливо извинившись, она вышла из комнаты.

Марк вышел вслед за ней.

– Т-ты не совсем здорова. Т-ты должна побыть здесь, чтобы мы могли п-позаботиться о тебе. Мойра попросила миссис Чивер приготовить тебе чай.

– Я не хочу засиживаться в мужской компании и распивать чаи, – ледяным тоном отвечала она, поднимаясь по лестнице.

– Ко-кортни, – позвал ее Марк, – у тебя с каждым днем все больше портится характер.

Промолчав, Кортни поднялась в свои комнаты.

«Я этого не потерплю! – говорила она себе. Она положила молитвенник на секретер и заходила взад-вперед, как зверь в клетке. – Портится характер? А у кого он тут не испортится?» Отец под любым предлогом будет стремиться удержать ее в Оуклей Корте. Он готов объявить ее больной, хотя до этого страшного приступа она не жаловалась на здоровье. Но она не останется. Раз отец решил сам заняться Блейком, даже не посоветовавшись с ней, она сбежит из этого дома.

Она могла представить себе заранее, как отец «разделается» с Блейком: он не будет делать ровным счетом ничего, только бы сохранить доброе имя Сары. Может быть, Марк и смирился бы с этим, но только не она! Она-то уж не позволит проклятому американцу уйти от расплаты за свое преступление. Она будет преследовать его до последнего вздоха, пока не сотрет с лица земли.

Как же некстати, однако, этот приступ. Без сомнения, всему виной этот дом. Надо было давно бежать от удушающей атмосферы этого дома. Решено: она уедет верхом на лошади.

Кортни уже много лет не садилась на лошадь, но привычка к верховой езде сохранилась. Пахло лавандой. Сара любила ее. Кортни нашла несколько мешочков в своих ящиках и туалете.

Она переоделась и направилась к конюшне. Великолепная идея. Езда верхом, несомненно, снимет напряжение.

Клубы густого тумана поднимались к небу. Дождь прекратился, но воздух был так влажен, что, казалось, дождь вот-вот начнется снова.

Прохладный ветерок коснулся ее щеки, когда она открыла дверь в конюшню. Кортни слегка испугалась от неожиданности, увидев наглую физиономию Мак-Дугала, чистившего скребницей гнедую кобылу. Лошадь заржала и встала на дыбы при ее приближении, но Мак-Дугал, словно не замечая Кортни, продолжал заниматься своим делом, не удостоив ее даже кивком головы. Он вел себя так, как будто Кортни вообще там не было.

– Я хотела бы прокатиться верхом, – сказала она. – Будьте добры оседлать для меня одну из лошадей.

Мак-Дугал, казалось, не слышал ее. Его движения были быстрыми и сноровистыми, и только закончив работу, он, наконец, бросил через плечо взгляд на Кортни.

Кортни показалось, что она уловила искру ледяного презрения в его глубоко сидящих глазах, но он сразу же взял себя в руки.

– Чудная, – сказал он, кивком головы указывая на кобылу. – Любит грозу. Гроза ее успокаивает.