Кэтрин О`Нил - Последний разбойник

– Выходит, ты бежишь от принца Уэльского, от нашего красавца Берти?!

– Хоть бы и так. Каждый раз, когда я вижу его, я вспоминаю о своем бедном Уинтербруке. И не могу не укорять себя.

– Напрасно. Ты была Уинтербруку хорошей женой. В своем роде, разумеется.

– Смеешься? Я наставляла ему рога, делала из него посмешище. Думаю, что этим и свела его в могилу.

– Кристина! Умоляю! Ты разбиваешь мое сердце. Довольно самобичеваний. Поедем лучше развлечемся, птичка моя. Давай закатимся к «Мотту».

– Последнее место на Земле, где я сейчас хотела бы очутиться, – это «Мотт».

– Ну, считай, что это моя прощальная просьба. Подари мне напоследок веселый вечерок, чтобы было о чем вспоминать в разлуке. Тряхнем стариной!

Он быстро переворошил разбросанные на диване вещи.

– Вот, – сказал Оскар и протянул Кристине элегантное черное с золотом платье. – Надень его. Это то, что надо!

Она задумчиво покосилась на платье, которое держал в руках Оскар.

«Откажись!» – прозвенел в ее голове тревожный колокольчик, но Кристина не прислушалась к нему. Не может она отказать Оскару. Действительно, одному богу известно, как надолго они расстаются и увидятся ли вновь. А ведь он так поддержал ее в те трудные дни, когда умер старый герцог. Да и самой ей не помешает встряхнуться.

Кристина кивнула головой. Приключение началось.

Хотя «Мотт» и был закрытым аристократическим притоном, слухи о Кэтти Суиндрелл разлетелись далеко за пределы Лондона, и не один провинциальный джентльмен мечтал о ней бессонными ночами.

Внешне эта женщина отвечала всем современным представлениям о красоте. Правильные черты лица, светлые локоны – образ чистый, невинный. Но под слоем краски и пудры скрывалась печать порока. Необыкновенными были губы – ярко накрашенные, находящиеся в постоянном движении.

Сейчас Кэтти по просьбе Оскара занималась стриптизом. Она вяло двигалась перед зрителями на подсвеченной площадке, постепенно освобождаясь от того немногого, что еще было надето на ней, – нижней юбки, корсета и спущенных ниже колен черных чулок. Прежде чем снять с себя очередную деталь туалета, Кэтти оглаживала ладонями свои пышные формы, томно заводила глаза и непрестанно облизывала губы розовым язычком, словно демонстрируя бесчисленные способы утоления любовной жажды, которыми владели ее непревзойденные губы. И эта игра, в совершенстве освоенная Кэтти, была, пожалуй, единственным привлекательным моментом в ее представлении.

Когда Кристина впервые увидела стриптиз, он возбудил ее не меньше, чем мужчин, сидящих в зале, но теперь… Теперь это зрелище показалось ей примитивным, пресным, глупым и, наконец, просто смешным.

Они с Оскаром сидели в отдельной ложе, наверху. Комната была задрапирована розовым и золотым шелком и освещена неярким светом горящих в канделябрах свечей.

В зале было еще несколько человек – завсегдатаи «Мотта». Среди них – молодой сэр Уэлдон Маркхэм, давно мечтавший затащить Кристину в свою постель. Узнав об ее отъезде, он был крайне огорчен. Теперь же, увидев ее с Оскаром, не мог поверить своим глазам.

Высокий, светловолосый, с рыжеватыми усиками и порочной улыбкой, Уэлдон был типичным прожигателем жизни. Мгновенно забыв о Кэтти, он пожирал Кристину взглядом, в котором горела надежда.

Впрочем, и остальные щеголи, сидевшие в креслах, посматривали на Кристину с вожделением. В этих стенах репутация герцогини Уинтербрук была хорошо известна, и оставалось лишь гадать, кого она сегодня соизволит выбрать для своих ночных утех.

«Мотт» стал закрытым притоном для лондонской аристократии давно, еще с шестидесятых, когда сюда стал захаживать принц Берти – сын королевы Виктории. Очень скоро это злачное местечко стало излюбленным местом для времяпровождения принца Уэльского и его высокопоставленных друзей.

Кристина находила этот клуб привлекательным по двум причинам. Во-первых, ей нравилось то, как тщательно просеивает посетителей нынешний хозяин «Мотта». Всегда облаченный в белоснежный сюртук, Фреер делал это так осторожно и тщательно, словно речь шла об охране королевских драгоценностей. Случайные люди сюда не попадали. Фреер чрезвычайно гордился своими постоянными клиентами и строго следил за тем, чтобы сохранять конфиденциальность заведения. А во-вторых, «Мотт» являлся для Кристины тем местом, где она могла быть самой собой.

Но сегодня ей было скучно. Откровенно скучно. Оскар, без труда умевший читать ее мысли, понял, что надо делать. Он подошел к человеку, притаившемуся возле двери в тяжелых портьерах, и что-то сказал.

Тут же на сцену выпорхнула еще одна женщина – рыжеволосая статная Бонни. Ей сказали, что представление идет вяло и нужно добавить в него огонька.

Бонни проворно сняла с Кэтти корсет и чулки, наклонилась, поворачивая партнершу лицом к себе. Перед глазами зрителей медленно проплыли обнаженные молочно-белые бедра Кэтти, мелькнул ее зад – два пышных упругих матовых полушария. Затем Бонни прильнула к легендарным губам Кэтти.

Зрители оживились.

Окрыленная успехом, Бонни скользнула вниз и страстно впилась в грудь Кэтти. Когда поцелуй закончился, восхищенные зрители увидели высокую полную грудь Кэтти с розовым торчащим соском, окруженным ярким кольцом губной помады Бонни.

Чья-то рука легла на плечо Кристины. Она обернулась и увидела перед собой пылающие, жаждущие глаза сэра Уэлдона.

Зрителям было не до них. Распаленные джентльмены один за другим скидывали с плеч элегантные, сшитые у лучших портных с Бонд-стрит сюртуки и готовы были ринуться на сцену, туда, где корчились в экстазе обнаженные женские тела.

Сэр Уэлдон склонился к маленькому ушку прелестной герцогини.

– Может ли джентльмен рассчитывать на прощальный поцелуй?

Кристина прекрасно понимала, что именно он имеет в виду. В былые времена она не раз отказывала ему, но сегодня?.. К тому же шампанское давало о себе знать. Отвечать Уэлдону отказом Кристине явно не хотелось.

Сэр Уэлдон наклонился и осторожно взял Кристину за подбородок. Она не сопротивлялась. Он стал целовать ее – неистово, яростно. Не встретив сопротивления, положил руку на грудь Кристины и принялся сладострастно сжимать упругую плоть. Вскоре его губы уже зарылись в складки платья Кристины, а пальцы лихорадочно нащупывали застежки на ее спине.

Вдруг Кристина напряглась и отпрянула. Словно увидела себя со стороны. Себя и всю свою прошлую жизнь…

Первый брак, ранний. Не по любви, просто наперекор родителям. Второй брак – и тоже не по любви. Вышла за старика ради его титула. Брак короткий. Старый герцог умер через три месяца, так и не вкусив прелестей своей юной жены. Зато эти прелести вкусили многие другие, а точнее – все желающие. Таких оказалось много.