Элизабет Стюарт - В объятиях врага

Ошеломленный взгляд Энн встретился в зеркале с глазами Кэт.

– Вы прислуживали моей матери? – удивленно спросила она. – Здесь? В этом доме?

– А как же! И она была чудо как хороша, – мечтательно добавила Кэт. – Они с матерью сэра Фрэнсиса были лучшими подругами. Вечно пересмеивались… глупые, счастливые девчонки…

Кэт умолкла, когда в дверь заглянула Дженет.

– Можно войти?

– Прошу, – пригласила Энн. – Смотрите, что сотворила со мной Кэт!

Дженет оглядела ее и тихо присвистнула.

– Ну, Кэт, ты сегодня превзошла сама себя! Никогда в жизни я не чувствовала себя такой старой уродиной, как сегодня. Слава богу, волосы у меня черные, так что никому и в голову не придет нас сравнивать.

Энн удивленно взглянула на нее. Дженет была в роскошном платье из сапфирово-синего бархата с еще более смелым декольте, чем у нее самой. Блестящие черные локоны были зачесаны наверх и заколоты на макушке, отчего синие глаза ее казались особенно огромными.

– Но вы прелестно выглядите! – запротестовала Энн.

Она была уверена, что красота смуглой черноволосой Дженет значительно превосходит ее собственную. Однако Дженет уже не слушала. Она, хмурясь, рылась в ларце с драгоценностями, который принесла с собой, и наконец извлекла из него великолепное ожерелье с рубинами на массивной золотой цепи, усыпанной жемчугом.

– Тут еще должны быть серьги под пару… Ага, вот они! Отлично подойдут к золотой парче.

Энн была поражена – и растрогана.

– Но я не могу надеть ваши драгоценности, – сказала она с грустной улыбкой. – Я и так уже украла у вас платье!

Дженет со смехом отмахнулась от этих слов и застегнула ожерелье на шее у Энн.

– Ты должна их надеть, – проговорила она строгим голосом, ясно давая понять, что не потерпит возражений. – Это платье требует драгоценностей. Кстати, о платье можешь не беспокоиться. Я в нем выглядела просто ужасно!

Кэт еще с минуту суетилась вокруг Энн, потом, в последний раз поправив прически и наряды, дамы покинули спальню и спустились по лестнице в малый зал, где должна была собраться вся семья.

Четверо мужчин стояли вокруг небольшого столика, отдавая должное выставленным на нем напиткам, когда появились дамы. Дональд замер, так и не наполнив рюмку, его глаза округлились при виде женщин.

Более опытная Дженет эффектно остановилась, едва переступив порог. Ее зрелая, цветущая красота прекрасно оттеняла юную прелесть стоявшей рядом светловолосой девушки, которая, казалось, даже не подозревала, как неотразимо она выглядит в парчовом наряде, мерцающем в пламени свечей.

– Разрази меня гром, Дженет! – вскричал Иэн Макдоннелл. – Я думал, ни одна женщина не сможет соперничать с тобой в красоте, но боюсь, что моя племянница тебя скоро обгонит.

Дженет рассмеялась:

– Ты очень любезен, Иэн, но я не так глупа, чтобы пускаться в подобные гонки. У меня сын ненамного моложе твоей Энн.

Иэн повернулся к племяннице. Его взгляд светился восторгом.

– Ты так же прекрасна, как твоя мать, девочка моя, и я рад, что мы родня. – Взяв ее за руку, он обернулся к стройному молодому человеку, скромно стоявшему у стола. – Кстати, у меня тут есть кое-кто желающий свести с тобой знакомство. Энн, это мой старший сын Эрик. Мой мальчик, подойди сюда и познакомься со своей кузиной Энн Рэндалл.

Энн внимательно взглянула на молодого человека. Примерно ее ровесник, он был очень похож на своего отца. Ясные голубые глаза смотрели на нее с таким нескрываемым восхищением, что у нее сразу поднялось настроение. Впервые за весь вечер она ощутила уверенность в себе и невольно оглянулась на Маклина. Ей показалось, что он смотрит на нее изумленно.

– Рада с вами познакомиться, – сказала она Эрику, приседая в глубоком реверансе.

– Я тоже очень рад, – подхватил он и дружески улыбнулся.

Энн приказала себе больше не смотреть на Маклина, но у нее ничего не получилось. Почувствовав на себе его упорный взгляд, она снова обернулась. В этот вечер Маклин был необыкновенно хорош в камзоле из вишневого бархата с разрезами на рукавах, отделанными серебром. Его глаза горели каким-то загадочным огнем, но разгадать их выражение было невозможно. Они напоминали бездонные шотландские озера на закате, когда последние лучи солнца высекают холодное пламя из непроницаемой поверхности вод. Он двинулся к ней, и она испуганно отвернулась, чувствуя, как все переворачивается у нее внутри от волнения.

– На тебя приятно посмотреть… милая, – заметил он, остановившись рядом с ней.

Произнесенные глубоким грудным голосом слова прозвучали как ласка. Фрэнсис взял ее холодную руку и поднес ее к своим губам, легко и непринужденно поцеловал пальцы.

– Такое прелестное создание, а руки холодны, как лед. Надо бы тебя как-то согреть, но увы, все, что я сейчас могу предложить, это бокал вина.

Ее сердце замерло… а потом пустилось в бешеный галоп. Толчки крови оглушительно отдавались в ушах. Теплое щекочущее ощущение медленно поползло вверх по ее руке от того места, где его губы прикасались к ней. Энн неуверенно взглянула на Маклина. Он же ее засмеет без всякой жалости, если узнает, что несколько комплиментов совершенно лишили ее самообладания!

– Пожалуй, мне бы хотелось немного вина, – проговорила Энн, сумев удержать дрожь в голосе.

Маклин бросил быстрый взгляд на Эрика.

– Давай разопьем еще бутылочку. Выпьем за двух прекраснейших женщин на всех Британских островах – за мою сестру и за твою кузину!

– Не стану с тобой спорить, Фрэнсис, – ответил Эрик, бросив полный восхищения взгляд на Энн.

Он разлил вино по бокалам, а Маклин по-прежнему пристально смотрел на девушку.

– Кажется, я узнаю матушкино ожерелье, – заметил он, прищурившись.

– Разумеется, – беспечно ответила Дженет. – Похоже, ты забыл захватить для Энн ее шкатулку с драгоценностями… не говоря уж о таком пустяке, как одежда. Вот я и одолжила ей кое-что на вечер.

Маклин наклонился поближе к Энн.

– Мне всегда нравилось это ожерелье, – задумчиво произнес он и, неожиданно протянув руку, дотронулся до сверкающих камней.

Его теплые пальцы коснулись обнаженной кожи у нее на груди, и у Энн тут же мурашки побежали по всему телу, колени подогнулись, а сердце пропустило несколько тактов. Фрэнсис заметил, как бьется жилка у нее на шее, и ему вдруг захотелось прижаться губами к этому месту. Несколько мгновений он молча изучал ожерелье, потом поднял на нее смеющиеся глаза.

– По-моему, оно тебе идет куда больше, чем нашей покойной матушке.

Густая краска залила щеки Энн. Она не знала, что ответить Маклину, как понимать его легкомысленное, даже игривое настроение. В этот вечер он был не похож на самого себя, и к тому же… его близость оказывала на нее какое-то странное воздействие.