Джоанна Линдсей - Дьявол, который ее укротил

Офелия глубоко вдохнула, но тут же охнула, ощутив удар в спину. Сначала она решила, что это, должно быть, птица, хотя в это время года почти все они зимуют на юге. Но может, бедняжка замерзла и не в силах летать?!

Она обернулась, ожидая найти птицу, лежавшую на земле у ее ног… и увидела Рейфела, лепившего очередной снежок!

Офелия уставилась на него с открытым ртом. Лукавая улыбка на губах Рейфела говорила сама за себя. Подумать только! Как ему в голову пришло кидаться в нее снежками?! Что за ребячество!

– Вы с ума сошли? – осведомилась она, но тут же взвизгнула, когда мимо головы пролетел еще один комок снега.

Она поспешно нырнула за ближайший куст, негодующая, но твердо намеренная сквитаться за все. Стряхнула с руки муфту, набрала большую горсть снега и смяла его в ладони, прежде чем выпрямиться и метнуть свой снаряд в цель. И она попала! Снежок расплющился у него на груди.

Офелия звонко рассмеялась, и рот мгновенно залепило снегом. Отплевываясь, она вновь спряталась за куст. Черт возьми, до чего же он метко целится! Впрочем, и она не так уж плоха и по крайней мере нашла чудесное прикрытие за кустом!

Рейфел как ни в чем не бывало продолжал стоять на месте. Очевидно, посчитал, что в первый раз ей просто повезло. Ничего, она ему покажет!

Но на этот раз она промахнулась. Зато его третий снежок сбил с нее капор. Возможно, не стоило ей прятаться за кустом: так она не видит, что делает Рейфел.

Она решила, что лучшей тактикой будет нанести удар и бежать, и поэтому осторожно выглянула из-за куста, увернулась от его снежка, вскочила, нанесла ответный удар и бросилась наутек, то и дело поскальзываясь. Но ни разу не упала. И ее по-прежнему разбирал смех.

Еще два снежка ударились в спину, прежде чем до нее донесся его крик:

– Трусиха!

Офелия обернулась и ответила сияющей улыбкой.

– Подойдите ближе… если посмеете!

– Значит, вот как?

Он шагнул к ней. Она поспешно загребла снег, слепила ком побольше. Бросила в него, а потом снова побежала, но не прежде чем увидела, как на его лбу красуется белое пятно.

Офелия восторженно захлопала в ладоши. И потратила несколько драгоценных секунд на то, чтобы нагнуться за очередной порцией снега, но когда подняла глаза, обнаружила, что расстояние между ними значительно сократилось. Его проклятые длинные ноги!

Она пустилась бежать, но он ринулся на нее и не промахнулся. Оба покатились по снегу. Офелия задыхалась от хохота.

Поцелуй был настолько неожиданным, что Офелия не сразу поняла, отчего стало так горячо губам. Она оцепенела, ровно настолько, чтобы ощутить всю сладость поцелуя… прежде чем впасть в праведный гнев. Но ей было так хорошо. А еще лучше было волнение пронзившее ее насквозь. Она никогда не испытывала ничего подобного – до этого момента. Словно внутренности свились в тугой ком, а внизу живота разгорелся огонь.

Она сама не поняла, почему ее руки обвили его плечи. И если чуть раньше она мерзла, теперь большое тело Рейфа придавило ее к земле, излучая тепло. Пар от их дыхания грел лицо. Груди Офелии набухли. В них словно вонзились сотни иголочек. Кровь, казалось, закипела и быстрее потекла по венам.

Это могло бы продолжаться бесконечно, если бы Рейфел, забывшись, не коснулся ее шеи ледяными пальцами. Внезапный холод принес с собой отрезвление. Рассерженная Офелия оттолкнула его и неуклюже поднялась, отряхивая бархатное пальто. Конечно, она была покрыта снегом с головы до ног, но это казалось ей вполне естественным. И злилась она вовсе не потому.

– Так и знала, что все именно этим и кончится, – заявила она тоном судьи, уличающего преступника. – Могли бы просто попросить меня выйти за вас замуж. Мои родители, вне всякого сомнения, будут в восторге.

– В отличие от вас?

– Что за абсурд вы несете!

– Советую вам не делать еще более абсурдных заключений. Я просто хотел убедиться, что на вкус вы так же неприятны, как на слух.

Она воззрилась на Рейфела, по-прежнему лежавшего на снегу в такой небрежной позе, словно под ним был мягкий диван. Что это он мелет?

Офелия было нахмурилась, но тут же подняла брови.

– Я действительно так неприятна на вкус?

– Вне всякого сомнения, – ухмыльнулся он.

Боже, да он, кажется, дразнит ее! Никто и никогда ее не дразнил: порукой этому был ее обычный неприступный вид, который она так старательно репетировала перед зеркалом. Впрочем, до сих пор никому не приходило в голову бросаться в нее снежками.

Офелии было слишком весело, чтобы закончить всю сцену на столь мрачной ноте. Поэтому, обдумав свою реакцию, она поняла, что не стоило так ершиться из-за обычного поцелуя, который наверняка ничего не значил. В конце концов недаром Рейф заслужил репутацию повесы должно быть, он привык к подобным приключениям.

– Мои снежки чаще ваших попадали в цель, – усмехнулась она.

Очевидно, это был ее способ признаться, что она слишком близко к сердцу приняла случившееся. Нечто вроде невысказанного извинения.

– Вовсе нет! – засмеялся Рейфел, вставая. – Но ваша меткость – выше всяких похвал. Должно быть, в детстве вы немало практиковались.

Офелия мгновенно застыла и насторожилась.

– Нет, никто не хотел играть со мной в снегу.

Его веселость тут же испарилась.

– Надеюсь, это неправда, Фелия.

– Конечно, неправда, – согласилась она, только чтобы сменить тему.

– Значит, так и было?

– Я просила вас не затрагивать эту тему, поэтому помолчите! – бросила Офелия, отходя.

Жаль, что прогулка не удалась!

Ее смех продолжал звенеть в ушах Рейфела. Он предчувствовал, что никогда не забудет этих звуков, как и минут, проведенных наедине с Офелией.

Рейфел и сам не предполагал, что начнет бросаться в нее снежками. Он как раз заканчивал завтрак, когда в окно увидел Офелию, и решил выйти из дома и присоединиться к ней. То, что последовало за этим, было совершенно неожиданным для обоих.

Сегодня он едва узнал ее. Какая разница между женщиной, смело отвечавшей на обстрел снежками, и той особой, которую ненавидели окружающие. И она вела себя совершенно естественно, в этом Рейфел был уверен. Она не пыталась одурачить его, притворяясь, что полностью «изменилась». Просто он вдруг увидел еще одну сторону ее характера, недоступную остальным: восхитительную игривость.

Он не жалел об этом своем порыве… а вот потом зашел слишком далеко. И повел себя как глупец, поцеловав ее. С его стороны это было вполне естественным желанием, а вот она могла подумать бог знает что. Но ее губы были так близки, смех переливался веселыми трелями, а сама она была невыразимо прекрасна! Он просто не смог устоять. Но потом вдруг ляпнул, что хотел проверить, действительно ли она неприятна на вкус. Какая чушь! Он мог бы придумать предлог получше – и так и сделал бы, не будь совершенно ошеломлен и околдован поцелуем.