Джоанна Линдсей - Дьявол, который ее укротил

– Не обращайте внимания. Я всего лишь проходила мимо. Через минуту вы снова сможете спокойно злословить на мой счет.

С этими словами она преспокойно поднялась по лестнице и исчезла наверху.

Как и предсказывала Офелия, после ее ухода языки заработали с утроенной силой, только на этот раз голоса стали громче, тем более что предмета сплетен в соседней комнате не было. Что за поразительное создание! Куда сложнее, чем он предполагал раньше. Тогда Рейфел считал, что единственное, на что она способна, – распространять гнусные сплетни и чернить ни в чем не повинных людей.

Рейфел не думал, что обретет новых друзей здесь, в крошечном уголке Йоркшира. Как первенец герцога Норфорда и наследник титула, он никогда не нуждался в друзьях, настоящих или нет, но потерял связь с большинством приятелей, когда несколько лет назад уехал за границу. Просто поразительно, как быстро он сошелся с Дунканом Мактавишем, возможно, потому, что при первой встрече шотландец был так вспыльчив и так легко выходил из себя, что Рейфел находил это весьма забавным.

Они были почти ровесниками. Рейфелу было лет двадцать пять, Дункану – немного меньше. Оба – высокие, мускулистые, атлетически сложенные и красивые, хотя внешне никакого сходства не наблюдалось. Волосы Дункана вопреки моде были темно-рыжими, глаза – темно-синими. А Рейфела природа наградила светлыми локонами и голубыми глазами. Оба были первыми в списке самых завидных женихов этого сезона. Обоим предстояло унаследовать прославленные титулы.

Однако Рейфел не искал жену и не собирался жениться в ближайший десяток лет. А вот дедушки Дункана с обеих сторон решили, что он должен как можно скорее произвести на свет наследника. Именно поэтому в Саммерс-Глейд было приглашено столько молодых дебютанток. На этот раз объектом их преследования был отнюдь не Рейфел. Светские маменьки прекрасно знали, что Дункану в отличие от наследника герцога Норфорда необходимо жениться.

Как ни странно, в Саммерс-Глейд не пригласили Сабрину Ламберт, очаровательную соседку Дункана, единственную женщину, затронувшую его сердце. Такая прелестная особа, пусть не красавица, но обладает великолепным чувством юмора и может развеселить самую угрюмую личность. Рейфел почти не шутил, когда делал ей предложение. Но он быстро подружился с Сабриной, да и кто на его месте не подружился бы! И даже занялся сватовством, чего раньше никогда не делал. Все ради того, чтобы они с Дунканом поняли, что созданы друг для друга.

– Что за вздор они несут? – удивился Дункан, подходя к Рейфелу.

– И ты еще спрашиваешь? – ухмыльнулся Рейфел, делая приятелю знак пройти в гостиную, где их не подслушают. – Офелия услышала, как твои гости злословят о ней, и не преминула их отчитать.

– Она еще не уехала?

– Насколько я понял, ждет, когда подадут экипаж. Но ты не представляешь, что случилось после того, как девица Ньюболт покончила с обличениями Офелии. Я и сам еще не пришел в себя!

Рейфел стал свидетелем гневной тирады Мейвис, когда та прибыла в поместье. Девушка, не стесняясь, брызгала желчью. Становилось понятным, почему она стала врагом Офелии. Кое-что из ее высказываний сейчас было повторено в гостиной, хотя теперь, когда Мейвис считала, что свидетелей у них не имеется, она не изливала столько яда на бывшую подругу. Мало того, вроде бы даже оправдывалась, что заставило Рейфела задаться вопросом, так ли все было на самом деле, как заставила их поверить мисс Ньюболт?

Правда, сначала он считал, что Офелия недостаточно раскаивается за все причиненные окружающим неприятности, и намеревался прочитать ей соответствующую случаю нотацию. При этом он совершенно не ожидал того, что произошло, когда он застал Офелию одну.

И сейчас он не собирался и дальше держать Дункана в неведении.

– Офелия Рид рыдала у меня на плече. Ну разве не удивительное зрелище?

Но Дункан вовсе не обрадовался страданиям бывшей невесты. Наоборот, громко фыркнул:

– Не думал, что ты не знаешь разницы между истинными и фальшивыми слезами.

– Ошибаешься, прекрасно знаю. Взгляни на мое плечо. Фрак до сих пор влажный.

– От яда скорее всего, – ухмыльнулся Дункан, мельком взглянув на фрак Рейфела.

Тот рассмеялся. Впрочем, Дункан просто не видел слез, струившихся по прекрасному лицу Офелии. А ведь сцена была достойна кисти художника!

– Ей-богу, они настоящие, – потрясенно пробормотал Рейфел, отстраняя Офелию, столкнувшуюся с ним в коридоре. И даже коснулся пальцем ее щеки, прежде чем добавить: – И вы не подумали разделить с кем-нибудь свою скорбь? Я поражен в самое сердце.

– О-оставьте меня в покое, – выдавила она.

Рейфел не послушался. Неуклюже, невыразимо потрясенный собственным порывом, он притянул ее к себе и позволил выплакаться на своем плече. Конечно, с его стороны это возмутительная глупость, и ему не следовало бы ловиться на такую удочку, как женские слезы, пусть и несомненно искренние. Но ничего не поделать, так уж вышло. И скорее всего придет время, когда он горько об этом пожалеет.

Рейфел вздохнул про себя, но хрупкое тело Офелии трепетало от обуревавших ее эмоций. И невозможно было поверить, какое количество этих эмоций изливалось сейчас на его плечо. Правда, он не думал, что лед, составлявший ее существо, начал таять. Ничего подобного. Такого просто не бывает. И в семье Локов глупцы не рождались.

Но сейчас он сказал Дункану:

– Какой же ты скептик, старина! Я в отличие от многих знаю разницу! Фальшивые слезы ни в малейшей мере на меня не действуют, а вот неподдельные – каждый раз выворачивают душу наизнанку. Поверь, интуиция меня никогда не обманывает. Она и подсказывает мне, что слезам моей сестрички ни в коем случае нельзя верить.

– А Офелия могла бы рыдать только потому, что страдала от словесной порки, которую устроила ей Мейвис. К тому же у меня есть довольно веское доказательство твоей неправоты, – возразил Дункан.

– Какое доказательство?

– Когда я считал, что придется коротать с девчонкой остаток дней, никак не мог отделаться от мысли, что она никогда не изменится. Что целиком поглощена собой и не видит никого, кроме себя. Я был уверен, что это дело пропащее. Поэтому и решил поговорить с ней. Я сказал, что мне не нравятся ее повадки. Не нравится та злость, которую она изливает на окружающих. Не нравится ее манера обращаться с людьми так, будто, кроме нее, на свете нет никого достойного. Но я был в отчаянии, поэтому и добавил, что мы сможем жить в мире, если только она переменится. Думаешь, она согласилась попытаться?

– Если ты действительно все это высказал, она, возможно, пошла в атаку, – предположил Рейфел.

Дункан покачал головой:

– Нет, просто изложила свои принципы. Сказала, что в ее поведении нет ничего особенного, и подчеркнула слово «ничего». Вот тебе и доказательство. Готов прозакладывать голову: эта красивая змея никогда не изменится к лучшему.