Элизабет Грегг - Опасный маскарад

– Мудрые слова, – удовлетворенно заметила Роуз. – Не обижайся, я лишь хотела сказать, что нельзя осуждать человека, толком его не узнав.

Они послали телеграмму в Канзас-Сити, и Роуз отправила Дессу отдыхать в «Золотое солнце», а сама пошла договариваться с плотником. Не видя причин для отсрочки, Десса решила назначить похороны на следующий день. Эду, знакомому Роуз, который работал в типографии газеты «Пост», было поручено напечатать скромное объявление, а Дикки Слейтеру – расклеить их по городу. Роуз заверила Дессу, что на кладбище Бут-Хилл будет много народу: придут все, у кого не окажется серьезных и неотложных дел.

Девушка чувствовала себя несколько неуютно из-за того, что проводить ее родителей в последний путь придут лишь совершенно посторонние люди, но возражать не стала.

Всю вторую половину дня она была занята чтением телеграмм с соболезнованиями, приходивших от многочисленных друзей из Канзас-Сити. Их то и дело приносили в салун босоногие мальчишки, ужасно гордые своей важной миссией, и, как заметила Десса, Роуз не забывала вложить в немытую ладошку каждого «почтальона» блестящую монетку.

Ближе к вечеру пришла телеграмма и из адвокатской конторы «Клуни и Браун» с сообщением, что на имя Дессы Фоллон в городском банке открыт счет. Девушка немного воспряла духом: из жалкого и унизительного сочетания «бездомная и нищая» исчезла, по крайней мере, вторая часть.

Впрочем, Десса решила ограничить свои покупки лишь черным платьем для похорон. Портниха, толстая итальянка, сняла с нее мерку, затем ловко подогнала по ее фигуре кусок материи и принялась над ним колдовать.

У нее была странная манера говорить, не разжимая губ, державших множество булавок, от чего звук выходил через нос и больше всего напоминал невразумительное мычание. Десса не понимала ни слова, но время от времени вежливо кивала или произносила что-нибудь ни к чему не обязывающее.

Освободившись от скрепленных на скорую руку частей будущего траурного наряда, девушка снова надела платье, принадлежавшее некой Вирджи из салуна «Золотое солнце»; увидев его впервые, она невольно покраснела – таким глубоким и откровенным был отороченный кружевами вырез на груди. Дело спасла Роуз, одолжив ей один из своих жакетов.

Пока она одевалась, миссис Фабрини использовала последнюю булавку и смогла наконец открыть рот:

– Я за ночь все сошью. Завтра утром приходи на примерку и ни о чем не беспокойся. К похоронам все будет готово. Я очень быстро работаю. Спроси кого хочешь, всякий скажет. О, миссис Фабрини свое дело знает! – Она показала Дессе свою пухлую правую руку, повернув ее ладонью вверх: – Смотри, смотри какие твердые у меня подушечки пальцев! Нет, ты потрогай, потрогай! Убедилась? То-то! А все из-за чего? Из-за того, что я шью день и ночь. Да, да, дорогая моя, день и ночь! Я вообще никогда не расстаюсь с иголкой. Зачем мне такая каторга, сама не знаю. Но ведь всем нужны платья, верно? Да и выбора у меня, прямо скажу, почти не было. Или шить, или готовить. Но если бы я стала готовить, то, бог свидетель, наверняка бы лопнула. – Миссис Фабрини хлопнула себя обеими руками по внушительных размеров животу и расхохоталась.

– Вот что я заработала, готовя для одного только мистера Фабрини. Представляешь, что бы со мной стало, если бы пришлось готовить каждый день на весь город? Да, да, дорогая моя, на весь город! И каждый день! Ну уж нет, лучше шить платья. Обшиваю всех, а себе так ничего сшить и не удосужилась. Все руки не доходят. Да и времени, прямо скажу, нет – то одно, то другое, то траурное платье, то свадебное, то еще какое… Платья-то всем нужны, верно? То-то! Ты сама откуда будешь?

Этот вырвавшийся на свободу словесный поток так ошеломил Дессу, что она даже не сразу поняла, о чем ее спрашивают. Услышав ответ, толстуха затрещала снова:

– Ах, ну как же! Знаю. Мы там бывали. Мы – это мистер Фабрини и я. Жили там, когда собирались на Запад за золотом. Думали, что быстренько сколотим себе состояние! – Ее необъятный живот заколыхался в такт хохоту. – Большой и шумный город, верно? Вот я и говорю, большой, шумный и враждебный. Хотя, конечно, и не такой вонючий, как Нью-Йорк. Как мы только сошли с корабля, я сразу сказала мистеру Фабрини, что если мы застрянем там надолго, то мне придется убить сначала его, а затем себя, так как другого способа уйти от нищеты в таком городе просто нет. Он ответил, что ему такой выход не по душе, и мы отправились на Запад. Вот это было путешествие так путешествие! Прямо скажу, насмотрелись мы всякого, такого, что хоть божись, все равно никто не поверит. Так-то!

Она грубовато потрепала Дессу по плечу и повела ее к двери.

– А теперь ступай, милая моя, ступай, иначе я ничего не успею сделать. Ты уж не отвлекай меня разговорами, я тоже люблю поболтать, а дело стоит.

Оказавшись на улице, Десса прислонилась к стене соседнего дома и дала выход распиравшему ее смеху. Она ничего не могла с собой поделать, просто стояла и смеялась, благодаря сбивчивой болтовне толстой итальянки позабыв на мгновение о том, что пришла к ней лишь потому, что ей нечего было надеть на похороны своих родителей.

Вилли и Бен вернулись в Виргиния-Сити затемно. Охотно оставив Вилли заниматься его любимыми бумажными делами и играть в шашки с Уолтером Муном, Бен отправился в салун «Золотое солнце», чтобы по привычке пропустить там кружку-другую пива перед ужином.

Однако, едва он оказался внутри и огляделся, как почувствовал острое разочарование, и вовсе не потому, что бармена не оказалось на месте: Дессы Фоллон нигде не было видно. «Ну и что из того? – успокаивал он себя. – Все правильно. Девушке вроде нее не пристало показываться в обществе полуголых размалеванных девиц. Роуз наверняка спрятала ее где-нибудь наверху».

Рядом со стойкой бара Мегги и еще несколько девушек танцевали с клиентами. Роуз тоже куда-то подевалась.

Он потребовал пива и сел у стойки, не сводя глаз с лестницы, ведущей на второй этаж. Сзади к нему тихонько подкралась Мэгги и хлопнула по плечу; от неожиданности Бен чуть не выронил кружку.

– Потанцу-уем? – нарочито томным голосом протянула она, и в ее карих глазах заплясали бесенята: она отлично знала, что Бен двигается с грацией слона и стесняется танцевать при посторонних.

– Давай лучше я угощу тебя пивом, – предложил он; его взгляд упорно скользил по галерее.

– Идет. А кого это ты высматриваешь? – Мэгги кокетливо облокотилась о стойку, и ее полная грудь показалась во всей своей красе из-под низкого выреза платья.

Бен посмотрел ей прямо в глаза и терпеливо улыбнулся. Он любил ее как сестру, и она действительно заменила ему сестру, которую он когда-то потерял, но порой бывала излишне настырна, особенно когда начинала его поддразнивать. Впрочем, кто знает, быть может, его настоящая сестра вела бы себя так же?