Барбара Картленд - Магия сердца

На ее щеках снова вспыхнула краска, и герцог поспешно сказал:

– Не надо думать об этом. И ведь вы совсем не тяжелая.

– Из-за… меня… вы тоже… промокли.

– Насквозь, – ответил герцог. – Бэнксу я объясню, что ходил купаться. За своей одеждой слежу я сам и просто высушу ее перед камином.

Тут он вспомнил, что ночную рубашку оставил у озера, и решил непременно забрать ее оттуда до рассвета.

– А теперь, – начал герцог, – все забыто. А вы собирались мне что-то сказать.

– Я придумала две вещи, – ответила Сефайна. – Но, боюсь… вы сочтете… их… глупыми.

– Обещаю так прямо и сказать, – пригрозил герцог. – Но с тех пор, как мы оказались на нашем необитаемом острове, вы еще ни разу не сказали ничего глупого.

Сефайна помолчала, но он увидел, что в ее глазах загорелся огонек.

– Когда эта женщина, миссис Хьюинс, просила у вас листья Магического Дерева, я вспомнила, как во Флоренции монахини ежегодно празднуют день памяти основательницы монастыря.

Она посмотрела на герцога, проверяя, слушает ли он, и продолжала:

– Ее звали Констанца, есть такая святая.

– По моему, я о ней слышал, – заметил герцог.

– Так вот, – сказала Сефайна, – монахини вставляют в крохотные никелевые рамочки кусочки одеяния основательницы монастыря. Считается, что эта реликвия приносит своему обладателю удачу весь следующий год.

Герцог сказал «а!», словно догадываясь, к чему она ведет, но не стал ее перебивать.

– Одну такую реликвию, – продолжала Сефайна, – покрывают позолотой и посылают Его Святейшеству папе.

– Вы серьезно считаете, что мы могли бы распорядиться с листьями Дуба короля Карла таким же образом? – спросил герцог.

– Почему бы и нет? – спросила в свою очередь Сефайна. – Если они приносят удачу жителям вашей деревни, то повсюду в Англии люди захотят их приобрести, если только узнают про их свойства.

– Это, безусловно, отличная мысль! – заметил герцог, вспомнив, что многие члены его клуба, как бы скептически они ни отзывались о подобных предметах, на самом деле верят и в предзнаменования и в счастливые талисманы. Он знал, что большинство из них никогда не заключают пари в пятницу тринадцатого числа! А один носит заячью лапку, которая, по поверью, приносит удачу, другой не надышится на рог носорога, который привез из Африки. Да, почти у каждого было свой предмет для поклонения!

И сам он, как ни смеялся над подобными вещами, давно уже ждал предзнаменования с обещанием счастливого будущего!

– Возможно, вы правы, – вслух произнес герцог. – Однако не думаю, что таким способом мы соберем сумму, необходимую для восстановления дворца.

– Я еще не… объяснила вам… мою… вторую… мысль, – возразила Сефайна.

– Я слушаю, – подбодрил ее герцог.

– Это только идея. Я хотела обдумать ее… ночью, когда… лягу… спать.

Сефайна быстро взглянула на герцога, и он понял, что она вспомнила о том, как убежала, как была уверена, что завтра ее здесь уже не будет.

– Вы нарушаете свое обещание, – сказал он строгим голосом.

Она ответила ему застенчивой улыбкой и продолжала:

– Наверное, вы… решите, что это… невозможно, но я… уверена… что мы… сумеем… сделать это.

– Но что надо сделать? – спросил герцог.

– Сперва нам необходимо каким-то образом занять деньги под те тридцать тысяч фунтов, которые я получу, когда мне исполнится двадцать пять лет, и под состояние, которое станет моим после смерти папы.

Заметив, как помрачнело лицо герцога, она поспешила добавить:

– Нет; не у ростовщиков! Я читала, что они очень алчны и вымогают у своих клиентов огромные суммы. – Она помолчала. – Но, полагаю, наши поверенные могут обратиться в банк. Ведь вы герцог, и, значит, они там не смогут сказать, что вы недостаточно респектабельны.

– Ну, это еще не гарантия! – Герцог засмеялся. – Но, предположим, мы получим деньги. Как вы намерены ими распорядиться? Ведь мы обязаны будем объяснить это тем, кто предоставит нам деньги взаймы.

Сефайна глубоко вздохнула, а потом ответила:

– Мы отреставрируем дворец, вернем ему прежний блеск. А потом будем брать плату с тех, кто захочет его осмотреть…

Увидев недоуменный взгляд герцога, она поспешила добавить:

– Мне пришла в голову эта мысль, когда я вспомнила об одном итальянском князе, у которого в его дворце под Флоренцией хранилась знаменитая коллекция картин. – Она приподнялась на подушке, так было удобнее говорить.

– Он и подумать не мог, чтобы расстаться хотя бы с одной из них, но у него совсем не было денег, и, казалось, что ему придется некоторые продать.

– Счастливец! Ему было хотя бы что продавать! – заметил герцог.

– Он любил свои картины и решил во что бы то ни стало сохранить их, – продолжала Сефайна.

– И как он поступил? – с интересом спросил герцог.

– Открыл картинную галерею и парадные комнаты для публики, как музей.

– То есть люди платили за то, чтобы посмотреть их?

– Картины принадлежали кисти великих художников, и каждый год сотни, а вернее, тысячи людей посещали его дворец, и, в конце концов, он получил возможность вновь закрыть его для посторонних.

Наступило молчание, потом герцог сказал:

– Вы серьезно полагаете, что мы можем это сделать?

– Конечно, – ответила Сефайна. – Вы ведь, как и я, знаете, что не только туристы, но и простые люди не упустят случая побывать в герцогском дворце.

По выражению лица герцога она поняла, что ему не слишком приятна мысль о том, что по его дому будут расхаживать толпы зевак.

– Я убеждена, – поспешила сказать она, – что мы получим столько денег, что через пять лет вы сможете расплатиться с долгами, и дворец опять будет всецело ваш.

– Всецело наш, – поправил герцог. – Да, над этим стоит поразмыслить.

Он говорил медленно, словно уже что-то обдумывая.

– Нам придется водить посетителей по дворцу, – рассуждала Сефайна, – а в наше отсутствие нужны будут гиды. Их надо будет выбрать из надежных людей, чтобы никто ничего не украл.

– Как будут шокированы почти все мои друзья и соседи, когда я займусь коммерцией, да еще такой странной! – вздохнул герцог.

– Они будут шокированы еще больше, если вы умрете с голода, – возразила Сефайна. – Полагаю, никто из них не предложил вам помощи и не выписал чек для вас?

– У меня нет желания принимать благотворительные пожертвования, – холодно сказал герцог.

Сефайна засмеялась.

– Как вы горды! А вот я бы приняла помощь от кого угодно, лишь бы не голодать! Лучше бы вы считались с чувствами вашего дома, чем со своими! – добавила она после паузы.

В глазах герцога заискрился смех, а она продолжала:

– Конечно, бедняжка страдает, что выглядит таким жалким и запущенным. Я убеждена, что он способен чувствовать, и сердится, что с его потолков капает вода, а в окнах дыры, и у него внутри гуляет ветер.