Мэдлин Бейкер - Индейская страсть

Ее бросилась обнимать толстушка Фанни, не переставая повторять ей в ухо, что Келли – самая красивая невеста, которую ей доводилось видеть, и что она от всей души желает ей счастья. Орвилл Хоуг пожал новобрачной руку, попрощался со всеми, извинившись, что ему как можно скорее нужно вернуться в город.

Отец Карделла с чувством поцеловал Келли в щеку, пожал руку Калебу и Фанни, сказал, что надеется увидеть молодоженов в будущее воскресенье в церкви, и уехал.

– Ну, мне тоже, наверное, пора, – заметила Фанни, встревоженная напряженностью между женихом и невестой. – Поеду-ка восвояси.

– Нет, пожалуйста, останься, – быстро проговорила Келли, – я сейчас приготовлю ленч.

Фанни взглянула на Калеба, затем на Келли.

– Хорошо, крошка. Только ленч я приготовлю сама.

– Спасибо, Фанни, – с облегчением пробормотала Келли. – Я пойду переоденусь.

– Калеб, не поможешь ли мне на кухне? – спросила толстуха.

Страйкер добродушно усмехнулся, прекрасно понимая, что уж кто-кто, а Фанни не нуждается в помощи. Проследовав на кухню, он плюхнулся на стул.

– Ну с чего это ты так разволновалась? Я не собираюсь обижать свою жену, и ты это знаешь.

– Ты уже ее обидел, парень, – ответила женщина.

– Хм… тебе об этом сказала Келли?

Фанни кивнула.

– Я не хочу брать чью-либо сторону, Калеб, не стараюсь разобраться, кто прав, а кто виноват…

– Я был не прав, Фанни, признаю. И признал это перед Келли. Но она меня не простила.

– Калеб, она хорошая, честная девушка. Будь добр к этой святой душе, прошу тебя.

– Постараюсь.

– Да нет уж, не старайся, а сделай это. Ты же знаешь, в каких условиях она росла – крошка заслужила хорошую жизнь. Она не знала своего отца, едва ли не с младенчества на каждом углу ей приходилось выслушивать самые ужасные сплетни о собственной матери и твоем папе. А она ведь не такая толстокожая, как ты. Келли хорошая, приличная девочка и заслуживает гораздо большего, чем получала от жизни до сих пор.

– Да, мэм.

– Прекрати, парень, я серьезно.

– Знаю. Фанни, я никогда не хотел хоть чем-то обидеть ее и, если она только позволит, сделаю для нее все, о чем ты говоришь.

– Не сомневаюсь. Ты всегда был хорошим парнишкой. Впервые за несколько недель Калеб от души расхохотался.

– Ты не считала так, когда я запустил камнем в окно твоей комнаты, а потом разлил помои на кухне.

– Очень хочется надеяться, что с тех пор ты повзрослел и мое окно теперь в безопасности.

Калеб ухмыльнулся и снова стал серьезным.

– Фанни, она мне не доверяет. И я боюсь, что никогда больше не будет доверять.

– Будь с ней терпелив, малыш. Келли оскорблена, но она тебя любит.

– Она так сказала?

– Не столь многословно. – Фанни улыбнулась, увидев появившуюся в дверях Келли. – Заходи, ягненочек, все готово.

На ленч был холодный ростбиф, картофельный салат и очень много охлажденного шампанского. Фанни непринужденно поддерживала беседу, подхватывая брошенные Калебом или Келли фразы, зависавшие в воздухе. Когда с едой было покончено, женщина бесцеремонно выставила Калеба с кухни.

– А ты, дочка, не суетись, – проворчала она, заметив, что Келли принялась убирать со стола. – Я вмиг все вымою.

– Я только хотела помочь.

– Ну-ка, не спорь со мной, молодка, отдыхай сколько можешь. Я знаю, что говорю, у меня как-никак шестеро детишек народилось, и понимаю, что к чему. Вот появится малыш, так у тебя не будет времени сидеть сложа руки.

– Ты очень добра ко мне, Фанни, впрочем, как и всегда.

– К хорошим людям легко быть доброй.

Налив в кастрюлю воды, толстуха поставила ее греться на печь, затем очистила тарелки от остатков еды и вытерла стол. Прожитые годы научили ее быть мудрой, и поэтому она отлично знала, когда нужно говорить, а когда и смолчать.

Покончив с посудой, Фанни чмокнула Келли в щеку, обняла Калеба и ушла, надеясь, что молодые сами смогут разобраться в своих отношениях. Ей было ясно, что оба обижены, и так же ясно было, что они трепетно любят друг друга. Оставалось надеяться, что два упрямца поймут это сами, пока еще не поздно.

Какое-то время Келли, нервно теребя пальцами ткань платья, смотрела на закрывшуюся за Фанни дверь. Ей так не хотелось, чтобы та уходила! Оставшись наедине с Калебом, она почувствовала себя не в своей тарелке. Теперь она по закону принадлежала Страйкеру. И пусть ранчо – ее по праву, но сама-то она с сегодняшнего дня принадлежит мужу.

Келли пересекла комнату, села на резное канапе и, взяв заказанный по почте каталог, принялась медленно перелистывать страницы. Ей не требовалось смотреть на Калеба, она и так знала, что он не сводит с нее глаз. Господи! Если бы все сложилось иначе, если бы он женился на ней по любви, то все было бы по-другому.

Калеб тяжело вздохнул. Отвернувшись от Келли, он сунул руки в карманы и выглянул в окно. Отныне Келли – его жена, ранчо тоже теперь принадлежит ему, хотя по закону владелицей по-прежнему остается Келли.

Метис криво ухмыльнулся. Если бы они жили в другом месте, после свадьбы имущество Келли перешло бы к нему, но в Вайоминге женщина могла владеть собственностью от своего имени. Тем не менее он получил то, чего больше всего хотел: Келли на законном основании стала его женой. Его охватывало чувство удовлетворения от мысли, что «Рокинг-С», которое он так любил, когда-нибудь унаследует его ребенок и так или иначе оно останется в семье. Казалось бы, эта мысль должна была его осчастливить, но победа, как ни странно, вызывала отвращение.

Оторвавшись от окна, он через плечо взглянул на Келли, склонившуюся над страницами каталога. Она носила его ребенка, но отказывалась выходить за него замуж, держала его на расстоянии, поклявшись, что ненавидит его, не доверяет ему, не хочет видеть его своим мужем. Внезапно все это потеряло значение. Калеб хотел ее и ждал достаточно долго.

Почувствовав, как в плечо впились пальцы Калеба, Келли судорожно вскрикнула, а он, не обращая внимания, заключил ее в объятия и на руках отнес из холла в большую спальню.

Посреди комнаты Калеб остановился; глаза его полыхали огнем.

– Знаю, я обещал, что тебе не придется делить со мной твое ложе, – хрипло проговорил он, – поэтому мы будем делить мое. Я неоднократно говорил, что я не мальчишка, чтобы со мной играть. Так вот, я не собираюсь первую брачную ночь проводить в одиночестве. Можешь меня за это ненавидеть, – шепотом продолжил он, ища губами ее губы, – хотя ты и так меня ненавидишь…

Она хотела запротестовать, но Калеб заставил ее замолчать, прикрыв рукой ее рот. Быстро отнес ее на кровать, раздел и залюбовался ее телом. Выражение его лица не позволяло Келли остановить мужа.

Сдерживая дыхание, она наблюдала, как он сбросил одежду и предстал перед ней обнаженным – мужчина в расцвете сил, высокий, сильный, нетерпеливый. Молодая женщина ощутила внезапно беспричинный страх, и сразу же рядом оказался ее муж. Казалось, Калеба нисколько не заботило, что испытывает Келли, он желал лишь получить удовольствие, словно она была его пленницей, лишенной каких бы то ни было прав. Но вместе с тем она никогда в жизни не чувствовала, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ее так любил. Поцелуи, которыми он ее осыпал, были нежны, жадны и до кончиков пальцев наполняли ее любовью.