Мэйдлин Брент - Тибетское пророчество

– Ну вот, – отрывисто сказала леди в красном, – это миссис Берке, наша экономка, а это – Энни и Мег. Они вами займутся, а через час мы встретимся у меня в кабинете.

Зазвенел звонок, один из целого ряда звонков, висевших высоко на стене. Около каждого из них было название комнаты. Посмотрев вверх, миссис Берке сказала:

– Передняя дверь, мисс Элинор. Полагаю, приехал доктор.

Леди торопливо вышла, и я услышала, как она почти бегом поднимается по лестнице.

В течение следующего часа я узнала массу вещей про "Приют кречета" и семейство Лэмбертов, потому что миссис Берке говорила хотя и неторопливо, но без остановки. Если же она на секунду-другую замолкала, Энни и Мег немедленно использовали случай вставить словечко. Пока они болтали, я вымыла в кухонной раковине лицо и руки, привела, насколько возможно, в порядок волосы и одежду и села за стол. Миссис Берке поставила передо мной тарелку с холодным мясом, помидорами, латуком и молодым картофелем, политым каким-то белым соусом.

Я узнала, что мисс Элинор Лэмберт – дочь мистера Грэхэма Лэмберта, и вся семья состоит только из них двоих, потому что мать мисс Элинор умерла во время родов, а мистер Лэмберт второй раз жениться не стал. Он – отошедший от дел адвокат, а еще – натуралист.

– Пишет книгу о бабочках, представляешь, – с уважением говорила Мег, – и сам делает для нее рисунки.

Мисс Элинор такая же умная, как ее отец, и знает все про полевые цветы.

– В цветах она разбирается прямо как никто, – подтвердила миссис Берке, она надела фартук и принялась что-то смешивать в большой чашке. – Что называется, авторитет по полевым цветам, ясно? И учти, не только здесь, в Англии. Она, мисс Элинор, даже ездит по всяким таким делам за границу.

– Ищет какие-то особые цветы, – вклинилась чистившая ложку Мег.

– Рисует их, как ее отец – бабочек, – добавила Энни, взбивая тесто в чашке.

– У-у-у, они оба страсть какие умные, – добавила миссис Берке. – Я знаю мисс Элинор с тех пор, как она была совсем крошкой, и всегда говорила, что она будет такой же умной, как отец. Но при этом она и остальное успевает, вот как. Хозяин, храни его Господь, так прямо с головой ушел в свои дела, иногда даже не знает, какое сегодня число. Но мисс Элинор – она леди с головой, не сомневайся.

Мег вздохнула:

– Жаль, что она – старая дева.

Миссис Берке презрительно фыркнула:

– Старая дева? Не болтай глупости, моя девочка.

– Но ведь в мае мисс Элинор отмечала день рождения, и ей исполнилось двадцать восемь лет. Двадцать восемь!

– Мисс Элинор могла выйти замуж за любого, за кого ей захотелось бы, – твердо заявила миссис Берке. – Если бы захотелось, вот как. Но ей не захотелось, и поэтому она не старая дева. Она – незамужняя леди, вот кто она такая.

Они болтали скорее друг с другом, чем со мной, и скоро я поняла, что дом живет счастливой жизнью. Слуги гордились хозяином и хозяйкой, считая их гораздо выше остальных помещиков прихода, даже самого сквайра.

– Пусть он и сквайр, Энни, но что у него за манеры, хочу я вас спросить? Приходит в церковь прямо с охоты, весь заляпанный грязью, а как от него при этом разит бренди! И разве он знает, как называется хоть одна бабочка, а?

Вскоре после того, как я закончила есть, к нам спустился мужчина по имени Мэйз. Ему было около пятидесяти. Мэйз был спокойным человеком, с негромким голосом, и, как оказалось, личным слугой мистера Лэмберта. Дворецкого в доме не было. В нем из слуг постоянно жили только эти четверо, хотя ежедневно еще две женщины приходили помочь с уборкой. Впоследствии я узнала, что подобный штат прислуги считается для такого дома очень маленьким.

Мэйз сообщил, что приезжал доктор, оставил для мистера Лэмберта пилюли и предписал полный отдых в течение недели. Мистер Лэмберт чувствовал себя уже лучше и даже начал шутить по поводу своего приключения. Что касается мисс Элинор, то она готова меня видеть.

Я заволновалась, потому что, сидя со служанками, начала надеяться, едва, впрочем, в это веря, что мисс Элинор может предложить мне место прислуги, например на кухне. Как это было бы чудесно! Я уже поняла, что мистер Лэмберт очень добрый и мягкий человек. Мисс Элинор, пожалуй, далеко не всегда мягкая и добрая, у нее для этого слишком бурный нрав, но я чувствовала, что она справедливая и не злобная. Мне очень понравились миссис Берке и служанки. Вот я, совершенно чужой человек, сижу у них на кухне, выговор мой отличается от их мягкого, деревенского, а сама в своей рабочей одежде, с пальцами, выглядывающими из ботинок – настоящая по виду бродяга, и тем не менее девушки надо мной не хихикают, а миссис Берке не смотрит на меня свысока.

Кабинет мисс Элинор был расположен в одном из углов этого странно спланированного дома. По форме он представлял собой срезанный треугольник. Стены были на одну треть облицованы темным деревом, а выше оклеены красивыми светлыми обоями веселого желтого цвета с серебристым рисунком. Мисс Элинор сидела за большим столом, на котором лежали папки и бумаги. Около большого окна стоял мольберт, очень большой застекленный книжный шкаф и еще один стол, узкий и длинный, на котором лежали краски, плотная бумага, наброски и рисунки.

Когда миссис Берке ввела меня, она сказала:

– Аппетит у нее хороший, мисс Элинор, – и, одобрительно кивнув, добавила: – А перед тем, как садиться есть, она спросила, можно ли ей умыться и привести себя в порядок.

– Спасибо, Берке, вы можете идти. – Когда дверь за экономкой закрылась, мисс Элинор наградила меня легкой задумчивой улыбкой и указала на стоявший рядом со столом стул: – Садитесь, Джейни. Что у вас в этой маленькой сумке?

– Просто мои вещи, мисс.

– Можно мне посмотреть?

Испытывая стыд, я выложила содержимое на стол. Мое нижнее белье и платье были чистыми, но ветхими, а марля, в которую был завернут последний оставшийся сэндвич, стала жирной. Мисс Элинор показала на нее:

– Это тот знаменитый сэндвич с беконом?

– Да, мисс, хотя про то, что он знаменитый, я не знаю.

– А это что?

– Святая Библия и "Истории про Джессику". Это мои книги, мисс. Я завернула их в бумагу.

Она с явным удивлением посмотрела на меня.

– Откуда вы взялись, Джейни?

– Ну, прежде всего, из Смон Тьанга.

– Откуда-откуда?

– Из Смон Тьанга. Это такая страна в Гималаях, севернее Непала и южнее Тибета.

Ее глаза сузились.

– Вы шутите?

– Нет, мисс, честно.

– Вы говорите на ее языке?

– Да, мисс.

– Как он называется?

– Не думаю, что для него есть специальное название на английском, но он очень похож на тибетский, с примесью индийских языков.

– Пожалуйста, скажите на нем что-нибудь.

– На каком из его видов, мисс? Есть специальный шикарный язык, на котором разговаривают с ламами и знатными господами, а есть обычный язык.