Генри Джеймс - Вашингтонская площадь

— Мне тоже, — призналась Кэтрин; в ее тоне, однако, звучала скромность. — Но, говорят, иностранцы обычно очень умные, — неопределенно добавила она.

— Ну, по мне, так и нью-йоркцам ума не занимать. Иные даже так умны, что считают меня недостаточно умным; но это вздор!

— По-моему, чем человек умнее, тем лучше, — с прежней скромностью сказала Кэтрин.

— Не знаю. Про моего кузена некоторые говорят, что он слишком уж умный.

Кэтрин с величайшим интересом отнеслась к этому сообщению, подумав, что именно такой недостаток и должен был обнаружиться у Мориса Таунзенда если у него вообще есть недостатки. Но она не выдала себя и, помолчав с минуту, спросила:

— А теперь он уже не уедет из Нью-Йорка?

— В том-то и загвоздка! — сказал Артур. — Ему надо найти себе какое-нибудь занятие.

— Какое-нибудь занятие?

— Место или что-нибудь в этом роде. Какое-нибудь дело.

— А разве у него нет никакого дела? — удивилась Кэтрин, никогда не слышавшая, чтобы молодой человек из порядочного общества находился в подобном положении.

— Никакого. Он все время ищет, но пока ничего не может найти.

— Как жаль, — позволила себе заметить Кэтрин.

— Да нет, он не расстраивается, — отозвался юный Таунзенд. — И не торопится. Ему не к спеху. Он такой разборчивый.

Кэтрин решила, что это вполне естественно, и некоторое время предавалась размышлениям по поводу возможных проявлений разборчивости Мориса Таунзенда.

— Что же его отец не возьмет его в свое дело? В свою контору? спросила она наконец.

— У него нет отца, только сестра. А от сестры толку мало.

Кэтрин подумала, что, будь она сестрой Мориса, она бы опровергла эту аксиому.

— А она… она хорошая женщина? — спросила девушка, немного помедлив.

— Не знаю… По-моему, вполне порядочная, — ответил младший Таунзенд. Затем он поглядел на своего кузена и рассмеялся: — Послушай, Морис, а мы ведь о тебе говорим.

Морис Таунзенд прервал беседу с миссис Пенимен и, обернувшись, улыбнулся. Потом встал, словно собрался уходить.

— Польщен, но не могу ответить тем же: мы говорили не о тебе, Артур. А вот мисс Слоупер я бы этого не сказал.

Кэтрин сочла его реплику чрезвычайно удачной, однако пришла от нее в смущение и тоже поднялась. Морис Таунзенд глядел на нее с улыбкой, затем протянул ей руку, прощаясь. Он уходил, не сказав ей ни единого слова, но все равно она была счастлива: ведь она снова видела его.

— Когда вы уйдете, я расскажу ей, что вы о ней говорили, — сказала миссис Пенимен, лукаво посмеиваясь.

Кэтрин покраснела — ей показалось, что они потешаются над ней. Что он мог такого сказать, этот прекрасный гость? Словно не замечая ее румянца, он продолжал смотреть на нее; взгляд его был почтителен и ласков.

— Я с вами так и не поговорил, — сказал он, — хотя за тем и пришел сюда. Зато теперь у меня будет причина, чтобы прийти опять. Предлог для визита, если таковой от меня требуется. Я не боюсь того, что скажет ваша тетушка, когда я уйду.

И гости откланялись. Кэтрин, все еще краснея от смущения, устремила на миссис Пенимен серьезный вопрошающий взгляд. Не владея искусством интриг и уловок и желая сразу выяснить то, что ее интересовало, она не пыталась прибегнуть к шутке — например, обвинить тетку в заговоре против племянницы.

— Что вы собирались мне рассказать? — спросила Кэтрин.

Миссис Пенимен подошла к ней, улыбаясь и покачивая головой, оглядела девушку и поправила бархотку у нее на шее.

— Это тайна, дитя мое: он приходил свататься!

Кэтрин по-прежнему хранила серьезность.

— Он так сказал?

— Он не сказал, он предоставил мне угадать. А я умею отгадывать!

— Неужели он _ко мне_ сватался?

— Да уж, конечно, не ко мне, милочка. Хотя должна сказать, что, не в пример большинству наших кавалеров, он на редкость любезен с дамами, которые уже не могут похвастать первой молодостью. Нет, его интересует кое-кто другой, — и миссис Пенимен легонько коснулась губами щеки Кэтрин. — Будь с ним поласковее, — закончила она.

Кэтрин широко раскрыла глаза — она была поражена.

— Я вас не понимаю, — сказала она. — Ведь он меня совсем не знает.

— О, он знает тебя лучше, чем ты думаешь. Я ему все про тебя рассказала.

— Ах, тетушка! — укоризненно прошептала Кэтрин, словно обнаружив предательство. — Он нам совсем чужой, мы его не знаем.

Это «мы» звучало бесконечной скромностью в устах бедняжки Кэтрин.

Однако миссис Пенимен не обратила на это внимания; в ее ответе даже мелькнула легкая язвительность:

— Моя дорогая Кэтрин, ты отлично знаешь, что он тебе нравится!

— Ах, тетушка! — снова прошептала Кэтрин, не находя других слов. Надо думать, он действительно нравился ей (хотя обсуждать это Кэтрин не считала возможным); но чтобы сей блестящий джентльмен — сей нежданный пришелец, с которым она и не говорила, — проявлял к ней интерес, подразумеваемый романтическим определением миссис Пенимен?.. Нет, это, конечно же, всего лишь плод беспокойного воображения тети Лавинии. Ведь всем известно, какая она выдумщица.

Миссис Пенимен была убеждена, что и другие люди наделены столь же живым воображением; и когда полчаса спустя брат ее вошел в дом, она, руководствуясь этим своим убеждением, обратилась к нему со следующими словами:

— Остин, он только что был здесь. Какая жалость, что ты его не застал!

— Кого, собственно, я не застал? — спросил доктор.

— Мистера Мориса Таунзенда. Он был у нас с визитом и очаровал нас!

— А кто, собственно, такой этот мистер Морис Таунзенд?

— Тетушка говорит о том джентльмене… помнишь, я не знала, как его зовут, — сказала Кэтрин.

— О том джентльмене на вечере у Элизабет, — добавила миссис Пенимен, которому так понравилась Кэтрин.

— А, так его зовут Морис Таунзенд! И что же — он явился, чтобы сделать Кэтрин предложение?

— Ах, отец, — пробормотала в ответ девушка, отворачиваясь к окну, за которым уже сгустились сумерки.

— Я надеюсь, он не сделает этого без твоего позволения, — любезно проговорила миссис Пенимен.

— Однако твое позволение, дорогая, он, кажется, уже получил, — заметил ее брат.

Лавиния жеманно улыбнулась, словно в знак того, что ее согласия еще недостаточно; Кэтрин прижалась лбом к оконному стеклу и слушала, оставаясь бесстрастной свидетельницей этого словесного поединка, как будто выпады противников не были направлены также и в ее сторону.

— Когда он явится в следующий раз, — добавил доктор, — потрудитесь позвать меня. На случай, если ему захочется со мной увидеться.

Морис Таунзенд явился снова дней через пять, но доктора Слоупера не позвали, так как его в то время не было дома. Когда доложили о молодом человеке, Кэтрин сидела с теткой, однако миссис Пенимен стушевалась: заставила племянницу идти в гостиную без нее.