Роберта Джеллис - Меч и лебедь

Когда они вошли в покои, Рэннальф понял свою ошибку. Без сомнения. Мод приготовила для молодоженов другие апартаменты, изысканно обставленные, куда уже отнесли вещи Кэтрин. Туда она должна была отвести невесту, а Стефан сопровождал бы Рэннальфа. Но сейчас думать об этом было уже поздно.

Оставив жену в дверях, Рэннальф на ощупь нашел кремень и трут, зажег свечку, бросил хворост в камин и развел огонь.

— Заходите, — пробурчал он и, увидев, что она вся дрожит, сказал:

— Вот, выпейте, это согреет вас, пока не разгорится огонь.

Кэтрин приняла кубок и отпила крепкого сладкого вина, с удивлением наблюдая, как Рэннальф расправляет постель и бросает одежду на сундук, стоящий напротив. Если он и был гордецом, то не настолько, чтобы брезговать черной работой, когда это необходимо.

Возможно, в спешке он позабыл сказать слугам, чтобы привели комнату в порядок, или сказал, а они, желая поразвлечься, опоздали. Кажется, он старается исправить оплошность.

Кэтрин отставила кубок и стала помогать ему. Совместными усилиями они скоро управились. Рэннальф подбросил побольше хвороста и поленьев в камин, так что пламя стало вырываться наружу, наполняя комнату теплом.

Он стоял спиной к камину и смотрел, как Кэтрин убирает разбросанную одежду. Не так все и плохо. Она не жалуется и не боится работы. И она прекрасна, безумно прекрасна.

— Если вы разденетесь у камина, вам не будет холодно, — сказал Рэннальф, расстегивая ремни и сбрасывая одежду.

Все, что осталось сделать, может подождать. Эта женщина великолепна, и она стала его женой.

Кэтрин послушно подошла к мужу. Если она и могла как-то завладеть этим мужчиной, то только таким образом. Она не намеренно так медленно раздевалась. Просто женская одежда намного сложнее устроена. Женщины затягивали корсеты с тугой шнуровкой, завязки на длинных рукавах делали их плотно прилегающими, чтобы была видна округлость рук.

Стягивая платье, Кэтрин взглянула на тело мужа, освещенное пламенем. Внезапно трепет страсти пробежал по ее жилам. Бог свидетель, у него прекрасная фигура с мощными мышцами, но без лишнего жира, он широк в плечах и узок в талии. Все его тело дышит истинной мужской силой. Ее первый муж не был уродом, но его тело было таким же мягким и нежным, как ее, возможно, и красивым, но из-за того, что в нем не было мужественности, оно на ощупь казалось каким-то рыхлым.

Рэннальф Слиффордский был настоящим мужчиной, его кожа плотно обтягивала мощные мышцы с многочисленными рубцами шрамов. Кэтрин еще несколько мгновений смотрела на него. И с каждой секундой чувствовала, как растет ее возбуждение. Ей уже не хотелось сравнивать Рэннальфа с бывшим мужем, всю ее объяло страстное желание оказаться в объятиях сильных рук мужчины, который так странно был назначен ей в мужья, чей облик так испугал ее, когда она впервые встретилась с ним, того, что так влек ее сейчас живой обнаженной плотью.

Кэтрин, как завороженная, сделала несколько шагов навстречу мужу и нежно дотронулась до самого большого шрама на груди. Она почувствовала жар его тела кончиками пальцев, и будто искра пробежала по всему ее телу. Во что бы то ни стало она должна завоевать и удержать этого мужчину!

— Ты готова? — тихо спросил Рэннальф. И Кэтрин удивленно посмотрела на него, не понимая, какое чудо сделало его голос таким нежным.

— Тогда иди ко мне, — добавил он мягко и поднял ее на руки, чтоб ей не пришлось идти босиком до постели по холодному полу.

Когда Рэннальф молча отодвинулся от нее, отвернулся и, похоже, мгновенно уснул, Кэтрин еще долго лежала без сна, пытаясь разобраться в своих чувствах к мужчине, которого еще несколько недель тому назад она вовсе не знала, которому несколько часов тому назад поклялась хранить верность и послушание, а несколько минут тому назад отдала свое Тело. Мысли путались с ощущениями, она не могла понять, где доводы рассудка, а где уговоры плоти. Что за человек волею ее горькой судьбы оказался рядом?

Она убеждала себя: нельзя сравнивать, но все же сравнивала со своим бывшим мужем, который, ложась с ней в постель, долго гладил ее тело, говорил ей ласковые слова, от которых ее душа переполнялась нежностью и благодарностью, но страсть утихала, и плотская близость казалась чем-то вовсе не обязательным, но когда все-таки случалась, то была наполнена той же нежностью и какой-то истомой. Поэтому Кэтрин была свято уверена, что слияние мужчины и женщины определено Богом для зачатия детей. Любовь же связывалась у нее с нежной преданностью, трогательными поцелуями и романтическими прогулками. Тогда, в той прошлой жизни, она даже завидовала самой себе — ведь ее муж вел себя в точности как романтические герои из песен менестрелей.

Но сейчас она отдана другому мужчине — сильному и невежественному, который легко поднял ее с пола, без труда отнес на постель и уже не отпустил, будто сгреб ее тело своими крепкими руками так, что она не могла и пошевелиться, и овладел ею с такой жадной страстью, что кровь начинала стучать в ее голове при одном воспоминании о жаркой волне, накрывшей ее разум.

Кэтрин силилась вспомнить, что она ощущала в те минуты, но даже приблизительно не могла сказать, сколько времени находилась в этой горячке. Да, она нашла слово — это было словно лихорадка. Как легко и грубо Рэннальф подчинил ее себе! И как ей хотелось испытывать это чувство еще и еще!

Она не почувствовала, как уснула. А во сне вновь нахлынули горькие воспоминания, явившиеся в виде чудищ, которые хотели забрать ее в царство тьмы. Но в этом страшном сне, мучившем ее последние месяцы, она уже не одна боролась за свое место в мире людей.

Рэннальф проснулся еще затемно. Он вообще привык просыпаться рано, да и сон его всегда оставался чутким — полная опасностей жизнь воина не оставляет места для глубокого расслабленного отхода в мир сновидений.

Дрова в камине почти выгорели, загадочным светом мерцали угольки, и в их слабом свете комната казалась вполне обжитой и уютной. «Первым делом надо будет хорошенько отстегать слуг за неприбранную комнату», — лениво подумал Рэннальф.

Он привычно потянулся, чтобы вернуть застоявшимся мышцам ощущение реальности. Потом повернулся на бок посмотреть на неожиданно свалившуюся на его голову жену. Рэннальф был вполне удовлетворен вчерашним вечером — тело жены оказалось таким нежным, от него исходил тонкий запах лилии, лаванды и каких-то полевых трав, названия которых он не знал, но с детства помнил, как приятно вдыхать ароматы луга.

Кэтрин свернулась калачиком почти на самом краю кровати, голубоватые веки ее подрагивали — Рэннальф знал: это означает, что ей снятся кошмары. Он задумчиво глядел на нее, и этот маленький комочек все больше напоминал ему забывшегося сном беззащитного щенка. Он и сам удивился той нежности, которая вдруг обнаружилась в его душе по отношению к этой хрупкой женщине.