Сильвия Дэй - Неодолимая страсть

В конюшне было тихо, лишь находившиеся в ней чуткие животные беспокойно переступали с ноги на ногу, чувствуя возбуждение незваного гостя. Отбросив крышку люка, Колин выбрался наружу. Схватив первые попавшиеся ему узду и лошадь, он открыл дверь конюшни.

Колин вывел лошадь, пристально вглядываясь и вслушиваясь: вдруг здесь те, кто охотится за ним.

– Эй ты! Стоять! – раздался голос слева от него.

Ухватившись обеими руками за шелковистую гриву, Колин подтянулся и вскочил на неоседланную лошадь.

– Пошел! – крикнул он, пришпоривая лошадь каблуками.

Ранний утренний ветерок трепал собранные в косичку волосы. Колин припал к шее лошади, дружно тяжело дыша, они мчались по улицам. У Колина сводило живот от тревоги. Если он благополучно доберется до корабля, это будет чудо. Он был так близко к своей новой жизни. Так близко.

Колин доскакал до гавани и, насколько позволяла осторожность, не доезжая до нее, спрыгнул с лошади. Он пробирался среди каких-то корзин и бочонков. Несмотря на прохладный океанский бриз и легкую одежду, по спине струился пот.

Так близко.

Позднее Колин не мог вспомнить, как поднялся по трапу, как шел по палубе до своей каюты. Однако он никогда не забудет того, что ожидало его в каюте.

Дверь распахнулась, он вошел и задохнулся от неожиданности.

– А, вот и вы, – вкрадчиво произнес незнакомец.

Стоя на пороге, Колин смотрел на высокого худого человека, приставившего нож к горлу его слуги. Один из прислужников Картленда или, возможно, один из тех, кто работал на Францию.

Как бы то ни было, Колина поймали.

Слуга смотрел на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами, его рот вместо кляпа был завязан шейным платком. Привязанный к стулу слуга дрожал.

– Что вам нужно? – спросил Колин, протягивая обе руки, чтобы показать, что не собирается сопротивляться.

– Вы пойдете со мной.

У Колина упало сердце. Амелия. Ее образ удалялся. Таял.

Он кивнул:

– Конечно.

– Отлично.

Колин не успел и глазом моргнуть, как незнакомец двинулся и, откинув назад голову слуги, перерезал ему горло.

– Нет! – Колин бросился к нему, но было уже поздно. – Господи, почему? – воскликнул он, слезы отчаяния и безнадежности жгли глаза.

– А почему нет? – ответил незнакомец, пожав плечами. У него были маленькие бледно-голубые, как кусочки льда, глаза. Смуглая кожа и небритая щетина на щеках придавали ему неопрятный вид, хотя простая одежда выглядела чистой.

Колин отшатнулся обратно к двери, уверенный, что умрет этой ночью. Глубокая печаль овладела им, но не столько потому, что кончается жизнь, эта его настоящая жизнь. Он оплакивал ту жизнь, которую мечтал прожить вместе с Амелией.

Он ухватился дрожащими руками за перила лестницы ведущей на палубу. Тяжелый удар и тихий стон, раздавшиеся позади, заставили Колина вздрогнуть и слишком быстро оглянуться. Он поскользнулся и свалился на вторую ступеньку. Там, у его ног, вниз лицом лежал враг, быстро набухавшая шишка зрела на его затылке.

Колин поднял взгляд от распростертого тела и увидел человека, который дрался с Картлендом в том дворе. Он был небольшого роста и плотного телосложения, в неприметной одежде разных оттенков серого цвета. Черты лица казались грубоватыми, а темные глаза – усталыми и печальными.

– Вы спасли мне жизнь, – сказал он. – Я у вас в долгу.

– Кто вы? – спросил Колин.

– Жак.

Одно имя, и больше ничего.

– Спасибо, Жак. Как ты нашел меня?

– Я следил за этим человеком. – Он носком сапога ударил по лежавшему телу. – Вам небезопасно оставаться во Франции, месье.

– Знаю.

Жак поклонился:

– Если у вас есть что-нибудь ценное, отдайте это капитану, чтобы он незамедлительно отплыл в Англию. Я займусь телами.

Колин устало вздохнул, подавляя вспыхнувшую надежду. Шансы добраться до английской земли были действительно ничтожны.

– Идите же, – поторопил его Жак.

– Я помогу тебе. – Колин тяжело поднялся на ноги. – А затем поторопись на берег, пока тебя не заподозрили в связях со мной.

– Слишком поздно, – сказал француз, глядя ему в лицо. – Я останусь с вами, пока вы не устроитесь, а дело о смерти моего хозяина не будет раскрыто.

– Почему? – просто спросил Колин, он слишком устал, чтобы спорить.

– Займитесь сейчас нашим отплытием, – сказал Жак. – У нас будет масса времени поговорить по пути в Англию.

Невероятно, но спустя час они уже были в море. Но Колин Митчелл, стоявший на окутанном туманом носу корабля, был не тем Колином, который сидел за прощальным ужином с Куинном.

Этот Колин знал цену своей голове, и эта цена – его жизнь.

Прямо перед ней впереди виднелась ограда. Убедившись, что сторож еще достаточно далеко, чтобы видеть ее, Амелия побежала к ограде. Она не заметила человека, стоявшего за стволом огромного дерева. Когда сильная рука схватила ее и большая ладонь незнакомца зажала ей рот, Амелия вскрикнула от испуга, но ее крик приглушила эта теплая ладонь.

– Тише, – прошептал Колин, всем своим крепким телом прижимая Амелию к стволу.

Сердце колотилось в груди, и Амелия, рассерженная тем, что он так испугал ее, колотила Колина кулаками.

– Прекрати, – приказал он, отрывая ее от дерева и встряхивая, его черные глаза впились в нее. – Прости, я напугал тебя, но ты сама виновата, ты не оставила мне выбора. Ты не хотела видеть меня, не хотела говорить со мной…

Когда он крепко обнял ее, его мощное тело, которого она совсем не знала, удивило ее, она перестала сопротивляться.

– Я убираю руку. Придержи язык, иначе сюда сбежится вся охрана.

Он отпустил ее и тотчас же отступил, как будто она была чем-то нечистым. Она сразу почувствовала, как исчез запах лошадей и мужского пота, свойственный Колину, выполнявшему тяжелую работу.

Рассеянный солнечный свет мягко освещал его черные волосы и красивое лицо. Она ненавидела себя за то, что при виде его у нее скручивало все внутренности, а сердце снова пронзала боль, и оно трепетало. В фуфайке соломенного цвета и коричневых штанах он выглядел как настоящий мужчина. Опасно выглядел.

– Прошу прощения. – Его голос звучал хрипло и угрожающе.

Амелия пристально посмотрела на него.

Колин тяжело вздохнул и обеими руками провел по волосам.

Она ничего для него не значит.

В эту минуту Амелия поняла, что он извиняется не за то, что до смерти напугал ее.

– Как мило, – сказала она, не в силах скрыть своего огорчения. – Мне так приятно слышать, что для тебя не имеет значения то, что ты разбил мое сердце.

Он поморщился и протянул свою натруженную руку.

– Амелия. Ты не понимаешь. Ты слишком молода, слишком далека от жизни.

– Да ладно уж, ты просто нашел кого-то старше и опытнее, того, кто понимает тебя. – Она отошла от него. – Я тоже нашла кого-то старше, того, кто понимает меня. И мы все счастливы, так что…