Элизабет Лоуэлл - Зимний огонь

Однако этого ему было недостаточно. Он даже не мог представить, что нужно для того, чтобы он испытал полное удовлетворение.

Он должен стать частью ее.

Должен раствориться в ней.

– Сара? – прошептал он и снова шевельнулся внутри нее.

– Да, – страстным шепотом с готовностью ответила она.

Кейс начал движение, и она двигалась вместе с ним, разделяя ошеломляющий ритм, шепча его имя. Он поднял ее ноги на плечи, чтобы войти еще глубже. Имя Сары сорвалось с губ Кейса, тело его содрогнулось. Сара вскрикнула, всецело отдаваясь пламени, сжигающему соединившиеся тела.

Ежась от ледяного ветра, Сара проводила глазами Юта и Кейса, которых поглотила темнота. Хантер ушел еще раньше. Он должен был занять позицию, с которой можно было прикрыть отход Кейса.

Если только Кейсу удастся отойти, подумала Сара. И тут же сказала себе: "Он жив, «е смей думать иначе!»

Две вьючные лошади шли по тонкому слою снега, прикрывшему еще мягкую землю. Их копыта глубоко проваливались.

Камни, подумала она, глядя на пузатые мешки. Только камни, за исключением одного мешка.

Ее собственные седельные сумки были набиты серебром. Только что отполированные реалы дьявольски заблестят при свете зари.

Оставшиеся серебряные слитки наряду с провизией, необходимой для трудного, долгого пути, были распределены между шестью мустангами. Женщины должны были ехать на двух других лошадях.

Сара старалась не думать о том, почему они двинулись в путь в самое темное время ночи, увозя с собой все, что нужно для выживания и начала новой жизни. Однако в голове у нее все время звучали последние слова Кейса:

«Если мы не вернемся, вы вдвоем бегите в Руби-Маунтинз. Элиссе и ее ребенку потребуется какая-то часть этого серебра».

В конце концов Сара с этим согласилась, хотя и отказывалась воспринимать скрытый смысл его слов.

Она не может представить мир без Коннера.

Не может представить мир без Кейса.

Дрожа от озноба, Сара плотнее запахнула на себе куртку Юта, пахнущую табаком, потом, козами и кострами.

От Кейса в ту ночь пахло яблоками, подумала она. Господи, кажется, это было тысячу лет назад.

– Ты не спишь, девочка?

Сара повернулась к Лоле.

– Не сплю.

– Ты вроде как мечтаешь о чем-то.

– Просто вспоминаю… От Кейса пахло яблоками в ту первую ночь, когда я встретила его.

Лола засмеялась.

– От Юта пахло порохом, виски и лошадиным дерьмом, – сказала она. – Он сидел на куче яблок в доску пьяный и палил в мух. Боже мой, Боже мой, как давно это было!

Забыв про свои страхи, Сара улыбнулась.

– Много лет я прожила с этим человеком, – добавила Лола. – Слишком много лет, чтобы позволить ему дать себя убить.

Черные глаза ее блеснули при слабом свете звезд.

– Бери четырех лошадей и гони в Неваду прямо сейчас, – сказала она Саре. – Если понадобится, кто-нибудь догонит тебя и вернет обратно.

– Нет.

– Послушай, девочка, ты…

– Нет, – спокойно перебила ее Сара.

Лола вздохнула и откусила кусок табака, – Может, все-таки передумаешь?

– Нет.

Некоторое время Лола размышляла, сосредоточенно жуя табак, затем сплюнула через дырку в зубах.

– Должно быть, у тебя есть план, – нарушила она паузу.

– Я знаю Спринг-Каньон лучше кого бы то ни было.

Лола крякнула.

– Эб Калпеппер, может быть, и подлый, но он не слепой, – сказала Сара. – Юту не удастся слишком долго водить его за нос.

– Наверно.

– Нужно поторапливаться. У нас мало времени.

Сара быстро взобралась на Шейки.

Чертыхаясь и продолжая жевать табак, Лола села на низкорослого мустанга.

– А что делать с вьючными лошадьми? – спросила она.

– Заберем их. У меня есть план в отношении слитков.

– Этого-то я и боялась. Дурацкая штука, эти планы!

Это была последняя жалоба Лолы. Дальше она молча ехала по темной дороге под холодным, колючим ветром.

Саре самой было не до разговоров. Чем ближе они подъезжали к Спринг-Каньону, тем более сомнительным казался ей ее план. Она была уверена лишь в том, что место, куда направлялась она, находилось значительно ближе восточной кромки каньона, куда отправились мужчины.

"Пусть план сам па себе дурацкий, зато мне не придется заламывать в отчаянии руки и дожидаться, пока узнаю, живы ли Коннер и Кейс, – сказала себе Сара. – Кроме того, они нуждаются во мне. Никто другой не сможет добраться до этой части каньона. Оттуда я могу стрелять прямо по лагерю бандитов.

Я смогу увидеть, живы или нет Коннер и Кейс.

План вовсе не дурацкий. Особенно если рассмотришь его со всех сторон".

Так размышляла Сара, когда Шейки начала подниматься по каньону на обширное, открытое ветрам плато. Река Лост-Ривер очистила плато от камней, и здесь теперь раскинулась долина, поросшая травой, ивами и тополями.

Это был самый большой каньон. А кроме него, были сотни других, размерами поменьше.

Спринг-Каньон – один из них.

До появления в этих местах бандитов Сара считала каньон Лост-Ривер своим приютом, местом покоя и хранилищем тайн. Она часто приходила сюда. Здесь, в стене каньона, которая смотрела на юг, находились развалины, которые медленно, но необратимо превращались в пыль.

Неподалеку от развалин били ключи, которые и позволили древнему племени построить здесь крепость. А десятью футами ниже, под поросшей мхом трещиной, бандиты разбили свой лагерь.

Сара отлично знала дорогу к развалинам. Не один раз она пряталась в полуразрушенных комнатах, когда Хэл напивался до положения риз и крушил все, что ему попадало под руку.

Но сколько ни пытался муж найти Сару, ему это никогда не удавалось. Несмотря на свои сравнительно небольшие габариты, он тем не менее не мог протиснуться через узкие проходы, через которые она проникала с плато к развалинам.

Коннер слишком большой, подумала Сара. Только она может протиснуться через эту щель.

Был еще один способ добраться до развалин – спуститься с вершины по канату. Хэл один раз проделал это, когда искал серебро. Однако ничего, кроме пыли и битых черепков, он там не обнаружил.

Сара уверенно остановила Шейки у начала тропы, по которой не ездила со времени смерти Хэла. Дорога шла круто вверх, маршрут, что и говорить, был опасный.

Тем более ночью.

Но именно ночью Хэл напивался и начинал бушевать. Именно ночью можно было и стоило рисковать, чтобы добраться до безопасного места.

– Девочка, куда, черт побери, ты едешь? – нарушила молчание Лола.

– К плато, а оттуда – на макушку Спринг-Каньона.

– Ну, ты чокнулась!

Сара не стала возражать.

– Можешь остаться здесь.

– Черта лысого!

Мустанги дышали – иначе не скажешь – надсадно, когда наконец достигли плато. Ни одна выращенная на ранчо лошадь не одолела бы этот подъем. Только животное, которое с первых дней жизни вынуждено преодолевать крутые склоны каньонов, способно выработать чувство равновесия. К тому же для ходьбы по острым камням требуются весьма прочные копыта.