Сьюзен Виггз - Страж ночи

Лаура неуверенно улыбнулась.

— Ты дорого за все заплатишь, Сандро. Положение, титул…

Он прижал палец к ее губам.

— За тебя я отдал бы и душу.

— Дело не в этом. Боюсь, что нарисованное тобой будущее не для тебя, — мягко сказала Лаура.

— Любовь моя, — Сандро наклонился, чтобы поцеловать девушку. — Мы станем мужем и женой раньше, чем зайдет луна.

Их губы слились в поцелуе, и Сандро перестал сомневаться в том, что принял правильное решение. Мягкие теплые губы Лауры обещали такое… все остальное не имело значения.

Откуда-то издалека донеслись музыка и чудесный высокий голос Флорио. Трубодур воспевал любовь столь великую, что даже Страж Ночи Венеции признал ее.

Девушка, наконец, отстранилась от возлюбленного и застенчиво на него взглянула.

— Ах, Сандро, как бы хотелось, если бы это было возможно, запереть в сундуке твое признание, чтобы иногда доставать его оттуда и любоваться им.

Кавалли улыбнулся — широко, весело, беззаботно, как улыбаются только очень молодые люди.

В толпе все вдруг заговорили, послышались смех и пение, кто-то притопнул ногой и попытался танцевать.

— Да, этот праздник никогда не забудется! — раздался возглас.

Лаура чувствовала себя такой счастливой, что, казалось, стоит взмахнуть руками, и она поднимется в небо, чтобы улететь вместе с Сандро в те края, куда он хотел забрать ее с собой однажды.

Девушка рассмеялась — звонко, весело, легко. Краешком глаза она заметила, что на них смотрит дож.

Сандро приблизился. Андреа Гритти и его жена поднялись, оказывая Стражу Ночи редкую честь.

— Мой господин, — обратился к нему дож, — у меня нет слов, чтобы выразить всю нашу признательность и благодарность.

— Опасность миновала, — невозмутимо ответил Кавалли. — Но преступников еще предстоит найти.

— И вы найдете их, — сказала Бенедетта Вендрами. — Мы полностью доверяем Стражу Ночи Венеции.

Дож подозвал Джамала и Флорио. Первый получил необычно ценный рубин, обрамленный жемчугом — Гритти снял цепь с этим дорогим камнем со своей шеи. С глубоким поклоном африканец принял дар. Второму жена дожа вручила сапфировую брошь. Она приколола ее к бархатному наряду певца и поцеловала в щеку.

— Даниэле гордился сегодня бы вами.

Флорио помрачнел.

— Жаль, что мне не удалось спасти его.

Гритти погладил бороду и посмотрел на Сандро.

— Твоя награда?..

— Ваше сиятельство, мне ничего не нужно, ведь я всего лишь исполнил свой долг.

Наклонившись, Сандро поцеловал Лауру в щеку и спустился на нижнюю палубу: следовало проверить, нет ли там спрятанной взрывчатки.

Лаура смущенно стояла перед дожем и его супругой. Она присела в глубоком реверансе и была отпущена. Вокруг звучала музыка, смех, рвались фейерверки.

Повернувшись, Лаура столкнулась лицом к лицу с Магдаленой. Она открыла было рот, чтобы поприветствовать подругу, но слова застряли у нее в горле — в каждой руке у послушницы был зажат стеклянный стилет.

Магдалена приготовилась к нападению. Она стояла пригнувшись, отчего горб вырисовывался четче обычного. Глаза ее сверкали ярче стилетов. Казалось, сейчас ей было не до Лауры: взгляд горбуньи не отрывался от дожа.

— Магдалена! — воскликнула Лаура, но это ей лишь показалось: с ее губ слетел лишь слабый шепот.

Буйное веселье, возобновившееся на галере, поглотило этот звук. Никто его не услышал, как никто не заметил странную, закутанную в черное фигуру, крадущуюся к Андреа Гритти.

Времени на размышление не оставалось, и Лаура бросилась к Магдалене. Сверкнуло стеклянное лезвие, и девушка ощутила его ядовитый укус на ладони. Звук разбившегося стилета привлек внимание Джамала. Африканец заслонил собой дожа.

— Стража! — закричал кто-то.

Тяжелые шаги спешащих охранников прогромыхали по палубе. Ошеломленная случившимся, Лаура в отчаянии смотрела, как плотное кольцо смыкается вокруг Магдалены. Послушница все еще держала в руке стилет, заставляя стражу двигаться осторожно, с опаской. Бледное лицо монахини застыло. Она подняла руку с зажатым стилетом и направила его в свою грудь.

— Нет! — крикнула Лаура.

Оттолкнув Джамала, она рванулась к подруге.

Слишком поздно! Страшное острие пронзило тело незваной гостьи «Буцентавра». Глаза ее закатились, колени подогнулись, горбунья рухнула на палубу.

Опустившись на колени, Лаура обняла Магдалену и прижала ее голову к себе. Из раны на груди сочилась кровь, а вместе с ней уходила жизнь. Капюшон упал с головы послушницы, открыв взглядам десятков людей бледное полное лицо, на которое смерть уже наложила свою печать.

— Боже мой, Магдалена, — прошептала Лаура сквозь слезы, — что же ты наделала?

— Все кончено, — умирающая едва могла говорить… — не хотела… чтобы ты… пострадала… всегда тебя любила.

— Но почему? — тело подруги становилось все тяжелее с каждым мгновением.

— Я должна была его убить…

— Дожа?

Магдалена едва заметно кивнула.

— Моего… отца.

— Невероятно, — пробормотал кто-то.

Потрясенные услышанным, многие отвернулись, другие устремили взгляды на Андреа Гритти. Лаура чувствовала, что позади нее, приблизившись, стоит Сандро, но она не обернулась.

В горле Магдалены забулькало, изо рта показалась кровь. Бедняжка попыталась вздохнуть и… тело ее обмякло. «Сердце остановилось», — почувствовала обнимавшая подругу девушка.

Лаура онемела, окоченела от горя. Чувствуя, что сейчас потеряет сознание, она взглянула на Андреа Гритти.

— Это правда? Вы отец дочери Челестины?

— Челестины? — по лицу дожа скатилась слеза и исчезла в густой, черной бороде. — Должно быть, так.

Бенедетта закрыла лицо руками.

— Мы были… любовниками давным-давно, до того, как Челестина постриглась в монахини. Клянусь Господом, я ничего не знал о ребенке!

Сандро осторожно положил безжизненное тело на палубу, поднял Лауру на ноги и прижал ее лицо к своей груди.

— Как же вышло, что ты не знал, Андреа?

С болью и отчаянием смотрел Гритти на уродливое тело дочери.

— Я был тогда кондотьером. Сандро, ведь мы воевали вместе, ты помнишь?

Несколько месяцев нас не было в Венеции. Ты не забыл? Корфу, Кипр, Ровенна… Но почему она решила отомстить только сейчас, через столько лет?

— Я узнаю это, — сказал Страж Ночи.

Над мертвым телом склонился священник и закрыл глаза Магдалены.

— Кончено, — прошептал стоящий рядом Фло-рио.

Жалость к бедной послушнице, свидетелем гибели которой он стал, боролась в его душе с гневом, вызванным тем, что она сделала с Даниэле Моро.

— Да, — откликнулась Лаура, устремляя на Флорио полные глаза слез, — кончено.

Девушка поежилась и добавила шепотом:

— Но… кто-то должен сообщить все Челестине.