Линси Сэндс - Супружеский долг

Любит?! Господи Боже! Неужто это действительно так? Нет, это невозможно. Как может она любить этого здоровенного болвана? Нет, это просто нелепо! Разумеется, его ласки в постели доставляют ей большое удовольствие, но Эмме до смерти надоело силком тянуть его на супружеское ложе. А прошлая ночь ясно доказала, что только дурманящие отвары заманивают его туда. Она налила в его эль слишком много дамианы, он почувствовал вкус травы и вылил напиток, а потом напился до полного бесчувствия, только бы не идти к ней в спальню. Для Эммы это было неоспоримым доказательством того, что без любовного зелья муж не испытывает никакого желания делить с ней ложе.

Мысли ее вновь и вновь возвращались к этой очевидной истине, пока она вдруг не вспомнила основную причину своего гнева. Этот человек обвинил ее в том, что она пытается его убить. Надо же! За короткое время их супружества она уже дважды спасала ему жизнь, а он считает ее убийцей! Она ему покажет! Схватив лук и стрелы, Эмма поспешила на внутренний двор замка.

Теперь она стояла перед ним и удовлетворенно улыбалась, наслаждаясь его бледным видом.

— Я решила показать тебе, что если бы хотела с тобой разделаться, то ты уже был бы мертв. Мне не нужно никаких ухищрений, чтобы тебя убить. Я спокойно могла предоставить это разбойникам… или наемникам, на худой конец.

— Лорд Дарион! — догадываясь, ахнул Блейк. Эмма пропустила его слова мимо ушей.

Эмори судорожно сглотнул и оглянулся на стрелы, торчавшие в стене сарая у него за спиной. Не было никаких сомнений в том, что их оперение точно такое же, как в стрелах, извлеченных из тел разбойников. Те же характерные красные перья. Он теперь не сомневался, что их выпустила ее рука. Однако гораздо больше его заинтересовало ее упоминание о наемниках. Получалось, что она не случайно влетела на поляну и уравняла шансы, затоптав одного из его противников и сбив с ног второго. Перебирая в уме события той схватки, он осознал, что только предвзятое отношение к Эмме заставило его поверить в обратное.

Упорное молчание Эмори стало выводить из себя Эмму:

— Несомненно, теперь ты отвернешься от меня, как это сделал Фальк, узнав о моих «недостойных дамы» способностях. Впрочем, как я понимаю, мне особенно нечего терять. Ведь ты, муж мой, вчера сообщил, что собираешься отказать мне в супружеских правах.

С этими словами она повернулась и пошла обратно через двор к замку.

— Так что ты там наговорил своей жене? — сухо поинтересовался Блейк.

Растерянный взор Эмори обратился к другу, и он наконец закрыл рот.

— Да, — вздохнул Маленький Джордж, — похоже, модный наряд так и не умиротворил твою леди…

Вернувшись в большой зал, Эмма все еще была в ярости. Она собиралась снова запереться в своей комнате, так как не сомневалась, что, оправившись от потрясения, Эмори захочет сказать ей все, что он думает о ее выходке. Однако когда она направилась к лестнице, ведущей наверх, ее остановил Сиберт — с просьбой дать ему ключи от кладовки с пряностями. Едва она успела передать их ему, как дорогу ей заступила Мод:

— Вы с утра ничего не ели, миледи, а повар испек сладкие пирожки — специально для вас.

Надеюсь, лакомство поможет исправить ваше настроение.

Служанка проговорила все это со смущенным видом, и Эмма поняла, что она пытается загладить свое поведение за утренней трапезой, когда были обнаружены отравленные собаки. И повар тоже. Он ненавидел печь сладкие пирожки. Однако прежде чем она успела принять мирное приношение, двери большого зала с грохотом распахнулись. Она неохотно оглянулась.

— Приведите-ка мне сюда портного и его швей!

Эмма поморщилась от яростного крика мужа. Маленький Джордж поспешил выполнить его приказ, а Эмори направился к жене.

Проклиная себя за то, что не успела вовремя покинуть зал, Эмма приготовилась выслушать гневную тираду, но вдруг обратила внимание на странную походку мужа: Эмори то и дело спотыкался. Эмма в удивлении не могла отвести глаз от странных башмаков у него на ногах.

— Жена!..

Подняв глаза, Эмма увидела, что у него на голове снова высится безобразная шляпа, которую она только что сбила стрелой. Теперь эта дурацкая штуковина с погнутым пером и дырой в тулье выглядела еще более нелепо. Взор Эммы упал на разъяренное лицо под этим диким сооружением, и, несмотря на кипевшую в ней злость, она не выдержала и рассмеялась.

При этих звуках Эмори побагровел и надулся. И стал выглядеть еще глупее. Как рассерженный придворный шут. Стремясь подавить новую волну смеха, которая грозила последовать за первой, Эмма закусила губу и опустила глаза. Но тут, как назло, взгляд ее упал на цепочки, которые притягивали к коленям носки его башмаков… Битва со смехом была проиграна, и Эмма безудержно расхохоталась.

Эмори почувствовал, как сердце его мучительно сжалось. Черт побери, он напялил все это на себя, чтобы угодить ей!

— Ты находишь мою одежду забавной, жена? Холодная ярость, звучащая в его голосе, напомнила ей о собственном гневе, и Эмма сжала губы.

— Нет, муж мой. Она великолепна… если вы стремитесь занять место королевского шута.

Эмори напряженно выпрямился:

— Это последняя придворная мода. Эмма подняла брови.

— Без сомнения, она очень забавляет короля Ричарда. Неудивительно, что скоморохи теперь никому не нужны: и без них есть над чем посмеяться.

После этих слов Эмори, казалось, готов был вспылить, но Блейк торопливо схватил его за руку и, отведя на несколько шагов в сторону, прошипел:

— Проси у нее прощения!

— Просить прощения?! — возмутился Эмори. — Она только что обозвала меня придворным шутом.

— Нет. Она просто сердита. И по праву. Подумай, Эмори, как бы ты чувствовал себя сейчас, если б она обвинила тебя в попытке убить ее.

— Да, правда, — неловко ступая, он повернулся было к жене, но помедлил и снял шляпу. Буркнув что-то невнятное, он сунул ее в руки Блейку и вновь обернулся к Эмме. Но она уже сидела за столом, уставленным разнообразными лакомствами, и очень изящно пробовала их, запивая медом. Вздохнув, он направился к столу и, осторожно усевшись рядом, притих, собираясь с мыслями, прежде чем обратиться к ней.

— Жена, — наконец выговорил он, — я сожалею, что обвинил тебя в попытке меня убить.

Эмма обратила к нему холодный взгляд и надменно выгнула бровь, но тут в поле ее зрения попали его чрезмерно длинные рукава. Многие придворные носили такие, но они уже успели, приспособиться к новой моде, и концы рукавов не опускались при каждом движении в их кружки, мешая пить.

Эмори нахмурился, видя, что губы жены стали вздрагивать, рождая в нем сильное подозрение, что она вот-вот снова расхохочется. Следуя за ее взглядом, он посмотрел на свои рукава и с проклятием вскочил, хватаясь за их намокшие концы.