Флора Спир - Любовь и честь

Услышав принесенный ветром звук, пленница печально улыбнулась, узнав голос сына. Она наклонила голову набок, чтобы лучше расслышать. Но этому любимому голосу вторил другой, который был ей так же дорог.

– Джоанна, закрой ставню. Я не выношу холода. У меня пальцы побелели. – Роэз обхватила себя руками и засунула пальцы под мышки, чтобы согреть. – Ну, дорогая, пожалуйста.

– Там на дороге отряд путешественников.

Здесь, высоко в башне, узкие бойницы нижних уровней сменялись узкими парными окнами комнаты, расположенной прямо над господской спальней. Джоанна высунулась в окно, стараясь получше разглядеть незнакомцев.

– Их шестеро. По-моему, четверо мужчин и две женщины. Путники так закутались от ветра, что трудно рассмотреть. Наверное, они обезумели, если ищут тут убежища.

– Пожалуйста, будь добра, отойди ты от этого окна! – Роэз стояла около жаровни с древесным углем так близко, насколько было возможно, чтобы не опалить одежду. – Джоанна, мы обе с тобой замерзнем!

– Они достигли южной башни, где дорога поворачивает. Больше ничего не видно. – Джоанна задвинула засов на ставне и, дрожа, подошла к жаровне. – Бедняги! В такой день оправиться путешествовать!

– В Бэннингфорде они не найдут ни теплоты, ни уюта, – с горечью заметила Роэз. – Бэрд отошлет их прочь.

– Мне это совершенно не нравится, – посетовал Пирс Элану. – Не следовало брать Самиру сюда. Это слишком опасно для нее. Я должен был настоять, чтобы она осталась в аббатстве Святого Юстина. С дядей Эмброузом она была бы в полной безопасности.

– То, что нам предстоит, необычайно важно и для меня, папа, – возразила услышавшая его Самира. – Мы уже договорились: я должна отвлечь все внимание этих «тюремщиков» на себя, чтобы вас с дядей Эланом в Бэннингфорде не узнали.

– Вряд ли нас кто-нибудь узнает через столько лет, – грустно промолвил Пирс, все еще не смирившись с рискованной ролью, которую должна была сыграть Самира. – С прорезавшимися морщинами и бородами… И потом, нас здесь никто не ждет. Рэдалф, может, и забыл про нас совсем.

– Не вздумай в это поверить, – предостерег его Элан. – Самира, не забудь наши новые имена. Твой отец – Спирос, а я Люкас. Ошибка в именах может нам дорого обойтись.

– Не забуду, стражник Люкас, – блеснула улыбкой Самира, затем поглядела на замок Бэннингфорд. – Господи, ну и мрачное же место. – Она крепко натянула поводья, остановив лошадь на краю рва, где кончалась дорога. Ее спутники тоже остановились: Пирс и Элан по бокам, остальные выстроились сзади. Самира сдвинула назад капюшон, чтобы наблюдающие за ними солдаты смогли разглядеть, что перед ними – женщина. Она гордо восседала на лошади, подавив невольную дрожь и не обращая внимания на то, что ветер выдернул из толстой косы блестящие черные прядки и швыряет их ей в лицо. На стене с другой стороны рва появилась фигура в кольчуге и шлеме, и низкий мужской голос проревел грозный окрик караульных:

– Кто идет?

– Я леди Самира Аскольская. – Они договорились не упоминать Сицилию из осторожности, если слух о жизни Элана или Пирса в Италии дошел до Англии, а главное, до ушей Рэдалфа. – Я воспользовалась правом путника просить пищи и крова на время непогоды. Прошу вас, добрый сэр, опустите мост и впустите нас.

– Убирайтесь!

– Мы устали и очень замерзли, – умоляла Самира. – Поблизости нет другого подходящего места, где мы могли бы укрыться на ночь.

– Это ваша забота, а не моя.

Однако в этот момент рядом с солдатом на стене возникла еще одна фигура – более высокий мужчина с непокрытой головой. Его светлые волосы развевал сильный ветер. Этот добрый человек перегнулся через парапет и стал разглядывать отряд внизу, пересчитывая их.

– Опустить подъемный мост! – приказал звучным молодым голосом высокий мужчина, и его слова четко и ясно донеслись до ушей Самиры.

– Но, милорд… – возразил стражник.

– Неужели вы позволите даме замерзнуть насмерть? Опустите мост. Немедленно! – Более мягким тоном он крикнул Самире: – Я встречу вас во внешнем дворике, миледи, и провожу в большой зал. – И тут же исчез из вида, а подъемный мост стал опускаться.

– Вот видишь, папа, тебе оказалась нужна моя помощь. Будь вы сами по себе, вам бы никогда не попасть в Бэннингфорд так легко. – Самира поскакала вперед к деревянному помосту, но Пирс обогнал дочь и преградил ей путь.

– Первым поеду я, – сказал он. – Все время держись между мной и Эланом. Это не будет выглядеть странным, ведь мы же твои телохранители.

Им едва хватало места, чтобы пробираться гуськом по длинному узкому ходу, который сначала поворачивал налево, а затем направо, пока в конце концов они не въехали во двор замка. Здесь высокие крепостные стены хотя бы защищали от ветра, но ледяной дождь и мокрый снег продолжали падать на них. Около лестницы, которая вела к караульной дорожке наверху стены, стоял белокурый молодой человек, по чьему приказу путников впустили сюда. Он сразу подошел к ним, приветливо улыбаясь и протягивая руку.

– Господи Иисусе! – вырвалось у Элана.

– Святые небеса! – прошептал Пирс в то же мгновенье.

Если бы в этот момент на них напали, никто из мужчин не смог бы оказать Самире никакой помощи. И Элан и Пирс замерли на своих конях и ошеломленно глядели на приближающегося юношу-призрака. Он был копией давно убитого незабвенного Криспина. Перед ними возник, словно вновь воскресший, их друг, юный белокурый красавец Криспин.

– Добро пожаловать в замок Бэннингфорд, леди Самира. – Молодой человек взялся за повод ее лошади. – Я лорд Вильям Криспин и ваш покорнейший слуга, миледи. Мы не привыкли к гостям, но я позабочусь, чтобы было сделано все возможное для вашего удобства.

– Я благодарю вас, сэр. Вы барон этого замка? – Самира прекрасно знала, что это не так, но ее делом было приковать всеобщее внимание к себе. Она одарила молодого человека самой ослепительной своей улыбкой и осталась сидеть на лошади, так что была хорошо видна всем солдатам во дворе и на крепостных стенах.

– Здесь правит мой дед, барон Рэдалф, – ответил Вильям Криспин. – Его сейчас нет дома. Позвольте мне проводить вас в большой зал.

Все еще держа руку на поводьях лошади Самиры, Вильям Криспин повел их наискось через двор ко второй каменной стене.

– Как надежно вы защищены, – изумилась девушка, нагибая голову, чтобы проехать по низкому ломаному переходу в стене. – По-моему, никакая армия не сможет захватить Бэннингфорд.

– Он был построен для ведения войн, – сказал Вильям Криспин. – Возможно, вы знаете более роскошные, но я родился в Бэннингфорде, здесь живет моя мать, так что для меня это родной дом.

– Ваша мать? – Они уже выбрались из узкого прохода и въехали во внутренний большой двор, и Самира могла держаться свободно, но она не осмеливалась оглянуться ни на Элана, ни на Пирса. Глаза ее были прикованы к лицу Вильяма Криспина. Когда он протянул к ней руки, она положила свои ему на плечи и позволила снять себя с седла. Он был сильным, и в его руках она почувствовала себя невесомым лепестком цветка, слетающего на землю. Боже мой, как же он был прекрасен! Его белокурая, голубоглазая красота так отличалась от облика смуглых и черноволосых мужчин Сицилии. Самира затаила дыхание, любуясь юношей, а его руки еще лежали у нее на талии, и лицо ее было обращено вверх, к его лицу. Она услышала, как откашлялся отец, и тотчас вспомнила свои дипломатические обязанности. – Я жду встречи с вашей матушкой, милорд.