Кэт Мартин - Опасные страсти

Заправив за пояс брюк полы чистой рубашки, Адриан с еще не просохшими после купания волосами стоял у двери своей спальни, думая об Элиссе, проклиная себя за глупость и стараясь удержаться от опрометчивого шага, который намеревался совершить. У кровати горела одинокая лампа, и его тень на стене являла собой причудливое, непомерно увеличенное изображение злодея, которым он собирался стать.

Адриана охватило чувство презрения к себе. Он понимал, что должен оставить Элиссу в покое, что завтра утром их ожидает тягостное расставание, а близость в последнюю ночь под одной крышей еще более усложнит все. Он ненавидел себя за то, что собирался сделать, но, как ни пытался, не мог удержаться. Такое было бы под силу одному милосердному Господу, но тот, судя по всему, не желал вмешиваться.

Адриан понимал, что поступить так означало бы совершить подлость по отношению к Элиссе и к самому себе. И все-таки он жаждал увидеть ее, в последний раз прикоснуться к ней.

Отметя доводы рассудка, который призывал его остановиться, Адриан задул лампу, подошел к двери в свете луны, льющемся из окна, и торопливо двинулся по коридору к спальне Элиссы.

Беззвучно повернув ручку, он вошел в комнату и замер в темноте, на мгновение охваченный радостью уже оттого, что видит ее. Лунный свет падал на вышитую простыню, прикрывавшую стройное тело. Простыня сбилась ниже талии, оставляя обнаженной восхитительную грудь. Соски казались безупречными розовыми бутонами на бледной коже.

Адриан не знал, долго ли он стоял в дверях; вероятно, прошло несколько минут. Время не имело значения, оно не существовало для Адриана. Он с жадностью впитывал последние секунды, оставшиеся в его распоряжении.

Он приблизился к кровати и, опустив глаза, смотрел на мягко вздымающуюся и опадающую грудь Элиссы, любовался изгибом ее шеи, изящным закруглением щеки, испытывая неодолимое желание протянуть руку и прикоснуться к ней. Его взгляд остановился на лице девушки, и он увидел, что ее глаза открыты, что она разглядывает его с тем же вниманием, с каким он наблюдал за ней.

— Тебе пора спать, — негромко сказал он.

Не отрывая от него взгляда, Элисса медленно откинула простыню, приглашая Адриана лечь рядом.

— Я ждала тебя.

Адриан не раздумывал ни мгновения. Только еще больший глупец, чем он, стал бы колебаться. Он уселся на край постели, расстегнул пуговицы рубашки, расстегнул и снял брюки.

Устроившись в кровати, он коснулся ладонью щеки девушки. Потом наклонил голову и нежно провел губами по ее рту, все плотнее прижимаясь к его мягким изгибам. Он целовал Элиссу крепко, но ласково, словно стараясь слиться с ней, впитывая ее вкус, вдыхая легкий розовый аромат, струившийся от ее волос. Она обвила руками его шею; язык Адриана требовательно скользнул ей в рот, ощупывая его нежные темные недра. Он положил ладони ей на грудь и, почувствовав, как бугорки сосков набухают и твердеют под его пальцами, наклонил голову и стиснул один из них зубами.

Элисса запустила пальцы в волосы Адриана, притягивая к себе его голову, давая понять, что он угадал ее желание, что она хочет его так же страстно, как он хотел ее. Язык Адриана оставлял на мягкой коже девушки влажные следы. Он покрыл поцелуями ее живот, его язык скользнул вокруг впадинки пупка и спустился к увлажнившемуся горячему лону.

Он отдавал ей себя целиком, прикосновениями рук и языка сообщая, сколь сильна его любовь. Любовь. Его разум восставал против этой мысли, но душа уже была не в силах сопротивляться. Он любит Элиссу, но вынужден ее покинуть.

Сегодняшняя ночь была единственным, что он мог себе позволить. Одна ночь, и ничего более. Сегодня он собирался взять все, что могла подарить ему Элисса, и лишь молился, чтобы этого ему хватило до конца жизни, в которой Элиссы уже не будет. Он все глубже проникал в ее плоть, требуя отдаться ему. Тело девушки затрепетало в экстазе, и душу Адриана захлестнула радость, оттого что он сумел доставить ей наслаждение, вернул свой долг взамен всего, что она давала ему до сих пор.

Адриан лег сверху, впиваясь в ее губы жадным поцелуем, глубоко проникая языком ей в рот, овладевая ею, стараясь оставить в ее душе неизгладимый след, надеясь, что она никогда не забудет этих мгновений близости.

Пальцы Элиссы впились ему в плечи, она призывала его взять ее без остатка. Поцелуи Адриана были крепкими, неистовыми. Раздвинув коленом ее ноги, он ворвался в лоно, сливаясь с любимой воедино, до конца заполняя ее собой. Плоть Элиссы сомкнулась вокруг его плоти, вбирая его в себя, исцеляя его израненную душу. Адриан задвигался, и из уст девушки послышался мягкий стон. Он вновь и вновь вонзался в нее, растворяясь в ней, ощущая ее всем своим существом. Его затопил бушующий поток первобытного, почти невыносимого наслаждения. Он чувствовал, как сжимается тело Элиссы, слышал ее мучительный стон, ощущал крохотные уколы надвигающегося спазма, и вдруг его обуяла грубая, животная похоть. Он сжал руками бедра Элиссы и вонзился в нее еще глубже, до конца отдаваясь сладострастию и изливая в нее свое семя.

Слова любви застряли у него в горле. Они рвались наружу, словно поток воды из прорванной плотины, но Адриан стиснул зубы, сдерживая себя, подавляя безумный порыв, грозивший ему гибелью. Для таких людей, как он, любви не существует. Он даже не знал, что это такое — любить.

Борясь со всплеском чувств, Адриан отделился от Элиссы и лег рядом, прижимая ее к себе. До рассвета далеко, и он знал, что еще не раз овладеет ею, утоляя свою жаркую страсть.

Сегодня ночью Элисса принадлежала ему, и только ему. Он мог обнимать ее, ласкать, любить. На рассвете их близость закончится. Адриан гадал, какие муки одиночества ему суждены после того, как Элисса уедет.

Элисса вздрогнула и очнулась, испуганная смутным неприятным сновидением, оставившим неясный след в ее памяти. Она пошарила вокруг в поисках Адриана, нащупала лишь углубление на пуховой перине — Адриан уже ушел. Ее охватило мучительное чувство одиночества, особенно горькое после часов, которые они посвятили любви.

Он всего лишь отправился на встречу с Равенскрофтом, говорила себе Элисса, вспоминая его вчерашние слова, и все же ее рука, ощупывавшая подушку, на которой спал Адриан, задрожала, а от беспокойства стало дурно. Еще никогда он не любил ее с такой жадной неистовой страстью, как прошедшей ночью. Каждое прикосновение Адриана выдавало его чувства, неудержимое влечение к ней. Еще никогда он не ласкал ее с такой нежностью, словно желая поглотить без остатка, слиться с ее душой.

От этой мысли сердце Элиссы затрепетало. Она чувствовала, что любовь, которую они изведали минувшей ночью, — высшая точка всего, что было между ними, — оказалась последним мгновением, а не началом, которого она с таким нетерпением ждала.