Стефани Лоуренс - Все о любви

Зрелище завораживало. Женщина и мужчина, она одета, он обнажен; контраст потрясал. Руки, обнимавшие ее за талию, казались огромными. Филлида увидела, как Люцифер начал расстегивать пуговицы на ее рубашке.

— Я собираюсь снять с тебя мокрую одежду, затем я тебя вытру, а потом согрею — мы же не хотим, чтобы ты простудилась.

У Филлиды не было никакого желания спорить. Она опустила голову и, подглядывая из-под полуопущенных век, позволила ему делать то, что он хотел.

Позволила снять рубашку, распустить ленты, стягивавшие грудь. Затем Люцифер взял полотенце и мягкими круговыми движениями принялся вытирать ее грудь. Когда она была уже не просто сухой, а просто пылала жаром, а соски отвердели и напряглись, он отложил полотенце и занялся ее бриджами. Филлида помогла ему стянуть холодную липнущую ткань с бедер.

Люцифер вновь взял полотенце и усадил ее перед собой, лицом к зеркалу. Хрупкая обнаженная красота в окружении его мужской силы.

Полотенце усиливало ощущения, а он ласкал возлюбленную, пока каждая ее клеточка не застонала от желания, удовлетворить которое мог только он.

Наконец Люцифер отбросил полотенце.

Теперь ее согревали его пальцы, сильные ладони, нежные губы и язык. Филлиде казалось, что по ее венам разлился огонь. Она хотела его — и выгнулась дугой, впилась пальцами в его бедра, уронила голову на плечо.

Люцифер чуть приподнял ее, устраивая так, как ему хотелось, позволяя ей быть сейчас распутной и игривой в своей страсти.

А потом он слился с ней. Филлида прикрыла глаза и отдалась ощущениям.

Они поженились в понедельник, на следующий день после того, как мистер Филинг в третий раз объявил в церкви об их браке. На торжество собрались жители деревни и всей окрути, и, конечно, многочисленные Кинстеры, которые должны были присутствовать во что бы то ни стало.

Габриэль стоял рядом с братом и вручил ему кольца. Флик и Мэри Энн были подружками невесты. Демона сделали вторым шафером.

В самой церкви сидели жена Габриэля Алатея и Селия Кинстер, мать Люцифера, которая расплакалась от счастья во время короткой церемонии. Рядом с ней Мартин, отец Люцифера, выглядел несколько чопорно, протягивая супруге носовой платок. Сестры Люцифера, Хизер, Элиза и Анжелика сияли от радости.

А потом все было кончено. Последний член «коллегии Кинстеров» был женат.

По настоянию жениха и невесты праздничный завтрак был устроен в Мэноре. Гости заполнили дом, лужайку перед ним, некоторые направились в сад. Стоя рядом со своим отцом, Габриэлем и Демоном,

Люцифер наблюдал, как Селия прогуливается с новой невесткой. Филлида все еще беспокоилась, как примет ее новая семья. Селии потребовалось всего три минуты, чтобы рассеять все тревоги девушки. И тем самым она заслужила глубокую благодарность своего сына.

Мартин стоял рядом с сыном, засмеялся, но смех этот прозвучал несколько настороженно. Люцифер, Демон и Габриэль, проследив за взглядом отца, заметили, что Селия и Филлида встретились с Флик и Алатеей. Четыре женские головки склонились друг к другу.

Люцифер расправил плечи. Демон вздохнул. Габриэль покачал головой. И все предоставили Мартину возможность облечь их мысли в слова.

— Зачем мы боремся с этим, одному Господу известно. Неизбежность, имя твое — женщина.

Люцифер поджал губы:

— Для нас это должно звучать так: неизбежность, имя твое — жена.

— Верно, — пробормотал Габриэль.

— Совершенно. — Демон посмотрел, как четыре женщины, завершив беседу, разошлись. — И что теперь?

— Что бы это ни было, мы не можем сбежать, — ответил Мартин. — Примите мой совет — сдавайтесь красиво.

И он направился навстречу Селии.

Габриэль поморщился:

— Хотел бы я не слышать этих слов.

— Сдавайтесь? — переспросил Демон.

— Хм-м. Возможно, это и правда, но я не хочу этого слышать. — Габриэль изящно подхватил под руку подошедшую Алатею и повлек в сторонку к зарослям кустарника.

— Дальше к озеру есть чудесное уединенное местечко, — прошептал Люцифер Демону.

— А ты куда пойдешь? — шепнул тот в ответ.

— Здесь есть дерево в саду, которое я хотел бы связать с приятными воспоминаниями.

— Удачи, — улыбнулся Демон.

Люцифер махнул рукой на прощание:

— Удачи всем нам.

И «коллегия Кинстеров» радостно направилась сдаваться в плен своей — каждый своей — собственной судьбе.

Август 1820 года Сомершем, Кембриджшир

Прошло два года с тех пор, как они впервые увидели этот дом, впервые прошли по широкому газону. Онория, герцогиня Сент-Ивз, стояла у парадного входа в Сомершем-Плейс.

Лужайка перед домом была заполнена родственниками и гостями, летние платья казались пятнышками конфетти на фоне зеленой травы. Многие предпочли укрыться от летнего солнца в тени вековых деревьев; остальные расхаживали туда-сюда, останавливаясь поболтать, узнать последние новости, и, что важнее всего, поприветствовать новых членов семьи.

А таких было много. Этот факт вселял в собравшихся безудержное веселье, давая возможность ощутить всю полноту и прелесть жизни.

Два года назад большинство из ныне присутствующих собрались здесь по случаю траура. Но хотя Толли и даже Чарльз не были забыты, семья, как все большие семьи, продолжала жить.

Онория приподняла юбки и спустилась к гостям. Не успела она сделать и трех шагов, как ее муж отделился от одной из группок и направился к ней.

— Как он? — Девил наклонился и подхватил на руки своего второго сына.

Майкл зевнул и ухватил отца за палец.

— Он сыт, сухой и, следовательно, доволен жизнью. Думаю, теперь твоя очередь быть нянькой.

Онория спрятала улыбку; она знала, что Девил гордится ролью отца. Ее не переставало удивлять, что он — впрочем, как и все мужчины их семьи, — такой сильный, властный, уверенный, привыкший командовать, в то же время мог по мановению крошечной ручонки полностью предоставить себя в распоряжение своего отпрыска.

— Где Себастьян? — Женщина окинула взглядом лужайку в поисках своего первенца.

— Он с близнецами. — Девил поднял руку, показывая, где они. — Рядом с беседкой.

Величественно устроившись в импровизированной беседке по центру лужайки, вдовствующая герцогиня и Горация собрали вокруг себя множество народа, демонстрируя своих очаровательных внуков. Три милых сверточка вызывали всеобщее восхищение.

На кушетке неподалеку расположилась Катриона, леди Вейл, все еще бледная, с копной огненных волос. Выражение ее лица, когда она смотрела, как Хелен возится с ее детьми, нельзя было назвать иначе, как сияющим. Она выглядела мадонной.

Ричард стоял рядом, сплетя свои пальцы с ее. Взгляд мужчины постоянно перемещался с жены на детей и обратно. Выражение его глаз говорило лучше любых слов, что он горд и рад.