Стефани Лоуренс - Как узнать принца?

Сью подняла голову и уставилась на звезды, необыкновенно яркие и мерцающие. Эх, сюда бы сестру Отилию с ее самодельным телескопом…

— Джулиан, но ведь десятки поколений стоят за спиной каждого человека?

— Да, но это поколения каких-нибудь Смитов иди Джонсов… Поколения пекарей? Кузнецов? Золотарей?

— Думаю, что в золотарях нуждаются даже короли.

— Вы все шутите, на самом деле вы отлично понимаете, о чем идет речь, Сьюзан. Я никогда не встану вровень с вами, как золотарь никогда не встанет вровень с королем, хотя и я могу вам понадобиться. Написать письмо. Позвонить портному. Открыть дверцу машины.

— Не хочется впадать в пафос воскресной школы, но ведь перед Господом мы все равны? И как быть с тем, что человек приходит в этот мир и уходит из него нагим?

— Все дело в том, что некоторые ухитряются всю жизнь прожить нагими, а некоторым удается нечто большее. Вы вряд ли поймете меня, Сьюзан, но я скажу. Бедность отвратительна и унизительна. Это как проказа, как заразная болезнь. Бедняк всегда несчастен. Я больше всего на свете боюсь бедности.

— Титул не всегда приносит богатство…

— Зато богатство всегда может помочь купить титул. Они идут рядом, знатность и богатство. Моя мечта — добиться и того, и другого.

Тут он прервался и взял девушку за руку. Его красивое лицо сейчас было особенно вдохновенным.

— Знаете, зачем, Сьюзан? Чтобы иметь хотя бы надежду на один малюсенький шанс быть с вами.

— Джулиан…

— Сьюзан…

Она потянулась к нему, готовая простить все глупости, которые он наговорил, за одни только эти последние слова, а еще — за поцелуй, но Джулиан неожиданно отпрянул и осторожно поднес к губам ее руку.

— Я не имею права, Сьюзан. Я вас недостоин.

— Джулиан, я ведь…

— Пойдемте, уже совсем поздно. Нехорошо, что мы здесь одни. Сэр Эгберт крайне несдержан на язык, начнет острить… Мне это было бы неприятно.

Он подал Сью руку, и они отправились обратно, к веселящейся и танцующей толпе. Вивиан пытливо взглянула на сердитую и задумчивую Сью, не стала приставать с расспросами и предложила сэру Эгберту потихоньку двигаться в сторону каюты. Сью неожиданно вскинула голову и упрямым, чуть капризным тоном сообщила, что ей и здесь неплохо и она никуда не пойдет, по крайней мере еще час.

Так она и осталась, одна-одинешенька, с безвозвратно испорченным настроением. На кого она злилась? Непонятно. На Джулиана и его щепетильность. На сэра Эгберта, который все время отбирал у нее Джулиана. На Вивиан, которая все понимала. На сестру Отилию, которая ничего ей не могла объяснить. На капитана, который отдал роль Нептуна Майклу Беннету. На Майкла Беннета… ага, кстати, где он?

Сью вихрем промчалась вдоль левого и правого борта, что заняло у нее довольно много времени, потом спустилась на вторую палубу, затем на третью… здесь, на корме, она и нашла Нептуна со сломанным носом. Майкл сидел в глубокой задумчивости и курил. Сью плюхнулась рядом и сердито ткнула его в бок.

— Прячешься? Боишься смерти?

— Нет. Не боюсь. Но прячусь. Чего пришла?

— Я же обещала убить тебя после полуночи.

— Спохватилась! Сейчас уже ближе к рассвету.

— Неважно. Все равно после полуночи.

— А где же любимый?

— Укладывает сэра Эгберта.

— Сэр Эгберт сам кого хочешь уложит. Одной левой.

— Ты с ним знаком?

— Так, немного.

— Ты очень таинственная личность.

— Это чтоб девчонки визжали от страха и сами кидались мне на шею. Ладно, поскольку ты не из таких, то валяй, убивай.

— Майкл?

— Что?

— Мне не хочется тебя убивать. Мне хочется плакать. Почему-то. Вообще, я не плакса…

Сильная рука привычно обняла ее за голые плечи, и через мгновение Сью от души заливалась слезами, жалея себя и ругая весь мир. Майкл Беннет терпеливо пережидал потоп, а потом негромко заговорил.

— Ты плачь, плачь, мне не жалко… Иногда надо выплакаться, я это знаю.

— Мальчики не плачут.

— Так думают только очень глупые девочки. Не плачут звери и полные придурки, которые всегда улыбаются. Человеку незачем стыдиться того, что ему дано от природы. Плакать не стыдно, поняла? Стыдно сопли распускать и жалеть себя.

— А если жалко?

— Пожалей чуть-чуть, пореви, обругай шепотом тех, кто тебя обидел, — и жми дальше. Будет день, будет солнце, будут хорошие люди. Такой закон.

— Майкл…

— А?

— Я веду себя как дура.

— Почему как? Просто дура. Ну зачем он тебе? Во-первых, если мужчина красится, значит, он или педик, или придурок…

— Джулиан не красится, это ты меня нарочно злишь…

— Утром выведи его на солнышко и посмотри. Он обесцвеченный, точно говорю.

— Я вообще сейчас не о нем говорила…

— А я о нем. Зачем он тебе? Тебе такой не нужен.

— Да не знаю я, какой мне нужен, не знаю!

— А я знаю. Тебе нужен такой… высокий.

— Джулиан высокий.

— Он длинный, как глист, а тебе нужен высокий. Потом, лучше шатен. Глаза чтоб темные. Голубоглазым верить нельзя, вечно врут.

— У меня голубые глаза.

— Тебе наврали, Сьюзан Йорк, а ты поверила. У тебя серые глаза, серые с зеленью, а голубые они, когда ты на небо смотришь, а если к океану наклоняешься, они синими становятся…

— Когда это ты рассмотрел?

— Когда тебя тошнило в Ла-Манше.

— Не буду с тобой разговаривать!

— И не надо. Лучше слушай. Значит, высокий, шатен, с карими глазами. Чтоб драться умел, но не любил. Лучше всего выбирать из боксеров. Они незлобивые.

— Ты намекаешь на себя? Да никогда в жиз…

— Нет. Не на себя. Я не гожусь. Лично я, понимаешь? Но если бы я был не я, а просто шатен с карими глазами, высокий и боксер, то лучше меня и не найти.

Неожиданно для себя Сью заинтересовалась и вытерла кулаком глаза. Майкл заметил этот детский жест и молча протянул ей платок.

— Спасибо. А почему ты не годишься?

— Потому что в моем прошлом скрыта зловещая тайна.

— Очень зловещая?

— На редкость. Я бегу от полиции, маленькая.

Он сказал это так просто, будто речь шла о чем-то обыденном, но Сью немедленно стало стыдно за свои слезы и капризы.

— Ты не можешь рассказать? Или не хочешь?

— Не хочу. И незачем. Ты мерзнешь, птица.

— Почему птица?

— Потому что я тебя так запомнил. Ты бьешься в руках, как птица. Маленькая такая птичка.

— Да ну тебя. Смотри, волны светятся… А что значит — бегать с масаями?

— Масаи — племя воинов и охотников. Они живут в Восточной Африке, в Кении и Танзании. А передвигаются они всегда бегом, никогда — шагом. Бегают себе по саваннам из края в край, не устают при этом никогда.

— Так зачем им ты? Они тебя не возьмут.

— Зато я буду знать, что попытался. Это тоже важно.

— Майкл?

— Что?

— А ты… виноват?

— Это насчет полиции? Ну а что ж она, зря ищет?

— Мне кажется, ты не виноват. Ты не можешь быть преступником. Ты грубиян и нахал, это правда, но не преступник.