Стефани Лоуренс - Тайная любовь

— Ладно, так и быть.

Он начал медленно поднимать свое тяжелое тело с дивана.

Джерард с грацией молодого животного протянул руку гостю:

— Пожалуйста, не сомневайтесь. Я все это оформлю должным образом и тотчас же отправлю бумагу вам.

Дойдя до двери, Кроули оглянулся.

Габриэль и Графиня замерли, вытянув шеи, стараясь все увидеть и услышать.

— Так когда нам ждать свою бумагу обратно?

Джерард улыбнулся, являя собой картину глуповатой безответственности и беззаботности:

— О, это потребует всего нескольких недель!

— Недель?!

Лицо Кроули снова потемнело.

Джерард подмигнул ему:

— Что вас так тревожит? Я ведь согласен! Просто старик — поверенный отца — живет в Дербишире.

Кроули продолжал неподвижно смотреть на него, и брови Джерарда изумленно поднялись, а выражение лица изменилось: он стал похож на разочарованного ребенка, ожидавшего подарка и теперь опасавшегося, что не получит его.

— В чем дело? Неужели спешка так уж необходима?

Кроули некоторое время изучал лицо Джерарда, потом медленно отступил к двери.

— Разве я не сказал вам, что компания начинает новую фазу операции? Как только мы достигнем этой фазы, мы прекратим прием новых инвесторов. Если вы хотите получить свою долю прибылей, вам следует подписать бумагу и вернуть ее нам как можно скорее. Вы можете отправить ее нашим поверенным Терлоу и Брауну в Линкольнс-Инн.

— Но если вы не пришлете ее нам в кратчайшие сроки, — вмешался Суэйлз, — потом будет поздно.

— О, не беспокойтесь! Я завтра же получу подпись сестры и отправлю бумагу поверенному. Тогда она прибудет очень скоро, вы и глазом моргнуть не успеете.

— Так и сделайте и сразу дайте нам знать, — С этими словами Кроули открыл дверь.

Суэйлз последовал за ним в коридор, в то время как Джерард остановился на пороге.

— Благодарю вас, и всего хорошего.

Еще некоторое время Джерард продолжал стоять в дверях и смотреть им вслед с глуповатой улыбкой, потом отступил назад, в комнату, закрыл за собой дверь, и тотчас же маска исчезла с его лица.

Габриэль обнял графиню за плечи. Она подалась в его сторону и на один восхитительный момент прижалась к нему всем телом. Забывшись, она принялась ласкать его, но тотчас же опомнилась и смущенно выпрямилась. Улыбнувшись в темноте, Габриэль сжал ее плечи, потом выпустил их и, оставив ее стоять за дверью, направился к Джерарду, на ходу прижимая палец к губам и давая Джерарду знак молчать. Некоторое время оба прислушивались, ждали, потом Джерард приоткрыл дверь и выглянул наружу.

— Слава Богу, они ушли.

Габриэль внимательно вгляделся в его лицо:

— Хорошо сработано.

Джерард улыбнулся:

— Это было самое длинное представление, которое мне довелось дать за всю мою жизнь, но, похоже, они ничего не заподозрили.

— Уверен, что это так. Если бы Кроули что-нибудь пронюхал, его бы и близко здесь не было.

Перейдя комнату и остановившись перед бюро у окна, Габриэль взял бумагу и перо.

— Теперь пора приступить к последнему акту нашей драмы. Нам надо записать все, что мы слышали, подписать бумагу и поставить дату.

Джерард пододвинул стул, и вместе они принялись анализировать беседу, записывая имена, названия мест и количество якобы добываемого золота. Обладая необычайно острой зрительной памятью, Джерард мог воспроизвести всю беседу, опираясь на некие зрительные вехи и сверяя свои впечатления с впечатлениями Габриэля, а также добавляя запомнившиеся ему мелочи. Прошел час, прежде чем они почувствовали, что на этот раз сделали все возможное.

Габриэль отодвинул стул от бюро, в то время как Джерард, видимо, уставший от нелегкого испытания, зевнул.

— Ну, теперь мне пора домой.

Взяв свернутую рулоном бумагу и их общие записи о встрече и положив все это в карман своего сюртука, Габриэль кивнул.

— Иди вперед, а я немного задержусь. Нас не должны видеть вместе.

— Дашь мне знать, как идут дела.

Джерард не спеша вышел, и Габриэль запер за ним дверь. Он оглядел комнату, потом подошел к лампе, все еще горевшей возле камина, подкрутил фитиль, то же самое проделал и с другой лампой. Комната погрузилась в полумрак. Удовлетворенный, он направился в спальню, дабы увенчать сегодняшнее представление достойным эпилогом.

Графиня ждала его, но уже не за дверью, а сидя на краю кровати. Когда он приблизился, она поднялась, словно темная тень.

— Вы и в самом деле думаете, что существуют заявки На разработки золотых приисков в тех местах, которые были названы?

— Я был бы крайне удивлен, если бы там оказалась хоть крупица золота. Возможно, там и есть населенные пункты, возможно, даже города или по крайней мере городишки, но не золотые прииски. Впрочем, мы все это проверим.

Он разглядывал ее фигуру среди теней — более плотную тень, и только; она же была полностью поглощена сведениями, именами, названиями и цифрами, упомянутыми Кроули.

— Он дал нам более чем достаточно фактов. Я все их записала. Нам надо доказать, что заявки — фальшивые. Вы знаете название хотя бы одного места, упомянутого им?

— Нет, но в Лондоне кто-нибудь найдется, кто знает или может знать.

— По их словам, эти люди близки к тому, чтобы вступить во вторую фазу своей деятельности, и это означает, что скоро они предъявят свои финансовые бумаги к оплате.

— А мне кажется, они будут ждать, надеясь, что в их сети попадутся новые простачки, доверчивые джентльмены из разных графств, приехавшие в Лондон, чтобы провести здесь сезон.

Последовало молчание. Габриэль явственно ощущал снедавшее ее беспокойство.

— Это существенная победа, что нам удалось получить от него столько сведений и такие важные детали.

— О! В самом деле… — Она подняла на него глаза: — Мистер Деббингтон был великолепен.

Только теперь Алатея поняла, что осталась с Габриэлем одна в совершенно темной, неосвещенной спальне, с огромной кроватью всего в нескольких футах от них.

— И вы тоже оказались весьма… изобретательны.

Его рука обняла ее талию.

— Вам еще не известна мера моей изобретательности, но сейчас я намерен продемонстрировать ее вам.

Он притянул графиню к себе. После слабого сопротивления она позволила ему это, и теперь они стояли совсем близко, их бедра соприкасались, будто она уже принадлежала ему.

— Вам повезло; — прошептала Алатея, задыхаясь. Его губы тронула легкая усмешка:

— Я совершил операцию с блеском.

Он нащупал конец ее вуали, медленно приподнял… Она взволнованно вздохнула. Ее рука поднялась, чтобы снова закрыть лицо, потом помедлила нерешительно… и опустилась. В комнате было так темно, что он никак не мог различить ее черты.

Габриэль наклонил голову, и их губы встретились. Она будто ждала, томилась, готовясь заплатить любую цену, и теперь отдавала ему себя без раздумий.