Виктория Холт - Роковой опал

Но я с трудом дождалась завтрашнего дня.

Мистер Хенникер ждал меня в условленное время. Он любил поговорить, а я с огромным удовольствием слушала его рассказы. Новый хозяин Оуклэнда поведал мне, как в молодости жил в столице.

— Лондон! Какой город! Я никогда не забывал о нем, куда бы ни забрасывала судьба, — рассуждал он. — Хотя с пребыванием там связаны и тяжелые воспоминания. Не хватало денег, хотя есть семьи и победнее. К счастью, я рос единственным ребенком у родителей. Мама не могла больше иметь детей, может, это было благословением свыше. В начальной школе я научился читать и писать, а в средней — усвоил науку выживания. Я оставил учебу в двенадцать лет и смело ринулся в бой. К тому времени умер отец. Он всегда сильно пил, так что потеря оказалась невелика. Я сумел содержать маму в комфорте, к которому она не была приучена раньше.

Я не могла понять, почему новый знакомый так много рассказывает о себе, но его актерские способности пришлись мне по душе. Хенникер не просто излагал события, а изображал их, постоянно манипулируя голосом. Передразнивая продавца жареной картошки, он смешно морщил лицо и кричал:

— Хрустящая и горяченькая! Всего за два пенни! Заполняйте желудки и грейте руки!

Потом он опять становился самим собой:

— Вам, мисс Джессика, я сейчас кажусь вульгарным, но во времена моего детства именно так разговаривали на лондонских улицах. Что за жизнь! Ее вроде и не замечаешь, а потом не можешь забыть, будто воспоминания стали твоими плотью и кровью. Полюбив Лондон единожды, о нем никогда не забываешь.

Затем Хенникер изображал продавщицу апельсинов, торговцев булавками и швейными принадлежностями:

— Всего пять шиллингов, совсем мало! — распевал он.

В те времена город заполняли зеленщики.

— Все из-за обилия огородов, расположенных за Портлэнд Плейс. Овощей тогда росло предостаточно.

И Хенникер с энтузиазмом копировал крики продавцов.

— Когда я рассказываю об этом, то все вспоминаю заново. Особенно Пасху. Пятницу я всегда называл Днем Свежих Булочек. Именно о них я мечтал с самого утра.

Тут он запел:

— «Покупайте булочки за пенни, господа! Если дочери не будут есть их, найдутся сыновья…» Мы распевали эти куплеты таща подносы с горячими булочками на голове.

Этот человек завораживал, подобных ему я никогда не встречала. Хенникер говорил только о себе, но меня такая озабоченность собственной персоной не беспокоила. Я впервые получила возможность заглянуть в незнакомый мир и радовалась предоставленному случаю.

— Мне было суждено заработать большие деньги, — продолжал хозяин Оуклэнда. — Знаете о Мидасе? Все, к чему бы он ни прикасался, превращалось в золото. Когда-нибудь слышали о нем, мисс Джессика? То же самое происходило и со стариной Беном Хенникером. Когда я играл в монетку с продавцом пирожков, то он чаще всего называл решку, а выпадал орел. Так я выигрывал пирог и сохранял свой счастливый пенни. Другие постоянно проигрывали, но только не я. Мне всегда везло, потому что я умел рассчитывать и начал с продажи того, в чем больше всего нуждались люди. Я старался доставлять все лучшего качества и, если возможно, дешевле, чем остальные торговцы. Замысел ясен? Уже в четырнадцать я продавал и покупал с приличной выгодой. Одно время у меня даже была своя кофейня. Потом мне пришло в голову печь пряники различной формы — лошадки, собачки, девочки, мальчики, арфы… Даже в виде самой королевы с короной на голове. Тут мне почудилась золотая жила. Мама пекла их, а я продавал… Мы прилично заработали и завели собственный магазинчик на улице Ратклифф, причем отличный. Дело разрасталось, и семья богатела. Но потом умерла моя матушка. Внезапно. Упала замертво в кухне, где пекла пряники.

— И что вы предприняли потом?

— Завел подружку, но неудачно. Красивую, как картинку, но со спесивым характером. Она не умела делать формы и печь. Дела пошли худо, и девчонка бросила меня. В семнадцать я нанялся конюхом в богатый дом. Однажды хозяева отправились к друзьям в провинцию. Я должен был сопровождать их сзади на карете и, когда та останавливалась, соскакивать и открывать дверь, чтобы дамы не замазали грязью свои юбки. В то время я выглядел очень симпатично. Да еще в ливрее! Темно-синей с серебром. Девушки глаз с меня не сводили, честное слово. Так вот, однажды мы отправились в имение и остановились в деревне Хартингмонд. Замок назывался Оуклэнд Холл.

— Вы приехали к Клейверингам!

— Вот именно. Но не как гость, а как слуга. Я никогда не видел такого дома. Мне он показался невероятно красивым. Я отправился в конюшню, чтобы присмотреть за лошадями, и поговорил с местными слугами, но они слишком задирали нос.

— Как интересно! — воскликнула я. — Это было много лет назад?

— Задолго до вашего рождения, мисс Джессика. Тогда мне только стукнуло восемнадцать. Много воды утекло с тех пор. Как вы думаете, сколько мне лет?

— Вы старше Ксавьера, и намного… Но кажетесь значительно моложе.

Ответ доставил моему собеседнику явное удовольствие.

— Мужчине столько лет, на сколько он себя чувствует. Дело не в том, сколько лет прожито, а как. Я отлично пожил. Впервые приехав сюда лет сорок назад, я никогда не забывал об Оуклэнде и о пыли веков на его стенах. Многие поколения жили в этих древних каменных стенах. И я дал себе клятву, что когда-нибудь замок станет моим и меня ничто не остановит. Через полгода я уже отправился в Австралию.

— В поисках опалов? — воскликнула я.

— Нет. Тогда я о них не думал. Все искали одно — золото. И я решил добыть его столько, чтобы хватило вернуться домой и купить такой замок. Вот причина, по которой я махнул в Австралию. Ну и путешествие я пережил, никогда не забуду! Пришлось работать, чтобы оплатить дорогу. Думал, что до места не доберусь. Море постоянно штормило, корабль раскалывался на щепки от гигантских волн, вся команда откачивала воду. Только женщины и дети освобождались от этой тяжкой обязанности. Я не поверил своим глазам; когда оказался на берегу. Какое палящее солнце! А комары! Я таких богатырей раньше нигде не видел. Но подспудное чувство подсказывало, что удача ждет именно здесь. И я опять дал клятву не возвращаться домой, пока не скоплю денег на Оуклэнд Холл.

— И вам это удалось, мистер Хенникер.

— Называйте меня Бен, — сказал он. — А то мне кажется, что вы обращаетесь к кому-то другому.

— Неужели можно? Вы ведь в возрасте.

— Рядом с вами я его не чувствую. Так весело, словно вернулась молодость и мне опять семнадцать.

— Как тогда, когда вы впервые попали в Сидней?

— Точно. Я не сомневался, что разбогатею, и отправился в Новый Южный Уэльс, а оттуда в Балларат, где добывали золото.

— Значит, вы нашли его и заработали состояние?