Ширл Хенке - Условия любви

— Вы думаете, мы можем подняться по этой вертикальной тропе при свете луны? — спросил Пальмер, когда Абнер закончил объяснение. Стив усмехнулся.

— Аб почти горный козел. Если кто и может провести нас, так это он. Конечно, нас преследует Прентис, но мы оторвались от него. По крайней мере, на какое-то время.

— Прентис, да, но еще и другой… — тихо сказал полковник Абнер перевел взгляд с Пальмера на своего кузена. Тишину сумерек нарушало только чавканье лошадиных копыт тонущих в промокшей земле.

— У вас много неприятностей?

— Нам бы хотелось считать достаточным наказанием полковника Прентнса, — сухо ответил Воль-мер, — но за последние месяцы на нас обрушилось слишком много несчастий.

— С тех пор, как Десятая из Огайо была переведена в эту команду, — загадочно добавил Стив.

— Тайные сторонники южан? — прошептал Абнер, беспокойно ерзая в седле.

— У нас два раза были довольно неожиданные встречи с патрулями южан, — ответил Пальмер.

— В тех местах, где их совсем не ожидали. — Лицо Стива казалось суровым.

— Ты знаешь, кто это? — спросил Абнер. — Я бы не хотел, чтобы меня запомнил какой-нибудь парень, который потом расскажет начальнику гарнизона.

— Поэтому мы не упоминали твоего имени и не позволили никому, кроме сержанта Симмса, увидеть тебя вблизи, — ответил Пальмер.

Адъютант полковника Симмс встретил Абнера в хижине и проводил его к Пальмеру и Лорингу. «Полуночники» и огайцы ехали сзади.

— Мы уверены, что это человек из Огайо. С нашими пенсильванскими войсками ничего такого не случилось, — добавил Стив. — Но среди двадцати человек трудно выявить тайного сторонника южан. Мне кажется, это Вине Тэннер. Однажды ночью он слишком долго отсутствовал.

— Вы не можете осудить человека по такому подозрению, лейтенант. Если бы в наших условиях я делал перекличку по ночам, мне бы через неделю пришлось расстрелять половину моего войска, — возразил Пальмер.

— И все же, сердце мне подсказывает, что это Тэннер, — настаивал Стив. Лицо Пальмера погрустнело.

— За два года войны у тебя появилась интуиция, я знаю.

— Если ты имеешь в виду мою раздражительность, то ты прав.

Когда совсем стемнело, Пальмер объявил привал. Они дали отдых лошадям, поели старые сухари, запив их солоноватой водой. Все с нетерпением ждали появления луны. Переход через ненадежные горные перевалы Кемберленда был достаточно опасным даже днем, а в кромешной тьме он превращался в безумие.

Поднялся ветер, небо очистилось, и полная луна бросала бледно-серебристый свет на крутую извилистую тропу. Петляя, они потащились вверх к Вороньему Гнезду, единственному перевалу, не занятому южанами, чтобы потом добраться до широкого плато восточного Кентукки к армии генерала Бэрбриджа.

Когда они достигли последней вершины, Абнер остановился и показал на запад: внизу четко вырисовывалась тропа.

— Идите по ней до устья реки, потом поверните направо. По устью вы дойдете до Пайн Ноула. Пальмер кивнул.

— Вы оказали огромную услугу своей стране, мистер Хендерсон. Я и мои люди очень вам признательны.

— Я только выполнял свой долг, как ты и Стив. Лоринг протянул кузену руку.

— Когда эта проклятая война кончится, я приеду к тете Фэй в Клинч Крик отведать пирог с крыжовником. Тогда мы с тобой пойдем охотиться на белок.

— Все так и будет, кузен, — ответил Абнер.

Махнув на прощание, он свел лошадь с тропы и направился вниз по другому извилистому ущелью. Абнер думал о прощальных словах кузена насчет охоты на белок. Хотя Стив и меткий стрелок, но у него нет такого понимания леса и его тайн, как у Абнера, хотя после двух лет службы его мастерство, может, и разовьется.

Вой ветра, ледяной дождь, сырой туман, усталость и желание поскорее добраться до теплой постели притупили его охотничьи инстинкты.

Абнер Хендерсон даже не услышал выстрела.

Денвер, октябрь 1864 г.

Плач доносился из-за тяжелой двери спальни. Злобный голос Руфуса Клейтона перекрывал тихие рыдания и увещевания женщины:

— С этим покончено! Довольно того, что вы родили мне двух мертвых сыновей, мадам, а сейчас вы даже не можете произвести на свет живую хныкающую девочку!

Кэсс прислонилась к двери, чтобы услышать слабый голос матери.

— Руфус, я родила тебе прекрасного здорового ребенка. Кассандра…

— Моя единственная наследница, семнадцатилетняя девушка, избалованная и упрямая, как один из моих необъезженных мулов. Мне нужны сыновья, Эйлин, сыновья, чтобы продолжить мое дело. Я построил крупнейшую фрахтовочную фирму на огромной золотоносной территории. Будущее полно возможностей грести обеими руками. Я пережил пожар в прошлом году и наводнение этой весной. Я буду проклят, если не завладею половиной территории в следующем десятилетии. Но для чего я работаю? Жена, которая ходит в шелках и бриллиантах, не может родить мне наследника. Дочь, которая предпочитает платьям грязные ботинки, играет в мужские игры. Черт возьми, мужскую работу должен делать мужчина!

Костяшки пальцев, сжимавшие дверную ручку, побелели, и Кэсс разжала руку. Она потратила половину жизни, защищая мать от злобных тирад отца. И все, что она заслужила, — это осуждение Руфуса и просьбы Эйлин «вести себя как леди».

— Черт бы подрал их обоих! — прошептала Кэсс, борясь со слезами.

Она только что вернулась из двухнедельной поездки в горы. Конечно, начальник экспедиции Крис Альдерс взбесился, когда обнаружил ее, переодетую в погонщика, но было уже поздно отсылать се назад. Кэсс поехала, чтобы работать, вести команду, ни в чем не уступая мужчинам, даже в употреблении самых замысловатых слов погонщиков мулов.

Когда братья были живы, они хорошо ее обучили. Руфус потворствовал маленькой дочке, смеясь над ее попытками подражать старшим братьям, подстегивая ее интерес к фрахтовочному бизнесу. Как же быстро все изменилось после смерти братьев во время эпидемии холеры четыре года назад!

Кэсс прошла через зал к своей комнате в дальнем конце огромного кирпичного мавзолея, который Руфус Клейтон назвал своим домом-городом. Прежде всего ей нужно смыть двухнедельную грязь и переодеться. Ничто не выводило Руфуса из себя так, как се вид в мужской одежде.

Родители были всегда согласны только в одном — в осуждении ее привычек. Эйлин Куинлен происходила из старого рода южной аристократии, где леди не носили брюк, не ругались и даже не потели. Правда, они не стремились к фрахтовочному бизнесу.

Ароматная горячая вода согрела каждую ноющую косточку ее тела, помогая забыть о холодных ночах, проведенных на жесткой земле. Отцу сообщили о ее возвращении раньше, чем она успела раздеться, и он немедленно вызвал ее в свой кабинет.

— Пусть подождет, — бормотала она, намыливая волосы сиреневым шампунем. У нее были свои методы борьбы с Руфусом Клейтоном. Если мать безвольно и терпеливо выносила его оскорбления — это ее дело. А Кассандра Клейтон, будучи не в состоянии угодить каждому из родителей, давным-давно решила угождать только себе.