Виктория Холт - Вечный любовник

Сюлли попросил, чтобы его приняла королева.

– Мадам, – сказал он, – можно мне быть с вами откровенным?

Мария кивнула.

– Есть один человек, которого и вы и я хотели бы видеть удаленным от двора. Думаю, нет необходимости называть его имя, потому что мы оба знаем, кто является злым гением его величества.

Мария снова слегка склонила голову.

– Могу я дать совет вашему величеству?

– Можете.

– Полагаю, король скорее обнаружил бы готовность быть хорошим мужем, если бы часы, которые он проводит вместе с вами, были бы более мирными. Встречайте его улыбками. Не критикуйте его поступки, наоборот, хвалите его. Покажите, что вы всегда рады видеть его в ваших покоях. Будьте с ним простой и приветливой.

– Словно я его любовница, а не королева?

– Мадам, любовница удерживает мужчину без всяких брачных уз. Он ходит к ней по своей воле, а не из чувства долга.

– Вы смелы в ваших речах, месье Сюлли.

– Противостояние сильному врагу требует смелости, мадам. Это наш общий враг, и я не знаю, кому бы принесло большее облегчение его поражение – вам или мне.

Королева неспешно улыбнулась. Было приятно сознавать, что у нее и первого министра общая цель.

Но скоро стало ясно, что Генрих так сильно привязан к своей любовнице, что не в силах ее оставить. Сюлли, его друзья и королева полагали неизбежным падение Генриетты после того, как раскрылся заговор, в который были вовлечены ее отец и брат, незаконный сын Мари Туше и Карла IX граф д'Овернь. Немаловажным было и то, что подозрения падали на саму Генриетту.

Было доказано, что д'Овернь установил связь с Испанией и отправлял туда копии важных документов. Открылось, что король Испании обещал после смерти Генриха IV признать королем Франции сына маркизы де Верней, а не Людовика, сына Марии Медичи.

Это было изменой, и король не мог просто так закрыть на нее глаза. Не мог он, зная свою любовницу, и сомневаться, что Генриетта вовлечена в дела отца и брата по матери, потому что она постоянно сетовала на то, что наследником трона является сын Марии, а не ее.

Маркиз д'Антраг и граф д'Овернь были заключены в Бастилию, но поступить так же с Генриеттой Генрих не позволил – его любовницу оставили под домашним арестом в ее особняке в предместье Сен-Жермен.

Спокойствие Генриетты всех удивляло.

– Я не боюсь, что король решит предать меня смерти, – говорила она слугам, и ее слова передавали Генриху. – Потому что, если лишит меня жизни, то, значит, убьет свою жену, ибо я была королевой до этой итальянки.

Несмотря на то что д'Овернь, стремясь выгородить себя, во всем винил Генриетту, ее вскоре оправдали – король не мог быть счастлив без ее общества. Маркиза д'Антрага тоже помиловали после того, как он вернул Генриху его обязательство жениться на Генриетте, которое столь долго ему досаждало. И лишь д'Овернь, которого король счел главным заговорщиком, остался в Бастилии.

И вся эта история, которая, по мнению многих, должна были привести к падению Генриетты, лишь еще больше доказала, как прочна ее связь с Генрихом.

Страна замерла в напряжении. Король заболел. Ему уже было далеко за пятьдесят, а он по-прежнему вел очень активную жизнь, словно молодой человек, – никогда себя не щадил, не прятался от плохой погоды и выглядел настолько полным энергии, что люди забывали о его возрасте.

И вот на улицах исчезли веселые лица. Париж долго не хотел принимать Генриха IV, но когда признал, люди поняли, что у них еще никогда не было короля, так заботившегося о своем народе. Он был доблестным воином, но отрицал войны, потому что они всем приносили только страдания. Больше всего ему хотелось сделать Францию процветающей страной, и не для собственной роскоши, а чтобы его подданные наслаждались хорошей жизнью. Во Франции еще не было такого правителя, который так неустанно пекся бы о простых людях. А теперь он заболел.

В церквах служили мессы, по улицам шли процессии.

И до этого было известно, что популярность короля растет, но только теперь все поняли, насколько велика любовь французов к Генриху IV.

А Генрих лежал на кровати и думал, не пришел ли его смертный час, – он еще никогда не чувствовал себя так плохо. Временами у него случались приступы подагры или несварения желудка, и тогда лекари советовали ему правильно питаться, прекратить волочиться за женщинами, но он только смеялся над такими советами.

– Полужизнь – не для меня, – говорил он. – Я собираюсь жить полноценно, пока не умру.

Но не настало ли теперь это время?

Увидев рядом плачущую Марию, Генрих пожалел, что не был с ней достаточно добрым. Помимо всего прочего, она была его женой, и Сюлли был прав, когда говорил, что, если бы он был более хорошим мужем, и она как жена была бы лучше.

Он взял ее за руку, сочувственно улыбнулся.

– Когда ты поправишься, – промолвила Мария, – мы будем жить в мире.

Он кивнул.

Генриетта и королева стояли лицом к лицу. Надменность Генриетты как рукой сняло, и королева смотрела на нее с изумлением.

– Хорошо, что ваше величество соизволили меня принять, – кротко произнесла Генриетта.

Мария подумала: «Никогда бы этого не сделала, не попроси меня Леонора».

– Я пришла попросить у вас прощения. Я доставляла вам много беспокойства и хочу сказать, что больше этого не будет.

– Полагаю, болезнь короля заставила тебя увидеть свои ошибки, – строго проговорила Мария.

Генриетта склонила голову.

– Я решила посвятить себя благотворительности. Может, уйду в монастырь. Когда женщина столько грешила, она должна совершить много добрых дел, чтобы заслужить прощение.

– Рада слышать, что ты это осознала, – сурово проговорила королева.

Когда Генриетта вышла, Мария расхохоталась. Все ясно. Генриетта испугалась скорой кончины короля и забеспокоилась, что станется с нею.

Раньше она частенько говаривала, что это ее сын законный наследник трона, но теперь не осмелится заменить им Людовика. Испугалась, поняла, что после смерти Генриха вся власть будет у Марии. Как мать маленького короля, она почти наверняка станет регентшей. И вот Генриетта решила заранее помириться с нею, это же очевидно.

Затем Мария прикинула, какой властью будет обладать после смерти Генриха. Такая перспектива грела ее сердце. И она послала за своим любимым Орсино Орсини, дорогими Кончино Кончини и Леонорой, чтобы все это обсудить с ними.

Но, к радости французов и к огорчению его жены, Генрих не умер.

Он поднялся с постели совершенно здоровым и сразу взялся за старое. О раскаянии больше и не думал, первым делом отправился к Генриетте.

Она встретила его холодно. Генриетта стала очень набожной и, как сказала Генриху, глубоко сожалеет о той полной греха жизни, которую он вынудил ее вести.